Как любовь формирует мозг ребенка? - Сью Герхард

Этот современный взгляд на темперамент, основанный на понимании чувствительности или устойчивости ребенка, в значительной степени отличается от классического психоаналитического взгляда, основой которого было разделение детей на разные типы на основании уровня сексуального и агрессивного мотивов в поведении. Согласно теории Фрейда, сила или слабость этих мотивов делала их более или менее склонными к неврозам. Первые психоаналитики имели тенденцию фокусироваться на том, как каждый ребенок прошел те или иные стадии раннего развития; все возникающие проблемы относились к фиксации на анальной или оральной стадии. Несмотря на то что этот подход признает важность раннего опыта для диагностики более поздних проблем, он не анализирует того, как родители и другие взрослые воспитатели могли повлиять на развивающегося ребенка. Только после Второй мировой войны психотерапевты переключили свое внимание на изучение реальных взаимоотношений людей и лишь затем более пристально стали изучать связи между опытом грубого обращения, непредсказуемого поведения родителей, а также их пренебрежением и более поздними эмоциональными проблемами. Последующие исследования и в самом деле подтвердили, что стиль родительства, примерно в той же мере, что гены и врожденные свойства, определяет многие последствия.

Например, возьмем две группы крыс — в одной из них крысы генетически более предрасположены быть пугливыми, чем в другой. Оставленные со своими биологическими матерями, эти крысята оставались пугливыми и легко подверженными стрессу. Но когда экспериментаторы отдали их на «усыновление» мамам-крысам, которые не были склонны к пугливости, крысята выросли смелыми. Очевидно, что, несмотря на генетическую склонность, более важным оказалось воспитание (Франсис и др., 1997). Аналогично, крысы из «мало агрессивной» группы стали агрессивными, когда их поместили на воспитание к агрессивным приемным матерям, и наоборот (Фландера и Новаков а, 1974). Но работает ли это с людьми?

Возьмем группу темпераментно реактивных детей. Кажется, гены приговорили их к тому, что они будут суперчувствительны к стрессу. Эти нытики и плаксы, рыдающие дети, которые становятся невротичными взрослыми. В самом деле, исследования показывают, что если предоставить их самим себе, то они будут склонны иметь ненадежную привязанность к своим матерям. Однако голландская исследовательница Дафна Ван ден Боом решила не останавливаться на этом. Она хотела выяснить, могут ли их матери научиться тому, чтобы помочь им справляться со стрессом. Для этой цели она разработала своего рода краткую инструкцию и поддержку для матерей чувствительных детей, с целью помочь матерям лучше реагировать на своих детей. С такой помощью большинство детей в самом деле выросли, имея надежную связь с матерью (Ван ден Боом, 1994).

Такие исследования показывают, что темперамент не делает последствия неизбежными. Эмоциональная безопасность в гораздо большей степени зависит от того, получает ли ребенок нужную заботу, и от того, могут ли родители детей принять вызов и отвечать требованиям своих детей с большими потребностями. Как отмечают исследователи в области привязанности, надежная эмоциональная привязанность является в итоге продуктом взаимоотношений, а не темперамента.

Большинство из нас имеет представление о том, чем является стресс для взрослого человека. Возможно, вам представятся долгие часы на работе в попытках переделать все дела под давлением желания многого достичь; или, например, образ родителя, 24 часа выполняющего родительские обязанности без сна и передышки; или, возможно, борьба за то, чтобы оставаться на плаву в условиях нищеты и насилия. Общее у всех этих образов стресса то, что они говорят о потрясении, разбитости, недостаточности ресурсов для того, чтобы достойно встретить вызовы жизни, или о том, как выжить в условиях, когда так не хватает поддержки других людей. Это взрослая версия стресса. Что же означает стресс в детстве?

Для детей стресс — это, возможно, то, что в большей степени связано с простым физическим выживанием. Ресурсы малышей так ограниченны, что они не могут самостоятельно выжить, так что для них крайне угрожающей является ситуация, когда мамы нет или она реагирует недостаточно быстро, обеспечивая младенца молоком, теплом или чувством защищенности, которое ему так необходимо. И если такие нужды ребенка не удовлетворяются взрослыми, он может погрузиться в ощущение собственной беспомощности и бессилия. Стресс для ребенка может оказаться травмирующим. Без помощи родителей он и в самом деле может умереть. У новорожденных детей механизм реагирования на стресс может быть запущен родами с применением щипцов или проведением раннего обрезания (Гуннар и др., 1985а, 1985б), что подтверждает пользу такой реакции для защиты целостности тела и потребности в выживании.

