Еще один человек - Алексей Штейн

Во дворе тихо. Никого, все спокойно. Заглянула за гаражики сине-ржавой окраски – все нормально. В углу у стеночки скамеечка – бабушки-дедушки, поди, кости греют и перемывают тут. Костогрейня, совмещенная с костомойней.

Даша обратила внимание на слабый ритмичный звук. И пару секунд спустя увидела то, с чем эти звуки и ассоциировались: мимо гаражей с неторопливостью товарного состава шествовал дряхлый старичок. Не заметив Даши, завернул за угол и затих где-то у скамейки. Даша подумала, что неплохо бы отправить деда до дому, пока не нарвался на нехорошее. Но надо бы как-то аккуратненько. Потому Даша осторожно, стараясь не шуметь, подошла к углу. Топор, правда, держала в руке, опустив и убрав за спину. Тихонько, чтоб не напугать старичка, выглянула.

Старичок стоял, как и пришел, спиной к ней, уставившись на пустую скамью. Стоял абсолютно неподвижно. От него явственно пахло ацетоном.

И он не дышал.

Даша замерла неподвижно, стараясь и сама не дышать. В голове крутилось много мыслей – что делать дальше? Надо бы окликнуть… хотя, похоже, с дедом все примерно ясно. Уже полминуты прошло – живой человек в возрасте так стоять, да еще не дыша, наверное, неспособен. Но… А если просто старенький? Пришел, а тут – никого, поговорить не с кем… вот и задумался – как день коротать? Стоит себе, а дышит еле-еле…

Вот только запах этот… Надо решаться.

– Дедушка, извините…

Старичок не вздрогнул, как можно было ожидать от него, а просто стал неторопливо поворачиваться. Уже сразу Даша поняла, что он мертв, – живые так не двигаются, даже дряхлые старики. Было что-то механическое в его движениях, нелепость и одновременно точность – как неправильно сконструированный механизм, он поворачивался, поднимая руки. Очевидно, он и при жизни был очень слаб, возможно, что и умер сам: не видно никаких повреждений. Оттого все движения были неспешны, но вполне целенаправленны, не наблюдалось столь характерного для пожилых людей подрагивания. Глаза вновь поразили Дашу – страшные: не мертвые, но и не живые. Обвисшая кожа, усилившийся запах. Даша подняла руку с топором:

– Дедушка, стойте! Стойте, вам говорю!

Старичок издал какой-то звук, напоминающий скуление или жалобное ворчание, и двинулся к отскочившей назад Даше. А ведь придется бить, подумала она. Топором и по голове. Вот этого старого человека, пусть и уже мертвого. Маленького, слабого, в затертом пиджачке с орденской планочкой, трениках «советский спорт» с обвисшими коленями и драных «дутиках». Даша медленно, благо и старичок стремительностью не отличался, отступала, глядя на трогательно торчащие из нагрудного кармана расческу, платок в клетку, сложенную вырезку из газеты с кроссвордом и карандаш, на орденскую планку, на протянутые к ней иссохшиеся от старости, корявые руки без двух пальцев на левой, на висящие на шее старомодные очки в металлической оправе – и понимала: ударить она не сможет. Но и убежать нельзя – в закоулке между гаражами остался ее груз.

Она подняла топор на уровень груди и уперлась углом обушка в грудь старичка. Чуть надавила – и довольно легко остановила. На секунду замерев, старичок споро потянулся и обхватил топорище. Э, нет, так не пойдет! Даша резко, впрочем, без особых усилий – видать, совсем уж стар и слаб был дедушка – вывернула с проворотом вверх топор, вновь уперлась в грудь качнувшемуся старичку и толкнула его назад и вбок – на кучу мусора, видно еще с зимы оставшегося. Старичок завалился в груду размокших коробок и там вяло забарахтался. Спешно подхватив груз, Даша рванула на улицу. Пробегая мимо крайнего окна у прохода, она еще раз убедилась, что сделала все правильно: из приоткрытой фрамуги слышался склочный голосок, взывавший «приехать и забрать наркоманку с топором, бросающуюся на людей».

А если бы ударила? Еще и от милиции бегать? Ладно, хорошо, что так.

Выбежав, Даша вновь навьючила груз, но топор лишь засунула под висящий на груди рюкзак, не выпуская из руки, да еще проверив, чтобы выдернуть не цепляясь.

Дальнейший путь пролегал по улицам, во дворы не заглядывала, подворотни обходила стороной. Постепенно продвигаясь к намеченному пункту, Даша наблюдала картину, которая все больше убеждала ее, что БЕДА – большая и серьезная. Пробки на улицах стояли намертво, хотя пока еще мелкие улицы были пустынны, встретила, заранее перебежав на другую сторону, несколько «мертвяков». Увидела в сквере, как несколько бритоголовых кожанко-берцовых парней старательно пинают неподвижное тело кого-то темноволосого, в оранжевой жилетке, а буквально за углом, на стоянке, еще ворочающегося «скина» лупцуют арматурой южане с, похоже, ближайшей стройки. Насторожили частые выстрелы с того направления, куда она шла. Проскочил мимо милицейский «козлик», скрипнул тормозами и зажурчал задним ходом, подъехал, но Даша, памятуя наставления тети Клавы, уже сидела за припаркованным за поворотом «вольво». Патруль постоял секунд десять, фыркнул бензиновым облаком и укатил. Со стороны Смольного раздалась вдруг частая и довольно долгая стрельба, грохнуло несколько глухих взрывов, и в той стороне в небо потянулись черные хвосты дыма.

Однако, подумала Даша. Неужели кто-то пытался прорваться в Смольный? Там серьезная охрана – видно, покритиковали. Но кому сейчас потребовалось-то?

Почти на подходе встретились два вполне характерного облика «патсана». Завидев ее, целенаправленно двинулись навстречу, чуть расходясь по сторонам. Топор явил себя на свет божий, выскользнув из-под рюкзачка.

Нет, ну разве можно так ошибаться в людях? Как не совестно… Ведь два красивых, молодых мужчины хотели просто спросить «скоко время» или проводить девушку… а вообще-то им совсем не сюда, а совсем и наоборот, даж на другую сторону улицы. И вообще они спешат, так что извините, но знакомство не состоится. А вы, девушка, что подумали? Фи… надо нам было больно к вам подходить…

Удачно подвернулся уже весьма старательно раскуроченный киоск. Воровато озираясь, Даша подобрала остатки – несколько упаковок одноразовых станков для бритья, несколько упаковок презервативов, маникюрные наборы, упаковки батареек. Всем этим основательно подзабила рюкзак. Среди остатков снейков набрала с десяток пакетиков с вяленым мясом – самое оно. Теперь у рюкзака были забиты и боковые карманы. Невдалеке взвыла сирена, и Даша резво дернула от киоска, успев урвать напоследок упаковку лейкопластыря. Впрочем, никто не кричал «Руки в гору!», и пистолета разряд так и не настиг – очевидно, не до нее и было. Да, похоже, что сейчас всем станет не до нее, отчего оптимизма совсем не прибавляется. Перебежав улицу, Даша чуть не столкнулась с весьма шустрым мертвяком. Он едва не сгреб ее своими сильно обглоданными руками, пришлось отскочить за машину, так что мертвец, промахнувшись, упал на капот. Тут же топор точно ударил мертвеца в висок – раздался хруст, и обмякшее тело осталось на капоте. Даша сглотнула, шумно выдохнув пару раз. Ладно, похоже, надо привыкать. Крови, правда, и всего соответствующего было немного, больше на обушке.