Паутина - Анастасия Валеева

Именно оттого в этот момент Милославская не испытывала ни капли удовлетворения от проделанной ею и Руденко работы и тем более не разделяла радостного настроения своего приятеля. Хорошо, конечно, что Шланг будет наказан, неприятный он тип все-таки, но ей-то от этого какая польза. Приятно, конечно, что нанесенная гадалке обида отомщена – ударить женщину – это так низко. За Три Семерки тоже приятно – на работе похвалят. А дальше-то куда двигаться? Неужели это тупик?

– Ну ладно, поздно уже, – хрипло проговорил Семен Семеныч, – Маргарита теперь вся уж испереживалась, – Руденко отвел немного руку и глянул на часы, – Да и тебя я ото сна оторвал. Устала небось за день?

– Устала, – апатично ответила Милославская.

– Эх, бывают же в жизни счастливые минуты! – воскликнул.

Три Семерки, прихлопнув себя по бедру, и направился к двери. – Ладно, пойду, – сказал он, – увидимся. Может, даже завтра. Хочешь, в отдел приезжай, узнаешь все поподробнее, в бумажках там пороешься, авось и найдешь ниточку, которая приведет тебя к бабусе. Ведь карты не могли тебя бросить в этот омут напрасно, а? – Руденко прищурился и рассмеялся.

– Сема, я тебя умоляю, – с досадой протянула гадалка.

– Ладно, ладно, прости, – сказал Три Семерки, обняв подругу за плечо и прижав немного ее к себе. – Благодарен тебе безумно! Если бы не ты!..

Яна ничего не сказала, отстранилась, и приятели направились в выходу. Руденко шел впереди и что-то напевал себе под нос. Милославская остановилась в калитке, ожидая, когда Семен Семеныч усядется за руль. Открыв дверцу, он обернулся на гадалку и крикнул ей:

– Да, кстати, я тебе забыл сказать. Убитый-то этот тоже хорош. Не разобрались пока с какой целью, но жил он по двум паспортам. У нас в документах везде фигурирует как Ермаков, а тут выяснилось, что он еще и Мухаев. Которая из этих его настоящая фамилия, не знаем, но думаю…

– Мухаев? – перебила приятеля Милославская. – Мухаев, ты говоришь?

– Ну да, – удивленно подтвердил Три Семерки.

– Эврика! – неожиданно громко воскликнула Яна.

– Что? Ты что? – забормотал в изумлении Руденко.

– Да это же фамилия кредитора! – размахивая руками, закричала гадалка.

– Какого еще кредитора?

– Неважно. Давно, ты говоришь, он убит?

Семен Семеныч назвал дату.

– Да-да, он не мог быть к этому причастен.

– Объясни наконец! – Три Семерки снова приблизился к подруге.

Он коротко поведала ему о найденной расписке. Оказалось, что и указанное в ней имя-отчество совпадает с именем-отчеством убитого.

– Это он, понимаешь? – восклицала гадалка, впавшая в какую-то эйфорию. Ведь она уже и не надеялась на прояснение обстоятельств.

– Понимаю, – нахмурившись, ответил Руденко, который, судя по всему, понимал мало.

– А ладно, – махнув рукой, проговорила Милославская, – потом поймешь. Поезжай, супруга твоя волнуется.

– Да-да, волнуется, рассеянно пробормотал Семен Семеныч и сел за руль.

Гадалка захлопнула калитку и почти вприпрыжку отправилась в дом. Она радостно откинулась на кровать и еще раз взвесила новые факты. Наконец, стало ясно, зачем карты показали ей эту аварию. Довольно витиеватый путь, но ничего, в конце-концов результат положительный. А положительный ли? В этом гадалка уже через пару минут стала сомневаться. Если Мухаев-Ермаков убит довольно задолго до исчезновения матери Синявского, то значит кредитор не мог иметь отношение к ее исчезновению и значит она, Яна Борисовна Милославская пошла по ложному пути.

«Господи, как все запутанно», – прошептала она. Где теперь искать концы этой истории, гадалка не знала. Около получаса промучавшись разными соображениями, она решила отбросить их все до утра, а утром связаться с Синявским. Возможно, у него появилось что-нибудь новенькое. В конце-концов утро вечера мудренее.

ГЛАВА 8

– Здравствуйте, Виктор, – сказала Милославская, когда Синявский распахнул перед ней калитку.

– О! – воскликнул он, удивленно и обрадованно, – Яна Борисовна, а я уж думал… Ну что же вы, проходите, проходите.

Гадалка проследовала за Синявским в дом, где сразу чувствовалось отсутствие женских рук: Виктор, судя по всему, по комнатам ходил, не разуваясь, и весь пол был утоптан большими следами, оставленными его ботинками; пыль, за время отсутствия хозяйки покрывшая мебель, теперь стала еще заметнее; по залу, в который прошла Яна и ее клиент, были разбросаны кое-какие вещи Виктора; покрывало на диване все смялось; на журнальном столике стояла грязная тарелка, покрытая тонким слоем застывшего жира, а вокруг нее рассыпались очерствевшие хлебные крошки.