Детский плач, вызванный душевной болью, когда ребенок чем-то глубоко опечален, также несет важную функцию. Плач успешно вызывает ответный стресс у родителя, прекращая опасное родительское невнимание, обеспечивает отклик — и с ним выживание ребенка. Во взрослом возрасте наша стрессовая реакция также запускается в ситуациях, угрожающих существованию, таких как аварии, хирургические операции и физическое насилие. Но в наше время, когда физические опасности не столь часты, механизм реагирования на стресс чаще запускается в ответ на психологические угрозы. Мы гораздо больше подвержены стрессу, вызванному потерей положения, или тем, что вас застают с проституткой, чем, скажем, от преследования тигра. Это определенно имеет смысл, так как в современном обществе выживание зависит от социального принятия и социального статуса; сильный стресс вызывают ситуации, когда такие вещи оказываются под угрозой.

В современном обществе существует своеобразная биржа эмоций, на которой кортизол является побочным продуктом. Чем больше поднимаются ваши социальные акции, тем ниже опускается ваш кортизол. И наоборот, чем больше акции падают, тем выше кортизол. Роберт Сапольски в своей работе с бабуинами показывает, что чем больше у особи социальной власти, тем ниже ее кортизол. У бабуинов-лидеров низкий кортизол, а у бабуинов с низким социальным статусом кортизол высокий (Сапольски, 1995). Мы можем наблюдать это наиболее явно в человеческом обществе на примерах перипетий жизни в начальной школе. Когда ваша маленькая дочь или сын переживает болезненный отказ в дружбе, при этом говоря «он ужасный, я его ненавижу» в течение одной недели, а через некоторое время спешит домой, радостно восклицая «он мой лучший друг!», мы видим этот процесс во всей красе. (Взрослые, возможно, лучше умеют прятать такие эмоции, как, впрочем, и управлять этими взлетами и падениями.)

Это нормально, когда стресс приходит и уходит. Но если он перестает быть быстро проходящим в течение дня и превращается в постоянное ощущение беспомощности, отсутствие облегчения, становится хроническим, то в самом деле может повредить физическому и умственному здоровью. Короткий стресс, который явным образом завершается, позволяет внутренним системам организма восстановиться и прийти к нормальному состоянию, вреда от него немного. На самом деле многие считают, что небольшой стресс оказывает стимулирующее воздействие. Но когда годы проходят в волнениях о вашей пенсии или из-за соседей с их громкими вечеринками, когда вы долго не можете получить нужную вам работу или построить отношения с человеком, который вам дорог, беспокойство и беспомощность, чувство, что вы ничего не можете сделать, могут подорвать ваше здоровье.

По большому счету, стресс порождается тем, что является непредсказуемым и неконтролируемым. Если вы не в состоянии (у вас нет полномочий), чтобы предотвратить нежелательный исход какого-то события или получить то, в чем вы нуждаетесь, это вызывает сильный стресс. Например, в состоянии сильного стресса оказываются те люди, которые не могут получить лекарства от своей болезни. С другой стороны, те люди, которые уже умирают, вырабатывают очень низкий уровень кортизола, несмотря на то что их жизнь находится в опасности. Возможно, медленное угасание физических систем организма на этой стадии принимается человеком и не вызывает сопротивления и стресса. Но ситуации, которые являются непредсказуемыми, которые происходят вне вашего контроля, которые вы хотите изменить, но практически не можете, являются определяющими характеристиками стресса. С этой точки зрения становится очевидно, что детство само по себе является сильным стрессором в отсутствие нежной и защищающей поддержки родителей.

Многими источниками стресса можно управлять в случае, когда есть ресурсы для того, чтобы встретить вызовы судьбы. Если вы богаты и у вас есть целая команда юристов и советников, то вам, конечно, проще справиться с угрозами вашему пенсионному обеспечению, чем тому, у кого нет сбережений и образования. То же и с внутренними ресурсами — при наличии внутренней уверенности можно справиться со многими ситуациями. Очевидно также, что большую помощь оказывает наличие надежных социальных связей. С такой поддержкой стресс является управляемым — не важно, в детстве или во взрослом возрасте. Недавние значимые исследования показывают, что дети с надежной привязанностью не вырабатывают большого количества кортизола в состоянии стресса, в то время как дети, не сформировавшие надежной привязанности, вырабатывают (Гуннар и Нельсон, 1994; Гуннар и др., 1996; Нахмиас и др., 1996; Эссекс и др., 2002). Существует мощная связь между эмоциональной незащищенностью и дисфункциональными выбросами кортизола. Так что значимой может оказаться не природа стресса, а доступность других людей, которые могли бы помочь в его урегулировании, так же как и наличие внутренних ресурсов у человека, который стресс испытывает.