Скунс и Барсук. Невероятное сокровище - Эми Тимберлейк

– Куд-кудах, – сказала она негромко.

Илька, покачиваясь с пятки на носок, стоял в центре пещеры в своих лимонно-жёлтых мокасинах, постук-стук-стукивая когтями по тросточке. На морде у него играла улыбка. Крысы были повсюду. Барсук, прищурившись, присмотрелся к одной из них.

– Это портовые крысы.

Портовые крысы отличаются большим размером; некоторые тут были величиной почти со Скунса.

Августа кивнула (вверх, вниз, вверх):

– КО-кудах-тах.

Скунс, нахмурившись, взглянул на них.

– Пожиратели яиц? Портовые крысы? Нет! Они зовут себя просто – серые крысы. – Он склонился и зашептал: – Говорят, эти крысы – потомки тех, что пересекли океан в ящиках с зерном на кораблях гессенских наёмников в 1776 году[3]. Представляете? Плывёшь в ящике и всю дорогу ешь только крупы, ячмень и муку, и тут: Бам! Корабль сел на мель. «Земля!» – кричат моряки. «Наконец-то!» – думаешь ты, вылезая из своего ящика с ячменём, и сразу же уворачиваешься от ударов палками и пинков сапогами. (Если ты крыса, тебя обычно встречают именно так, палками и сапогами.) Но вы причалили! И ты думаешь: «Я на месте! Страна изобилия! Мои лапы ступают по твёрдой земле!» Но, к несчастью, на дворе 1776 год, и ты попадаешь в самую мясорубку.

Барсук смотрел, как крысы в касках окружили яйцо. Их серо-коричневый мех и оранжевые спецовки заслонили золото янтаря. Он услышал свист, уханье, крик. Несколько крыс завертели головами. Мелькнул указующий хвост. Хвост напротив взвился и изогнулся. Несколько хвостов поднялись торчком, и Барсук услышал пронзительный смех. И крики:

– Трос!

– Крюк!

– Хомут!

Что-то металлическое вбивали в камень с громким Клац-клац-клац!

Скунс продолжал рассказ:

– То, что они после долгого плавания прибыли сюда в разгар войны, много говорит о серых крысах: объясняет их самостоятельность, суровый индивидуализм и вот это «крысы – великий народ! Ура, ура, ура!» – Скунс посмотрел на янтарное яйцо и поморщился: – Если нужен отличный результат, команда серых крыс – то, что надо. Умелые скалолазы. Зубы-зубила. И оглянуться не успеешь, как они вытащат яйцо из стены.

Послышался новый звук: Скрр-скр. Скрр-скр. Скрр. Скр-скр-скр. Одна из крыс подняла голову и вытерла рот. Зубы-зубила. Крысы выгрызали янтарь и яйцо прямо из скалы. Барсук уставился на Скунса.

– Откуда ты так много знаешь о крысах?

Скунс не ответил ему. Вместо этого он указал вниз:

– Смотри, прожектор!

И правда! Из прохода появилась вереница крыс: они несли на плечах прожектор на шесте. Следом появился и второй. Крысы пинками раскрывали складные стойки. Они отрегулировали высоту и направили прожектор на янтарное яйцо.

Августа переводила взгляд с прожекторов на яйцо.

Скунс сказал:

– Мы должны что-то сделать. Нам нужна идея. Думай, думай, думай.

Скрр-скр. СКР.

Загорелся первый прожектор. Пфф-хлоп!

Загорелся второй прожектор. Пфф-хлоп!

Свет затопил пещеру. Тени исчезли. Янтарное яйцо засияло, как пылающий метеор. Зубы-зубила затихли.

Он был там – динозавр! Динозавр, свернувшийся внутри яйца.

Повсюду вдоль и поперёк стены крысы с любопытством подняли головы.

– Только посмотри на эти цвета! – восторженно сказал Скунс. – Я думал, что все динозавры одинаковые, тёмно-зелёные.

Августа вытянула шею:

– Кккко?

Разноцветный динозавр? Но и в самом деле, прожекторы высветили окраску! Сам динозавр был пятнисто-оливковым с баклажановым отливом. Его веки – лавандово-голубыми. И ещё у него был жёлтый рог.

Поднялся шум и гул. Хвосты изгибались, махали и указывали. Некоторые закручивались спиралью, другие распрямлялись. Наконец крысы разразились свистом, улюлюканьем и возгласами:

– Оооооооооо!

Барсук глядел на динозаврика, и в горле у него встал комок. Он даже не подозревал о том, что его судьба – быть заточённым в смоле.

Что это ещё за комок в горле? Он Учёный Камневед или кто? Отстранённость! Беспристрастность! Барсук сделал вдох и строго сказал себе: Это зародыш динозавра. Почти вылупившийся. И к тому же это была почти вылупившаяся окаменелость – отпечаток, слабая тень, застывший срез былой эмбриональной формы жизни.

Но Барсук посмотрел снова… и пропал. Его сердце переполнилось нежностью к маленькому динозаврику, уснувшему в яйце. Барсук с удивлением осознал, что последний раз он был настолько заворожён, когда годы назад вглядывался в глубины своего агата «Паучий глаз».

Илька поднял лапы ко рту:

– ГРЫЗИТЕ, НЕ ПОКЛАДАЯ ЗУБОВ! ДА! ДА, НАМ В ЛАПЫ ПОПАЛО НЕВЕРОЯТНОЕ СОКРОВИЩЕ! ОСТОРОЖНО! НИКАКИХ НЕНАДЁЖНЫХ ХОМУТОВ И НАДОРВАННЫХ ТРОСОВ!

Одна крыса свистнула. Ей ответила другая. Щелчок хвоста. Вздёрнутая морда. Уханье. Окрики. Клац-клац-клац! Скрр-скр. Скр-скр-скр.

Барсук вглядывался в дальние углы пещеры, надеясь высмотреть там хоть что-нибудь похожее на идею.

Скрр-скр. Скрр-скр.

И громкий ТРЕСК!

Все трое бросились к краю выступа.

– ОСТОРОЖНЕЕ! – крикнул Илька

Барсук подобрался и склонился ниже. Стена была прогрызена по всей длине.

Хлопок! Скр-скр-скр. Раздалось тихое потрескивание. На пол посыпались камешки. Крысы забормотали. Чей-то хвост подобрался и забил по полу. Крысиный посвист раздался в одном углу, откликнулся в другом.

– Ровнее!