– Присаживайтесь, – сказал Синявский, убирая с кресла пару своих грязных носков. – Где вы? Как вы? Я не мог дозвониться и дома вас не застал.

– У вас какие-нибудь новости? – спросила гадалка, присев.

– Нет, ничего, – мрачно ответил Виктор.

– Тогда давайте все по порядку, – Милославская вздохнула.

– Может быть, кофе? – предложил ей клиент.

– Пожалуй, только без сахара.

Виктор удалился, и Яна несколько минут провела в одиночестве. Она думала, с чего начать свой рассказ и как действовать дальше. Поскольку никаких новостей у Синявского не было, а значит, не было и никаких новых зацепок, теперь опять основные надежды гадалка возлагала на карты, которые предусмотрительно захватила с собой.

Когда Синявский вернулся и единомышленники принялись за кофе, Милославская поведала ему историю своих недавних похождений, судя по реакции клиента придавшую ей веса в его глазах. Вопреки ожиданию Яны, Виктор нисколько не расстроился, что действия в этом направлении оказались ошибочными, а наоборот, обрадовался. Для него такой поворот дела означал одно – есть еще надежда на то, что его мать жива. Да и в профессионализме гадалки теперь он был убежден куда больше.

Гадалке такое настроение клиента было только на руку, так как эмоции, особенно отрицательные, всегда мешали делу.

– Какие у вас теперь планы? – обратился к ней Синявский.

– Хочу попросить помощи у карты «Взгляд в прошлое».

– Наверное, так и надо сделать. Теперь я больше верю в дееспособность ваших карт, – ответил Виктор, глядя на Яну исподлобья.

– Спасибо за комплимент, – сухо ответила гадалка.

Допив кофе, благословленная одобрением клиента, она достала колоду и вытащила из нее названную карту. Лестница, извивающаяся серпантином, изображалась на ней. Она уходила высоко вверх и скрывалась в глубинах черного человеческого зрачка.

– Если я отключусь, не пугайтесь, – улыбаясь, предупредила Милославская, видя, что Виктор не знает, как себя вести.

– Как скажете, – ответил он. – Какие признаки мне считать опасными? – Синявский пытался выглядеть весело.

– Не говорите ерунды, все будет хорошо.

Гадалка села поудобнее и положила ладонь на карту. Она сконцентрировала всю свою энергию и волю на одном вопросе: какие события предшествовали исчезновению матери Синявского.

Виктор самозабвенно смотрел на Милославскую, затаив дыхание.

Он в этот момент опасался за ее жизнь и одновременно больше всего на свете желал, чтобы Яна, неважно какими жертвами, но указала, где находится исчезнувшая женщина, что с ней. Если б он был верующим, то в эти минуты горячо бы молился, а так оставалось только ждать, что на этот раз преподнесет гаданье.

Милославская сначала смотрела в одну точку, потом постепенно стала смыкать веки, пока наконец совсем не закрыла глаза. В следующие минуты она была похожа просто на спящего человека, и никакие признаки не выдавали того, что свершается какое-то таинство. В один из моментов, Синявский грешным делом подумал, что у гадалки ничего не получилось, и, чтобы не расстраиваться сильно, она решила вздремнуть. Однако Яна буквально через пять минут дала знать о своей жизнеспособности глубоким вздохом и словами:

– Дайте воды.

Синявский быстро зашаркал башмаками и вскоре появился перед гостьей с бокалом минералки.

– Спасибо, – произнесла Яна, возвращая пустой бокал.

Она все еще не открывала глаз, и Виктор понял, что ему следует подождать. Терпения для этого у него не хватало, и он принялся расхаживать по комнате, временами бросая на гадалку хмурые взгляды.

Еще через некоторое время Милославская оклемалась. Синявский сразу же присел рядом.

– Ну что? – взволнованно спросил он. – Что с ней случилось?

– С ней? – ответила гадалка. – Не знаю.

– Как, карты ни о чем не сказали вам?

– Сказали. Только я пока не знаю, как это относится к делу.

Виктор смотрел умоляюще, и Яна поспешила все ему объяснить.

– Видение кружило меня по улицам города, – начала она, – знакомым и не очень. Это продолжалось до тех пор, пока все не остановилось на одном месте. Где это именно, я не могу сказать, но я точно там была, то место мне известно. Понимаете?

Синявский неуверенно кивнул.

– Сначала я не могла понять, что к чему, – продолжала Милославская, но потом вдруг сообразила, что карта обращает мое внимание на одно только здание, а не на всю улицу.