Бог из глины - Иннокентий Соколов

Это воскресное чаепитие ничем не отличалось от остальных, и теперь Надежда ехала домой, в прокуренном, шумном вагоне, и царапала ногтем грязное стекло, стараясь не думать о родительских упреках, умом понимая, что родителей не выбирают, и если довелось родиться единственным ребенком — терпи. Сожми зубы покрепче, и старайся удерживать равновесие в растрескавшейся, давно уже сидящей на мели шлюпке семейной жизни, которую, тем не менее, старательно раскачивают взбесившаяся стихия окружающей действительности, неразумный муж, и любящие родители в придачу.

Погода за окном, словно сдурела. Ливень усилился, грозя смыть к черту электричку вместе с пассажирами. Надежда слышала, как тугие, тяжелые капли разбиваются о вагон. Шум дождя старался заглушить перестук колес, чтобы доказать свое природное преимущество перед делом слабых человеческих рук.

Можно было конечно съездить на машине, но в последнее время Надежда стала испытывать страх, садясь за руль Москвича. Было ли тому виной происшествие на дороге, когда они с Сережей переезжали в новый дом, Надежда не знала, но каждый раз, приближаясь к автомобилю, она неизбежно представляла, как дорога переворачивается в лобовом стекле, и сила удара сплющивает металл об асфальт, чтобы смять, исковеркать слабое человеческое тело, надежно завернуть в железный саван.

Поэтому приходилось терпеть шум и грязь электрички, сидя на жесткой, расписанной похабщиной скамейке, не обращая внимания на толчею и отворачиваться каждый раз, когда рядом возникал очередной предприимчивый торгаш, тыча в лицо своей непотребный товар.

Электричка остановилась, и Надежда машинально, не думая ни о чем, вышла на перрон.

Пока она добиралась домой, окончательно стемнело, и с трудом можно было разобрать очертания вокзала. Почему-то вокруг как назло не было ни души, хотя Надя готова была поклясться, что кроме нее, на станции сошло как минимум три-четыре десятка человек.

На секунду ей показалось, что она оказалась в том самом городе, из которого пыталась уехать. Надежда ошалело крутила головой, пытаясь сообразить, что происходит. Казалось, мир сошел с ума, перевернулся с ног на голову, и поезда, которые ходят по кругу, возвращая маленьких доверчивых пассажирок в то самое место, из которого они так настойчиво стараются убраться, лишнее тому подтверждение.

— Это сон — прошептала Надя.

Это сон, и она сейчас спит, опустив голову, покачиваясь в такт вагону, наполненному людьми, которые точно так же, как и она, едут по своим делам, важным и не очень.

(Хотелось бы в это верить милая, но все дело в том, что иногда реальность бывает страшнее самого-самого ужасного кошмара, и счастье проснуться, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, остается недостижимой мечтой).

Она вошла в здание вокзала, прошлась мимо пустых сидений в зале ожидания, и вышла на привокзальную площадь — пара-тройка киосков, да автобусная остановка, на которой никого не было.

Наде совершенно не хотелось идти на темную остановку, но другого выхода не было — сейчас она готова была на все — ехать автобусом, остановить такси, — все что угодно, чтобы только не идти пешком, тем более, отсюда до дома больше часа ходьбы.

Осенняя прохлада и сумерки — это достаточная причина, чтобы не брести одной, ломая ноги на неровностях и выбоинах дороги. Даже если это и сон (хотелось бы, чтобы это было именно так…), то всегда можно будет проснуться в шумном вагоне, или где-нибудь еще.

Словно в ответ на ее мысли, подъехало такси. Зеленый огонек вспыхнул ненадолго, словно пытаясь рассеять наступившие сумерки холодного осеннего вечера, и потух.

Надя взмахнула рукой, и такси остановилось. Она открыла дверь и закричала. Из салона автомобиля, словно из пасти огромного металлического монстра, дохнуло гнилью, и существо, сидящее за рулем потянуло к ней свои отвратительные лапы.

Ожил ночной кошмар, и мерзкая тварь, что пыталась схватить ее, заверещала так, что казалось, лопнут барабанные перепонки.

Это существо, что живет в каждом из нас, и время от времени заставляет совершать поступки, за которые потом бывает мучительно больно и стыдно. Это обратная сторона сознания, темная сторона, увидеть которую можно только тогда, когда ярость и боль распирают мозг, и умирающая душа разворачивается на изнанку, обнажая свою суть.

Это существо, что живет в шкафу, это ночной кошмар, это предсмертные судороги остывающего тела, это страх боль и ужас в одном флаконе, успевшие настояться, перезреть, перебродить в одну адскую смесь, чтобы родить самого отвратительного монстра, которого только можно себе представить…

Надя отпрянула от существа, которое почти схватило ее своими когтистыми лапами. Существо потянулось за ней, его руки словно удлинились, растягиваясь, глаза вспыхнули (или это показавшаяся на небе щербатая луна нашла в них свое отражение), и из зубатой пасти закапала слизь.

Надежда с силой хлопнула дверью, отрубив существу несколько пальцев. Волосатые, испачканные глиной пополам с грязью, они лежали на земле и шевелились, словно пытаясь дотянуться до нее. Из машины раздался нечеловеческий рев. Существо бесновалось в салоне автомобиля, прижимая к груди пораненную руку.

(Сейчас, толстая сука, дай только выбраться из этого чертового автомобиля, и ты пожалеешь, что вообще родилась на свет!)

Существо ударило по лобовому стеклу так, что пошла паутина трещин, и выбило дверь.

(Беги детка, беги… Так быстро, как только сможешь, потому что, если оно догонит тебя, все самые страшные кошмары окажутся цветными картинками-вкладышами, подобными тем, что счастливая ребятня находит в дешевых жевательных резинках…)

Ужас обрушился на несчастную Надежду, сковал руки и ноги, не давая пошевелиться. Орущее существо уже наполовину выбралось из автомобиля, еще немного и…

(Ничего личного детка, просто бизнес, такой себе маленький бизнес для двух человек, точнее для одного человека и монстра, что живет за дверкой шкафа…)

Беги же дуреха!!!

Шевели своими ляжками, если не хочешь ощутить, как острые когти вонзятся в твое жирное тело.

Беги детка, беги…

Надежда смогла, наконец, тронуться с места. Словно раненный герой малобюджетного фильма ужасов, она бросилась к зданию вокзала, подволакивая ноги, поскуливая от страха.

Забежав в зал ожидания, Надя одним махом перемахнула через ряд кресел, и упала на холодный, облицованный мраморной крошкой пол. Существо выбило двери, и ворвалось в зал разъяренным вихрем. Оно скулило, плакало, рычало, извергало ругательства, которые выскакивали из его пасти, словно маленькие, тягучие комочки глины, готовые упасть на грязный пол, чтобы затаиться там омерзительными черными тараканами, ожидая пока нерасторопный растяпа вступит на них, чтобы, поскользнувшись рухнуть вниз, куском ошеломленного дерьма.