Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

свою пилюлю. Дочь Домара. Драгоценная маленькая госпожа. Уверен, что её отец мёртв. Я сделал всё, чтобы он умер, не избежав моей мести. Но хотелось бы, чтобы за тот год, что я ему подарил, он сумел вывезти дочь из земель Саул или хотя бы устроить ей новую жизнь.

Но можно ли на это надеяться? Отлично помню, что когда на площади оглашали Бедствие, намекали, будто Домара уже поймали, да и потом я же видел его выгоревший контракт.

Жаль, что я не сумел отплатить той девочке за добро. Мимолётное, неощутимое, но шедшее от всего сердца.

«Держи, станешь сильным!»

Но слишком уж много ненависти стояло между мной и её отцом. Это нельзя было изменить и я отплатил её семье тем же, чем и они мне. Может быть, сейчас она тоже где-то побирае…

Я сглотнул и впился взглядом в идущую впереди девчонку. Откуда у оборванки, что хватается за любую работу у ворот города, контракты? Кто оказался настолько щедр и безумен, что потратил на ту, чья работа беляш — дорогущий контракт? И почему они выгорели? Не потому же, что Закалка их переросла?

Мне понадобился всего вдох, чтобы контракты, которые девочка носила над собой, стали моими, снова налились силой, а символы, которые были вписаны в них, стали читаемыми.

Я, Аледо Саул, клянусь своему отцу Домару Саул, что не расскажу никому про лекарства, которые он…

На миг я зажмурился, но красные символы контракта оказались словно выжжены передо мной, я видел их даже с закрытыми глазами.

Это она.

Вот так встреча.

Вот так встреча…

Впрочем, мне ли после встречи с Фатией, удивляться чему-то?

Но я всё равно медленно покачал головой, словно помогая мысли улечься.

Я всё же встретил эту девочку.

Наше знакомоство было мимолётно, её помощь мне была бесполезна, но для чего случилась эта встреча сегодня? Разве для того, чтобы я увидел её, уверился, что она жива и пошёл дальше своей дорогой?

Или… Нет?

Глава 4

Я оглядел коротко стриженый затылок, худые плечи, босые ноги, которые даже не замечали скорлупы от орехов, что тут и там валялась на мостовой.

И покачал головой.

Конечно же, нет. Не для этого.

Спросил:

— А родные у тебя есть?

Плечи дрогнули, но Аледо тут же уверенно ответила:

— Ага. Полно, господин.

Я потёр бровь. Что, Леград, нравится ли тебе, когда тебя потчуют полуправдой по твоему любимому рецепту?

Родных у Аледо Саул наверняка полно. Даже после Бедствия. Вот только я спрашиваю совсем не об этом.

Над ней появилась ещё одна печать Указа. Свежего, моего, с кучей быстро вписанных символов, а затем я задал более точный вопрос:

— Мать есть? — помедлив, спросил и то, в чём был уверен. — Отец?

Аледо на миг обернулась, с улыбкой снова заявила:

— Ага.

Едва она отвернулась, как я вновь потёр бровь и скривился. Если про Домара я и сам всё знал — ещё помнил, как выгорел его контракт в моем кисете, да и саму печать контракта, такую же выгоревшую, совсем недавно видел над головой Аледо, то на то, что её мать жива — всё же надеялся.

Я не сталкивался с ней, не знал какая она женщина. Знал только, что Домар любил её. Впрочем, Кардо тоже любил Орму. Что это меняет?

С одной стороны — ничего. Я не жалею о сделанном. С другой стороны — всё.

Теперь я точно знаю, что не сумею просто оставить горсть духовных камней Аледо и уйти через северные ворота. Братьев и сестёр…

Я задал новый вопрос:

— А братья и сёстры у тебя есть?

— Ага, полно.

Плохой вопрос. Недовольный собой, я спросил так, чтобы получить точный ответ:

— В этом городе, родные?

— Ага.

Я довольно кивнул. Ложь.

А через миг удивлённо хмыкнул. Аледо сорвалась с места, рванула влево, проскочила под лотком торговца, заставив его завопить от негодования, змеёй втиснулась в узкую щель между домами и пропала.

Ловко.

Прошлый я, Мастер, наверное, использовал бы Рывок, чтобы оказаться на крыше и оттуда проследить, куда она бежит.

Сегодняшний я, Предводитель, шагнул в сторону, чтобы меня не толкнули спешащие по своим делам люди и прикрыл глаза, продолжая «видеть» Аледо.

Это не было боевой медитацией. Вернее, это было что-то очень похожее на неё, что-то, что, возможно, выросло из неё, стало её продолжением, её развитием. Это точно не было ощущением моей стихии, но в чём-то всё же очень её напоминало.

Я закрыл глаза, но всё равно словно продолжал видеть то, что находилось передо мной.

Людей, лотки торговцев, дома, улицу, ведущую к северным воротам.

Волна ощущения уползала всё дальше и дальше, открывая мне то, что лежало впереди. И не только впереди.

Я видел и то, что осталось за спиной, я видел людей в соседних домах, пыль на крышах, крыс в темноте за решёткой подвала, узкую щель между домами, по которой сбежала Аледо.

Безглазые Предводители, почему вы не смогли меня найти с такими способностями?

Я всё так же видел Аледо, которая уже находилась шагах в семидесяти от меня. Скрытая от моих глаз двумя рядами домов, между прочим.

— Господин, господин! Не желаете засахаренный боярышник? Господин!

Я открыл глаза, заставив разносчика поперхнуться от моего взгляда, и повернулся.

Туда.

Она выскочила точно на меня, ойкнула, попыталась рвануть обратно и замерла, не в силах сделать и шага.

Духовная сила, которая не легла на её плечи тяжестью, а сковала тело оковами, остановившись на расстоянии волоска от её кожи. Почти Массив, верно?

Несколько вдохов я учился управлять этой уловкой точней, а затем оставил духовные оковы лишь на её ногах, вернув ей в остальном свободу. Иначе она бы и дышала с трудом.

Она тут же с умом использовала эту свободу:

— Стра…

Хорошо, я успел залепить ей рот Указом молчания.

Посмотрев на испуганно ощупывающую шею Аледо, я вздохнул:

— Я не сделаю тебе ничего плохого. Я чту добродетели идущих. Как ты уже поняла, у меня высокое Возвышение и я невольно оценил и твоё, обнаружив, что у тебя неплохой потенциал, — спохватившись, спросил. — Ты знаешь, что такое потенциал?

Помедлив, Аледо кивнула. Ну и хорошо, видимо, училась она на совесть, получше, чем получалось у некоторых собирателей кизяка и камней. Поэтому я продолжил придумывать на ходу. На самом деле, я, хоть и стал уже Предводителем, хоть и знал немало лечебных техник