Добролёт - Валерий Николаевич Хайрюзов

И чтоб поставить всё на своё место, тут же пускался в рассуждения, задавал бабушке один и тот же вопрос:

– Вот скажи, зачем царь Пётр ввёл Табель о рангах? Что, у него других дел не было? – И, не давая бабушке раскрыть рта, поднимал вверх указательный палец: – Минуту внимания! Благодаря Табелю люди по службе продвигались за счёт своих знаний и умений, а не по милости происхождения. Солдат мог стать офицером, обычный горожанин – высокопоставленным чиновником. Всё зависело от умений. Чтоб люди знали, какое место они занимают в жизни. Вот я иногда про себя думаю, что такое человек и в чём его полезность? Есть предприимчивые, есть никчемные, встречаются и те, кто с удовольствием доводит себя до свинства. Хотя сравнение это неверно. Свинья алкоголь не переносит. Это чистое существо. Да мало ли тех, которые жили и живут зря.

– Но Господь создал человека и сказал: живите и размножайтесь. Но сделал так, чтобы они сами добывали себе пищу и всё, что может понадобиться для жизни, – отвечала бабушка. – И не стал нас распределять по всяким рангам.

– Наш сосед в Бога не верует, но его заповеди перевыполняет, – засмеялся дед. – Даже меня обскакал. Настрогал целую кучу. А дальше что? Их вырастить надо, дать образование. Здесь одним рыбьим жиром не спасёшься. У нас в Сибири почти каждая семья, каждый сибиряк, как робинзон, живёт наедине с дикой природой. И не только выживает, но и строит новую жизнь.

– Так уж и с дикой? – смеялась бабушка.

– Да у нас есть на что посмотреть: тайга, воздух, приволье, зверьё разное. Живи да радуйся.

– У каждого своё представление о бытие, – философски заметила бабушка. – Здоров – и уже хорошо!

– Вот здесь я, мать, с тобой соглашусь. Одному и кино посмотреть в радость, другим же… Человек ненасытен. В малом он знает, чем утешится душа, а вот верхнего предела для него нет. Посмотришь, и чего людям надо? Друг друга съедают и этим сыты бывают. О таких, как наш сосед, царь Пётр говорил: «Морские есть отродье хамское, до вина и баб охочи, а посему повелеваю: аглицкого сукна давать в меру, а будучи в иноземном порту, на берег их не пущать, ибо, напившись, слова доброго не скажут, а драку учинят незамедлительно. Но жалованье платить исправно, ибо дело своё знают!»

– Ты, Миша, не прав. Господь видит все наши прегрешения и каждому воздаёт по делам его. Вот что писал любимый тобой Робинзон в своём дневнике на необитаемом острове.

Бабушка нашла очки, порылась в библиотеке, отыскала книгу Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», где на титульном листе значилось, что это полный перевод лондонского издателя Ступина 1916 года. Бабуля раскрыла книгу, нашла подчёркнутый красным карандашом абзац:

– Однажды утром в подавленном настроении я раскрыл Библию и прочёл: «Я никогда тебя не оставлю и не покину тебя». – Я сразу понял, что слова эти обращены ко мне – иначе зачем бы попались они мне на глаза именно в тот момент, когда я оплакивал свое положение – положение человека, забытого Богом и людьми? А раз так, – сказал я себе, – раз Господь не покинет меня, то стоит ли горевать – пусть даже весь мир покинет меня? С другой стороны, если бы даже весь мир был у ног моих, но я лишился бы поддержки и благословения Господня – не очевидно ли, что вторая потеря была бы во сто крат страшнее?

– Ты лучше найди, что написал Дефо на странице, посвященной возвращению Робинзона в Англию из своего кругосветного путешествия через Сибирь, – сказал дед Михаил. – Ты прочитай, что он там несёт! «Сибирь – это холодная пустыня, в которой живут дикари». Это про нас с тобой он написал!

Эту книгу из бабушкиной библиотеки я уже успел прочитать буквально за вечер, обратил внимание, что книгу внимательно читали до меня, поскольку некоторые абзацы были подчёркнуты. Особенно те, которые касались размышлений писателя о смысле жизни и о Боге. Красным карандашом, видимо, это сделал дед Михаил, были выделены откровения путешественника о том, как он наменял в Тобольске кучу мехов на мускатные орехи и гвоздику и продал свой товар на месте, а остальное в Архангельске, и продал с гораздо большей выгодой, чем мог бы продать в Лондоне или Гамбурге. Не только подчеркнул, но ещё и на полях сделал приписку: «Англичане как были торгашами триста лет назад, так ими и остались! Для них мы – варвары! Нас, как и туземцев, можно только обдирать, обманывать и презирать».

На другой день после вечернего разговора бабушки с дедом я вновь открыл металлическую защёлку «Библии» и попытался, как и Робинзон, прочитать её. Первая глава называлась «Бытие». «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля была безлика и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет! И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один». Так я мигом одолел все семь дней Сотворения мира, и как появился Адам, и как из его ребра Бог создал Еву, и даже начал было читать про змея-искусителя и представил, что это наш барабинский бандюган Витька Потапихин, которого почему-то называли Королём, он заставлял меня лазить и рвать морковку из чужих огородов…

После случая с объективом деду пришла в голову мысль научить меня фотоделу, то есть тому, чему его когда-то научил командир кавалерийского полка, который был расквартирован в Кимильтее. Смысл жизни, а дед это хорошо усвоил, состоял в том, чему научился сам, – и чтоб это дело не пропало, – научи другого. Поскольку на его плечах лежали поездки в дальние сёла района, где шла битва за урожай, трактористам и механизаторам нужно было привозить из города новые, только что вышедшие фильмы, чтобы и колхозники шагали в ногу со временем. Кроме того, он вёл в клубе кружок фотодела, в который привёл меня, и уже сам сунул под нос уже не тот «Фотокор», а новенький «Зенит». Увидев, что я всё схватываю на лету, он решил обучить меня ещё работе на передвижной киноустановке и, протянув бумагу и карандаш, начал объяснять, куда вставлять киноленту и что происходит внутри киноящика, когда включаешь его в розетку. Я быстро записывал, что в кинопроекторе существует поперечно направляющий ролик, продольно направляющий и прижимной ролики, криволинейный фильмовой канал, есть фонограмма