Слезы Рублевки - Кирилл Казанцев

А нынешняя Светлана — о, она была подарком! Во-первых, она оптимизировать налоги умела не то что профессионально — грациозно! Именно не виртуозно — в данном контексте это отдавало шакальим духом, — а грациозно.

Оказывается, можно было платить чуть ли не на четверть меньше — и никоим образом не участвовать в этих рискованных юридических комбинациях, которые, конечно, позволяли подчас сэкономить более чем эффективно… но однажды государство могло «прозреть» и потребовать свою законную долю. И никакая армия юристов не справится с ребятами в черных масках! Даже если перед теми не будет стоять задача найти у тебя то, чего ты и не прятал. Потому что не имел. Заимеешь, долго ли!

Нет, Светлана умела изыскивать резервы в очевидном. В том, что для налоговиков является рутиной, вызывающей лишь зевоту. Конечно, она была такая не одна по стране, но Серебрякову, который вдруг заметил мгновенное облегчение налогового бремени, она была светом в окошке.

Светой в окошке, как он ее иногда называл. Хотя та ненавидела, когда ее называли Светой, и всегда, особенно с новыми знакомыми, сразу объявляла, что можно звать только Светланой. Отчества она тоже не любила, и в офисе ее по отчеству звали только девчонки из внешней службы, новички и подчиненные из ее же бухгалтерии.

Во-вторых, у Светланы было одно важное качество — лояльность.

Когда из-за продолжавшихся проблем пришлось еще «поджаться»… Поскольку он кинул последние резервы в диверсификацию своего бизнеса и начал закупать и поставлять на российский рынок керамические лопатки для турбин, вот тогда она, проработав всего три месяца и внимательно выслушав просьбу босса потерпеть несколько месяцев на урезанной зарплате, всего лишь пожала плечами: «Я давно поняла, что вам необходимо принять программу по экономии. Я готова помочь в ее осуществлении… А поскольку я уверена, что вы, Виктор, непременно преодолеете нынешние трудности, то и готова стать ее соспонсором…»

Он тогда воззрился на нее в удивлении. На что намек?

Светлана пояснила: «Я имею в виду, что эти недоплаченные деньги вы можете не рассматривать в качестве долга передо мной. Вы мне нравитесь, Виктор…» И это не было панибратством, потому что эта пожившая и повидавшая на своем веку всего тетка по возрасту годилась ему в матери.

«И не только, — продолжила она и… протянула ему пачку долларов. Десять тысяч, как тут же выяснилось. — Поступайте с этими деньгами как угодно, я их просто вверяю вам», — закончила Светлана.

Деньги были небольшие, но тогда и они были важны. А главное — жест!

Виктор два дня потом думал — и предложил бухгалтеру стать соучредителем ООО, управляющим его делами!

Он не боялся спонтанных решений, но это было одним из удачнейших. Отныне Светлана получала не зарплату — она получала долю. Большую или меньшую, в зависимости от успехов. Но зато теперь она и участвовала в этих успехах — или неудачах. А главное, что особенно нравилось Серебрякову, — была теперь накрепко привязана к фирме. И можно было не бояться ни за секреты, ни за готовность бухгалтера стоять за нее стеной.

Собственно, отсюда все и пошло. Постепенно они выбрались из той ямы, в которой оказались. Сначала фирма задышала, потом пошли заказы — это было мудрым решением: предложить русским цементным заводам отечественные керамические лопатки! Импорт был дорог, а тут — для многих готовое свое решение! Затем начали идти вперед, и Виктор мог позволить своей голове не болеть за бухгалтерию.

Но анализ баланса — это святое! Каждый месяц его гендиректор подготавливал сводки положения дел фирмы по объективным показателям. С течением времени сводки эти обросли все более детализированными показателями, показатели потребовали иллюстраций графиками и диаграммами, эти потребовали пояснения… Иногда Виктор в восхищении этой качественной работой часами изучал выкладки, достойные старого советского Госплана. Но раз в месяц обязательно запирался со Светланой, чтобы углубиться в ее притязательные «61-й счет», «52-й счет», «40-й счет» и так далее…

И вот во время одного из таких «совещаний генштаба» раздался звонок. Евгения, его старый, доверенный секретарь, была вышколена. Несколькими жесткими выговорами за подобного рода подключения внешних абонентов, когда Виктор занимался строго внутренними делами. Так что если она сейчас пытается пробиться, то по ту сторону должно произойти что-то важное.

— Виктор Николаевич, простите, что прерываю, — с ноткой опасливости прозвучал голос Евгении в интеркоме. — Я в затруднении. Уже второй раз звонят из РСПП. Я сказала, что вы заняты, но только что они перезвонили с самого верхнего уровня и спросили, когда вы освободитесь. У них к вам срочный вопрос. Что мне им ответить? Они пообещали перезвонить через пятнадцать минут.

Нет, молодец Женька! Шеф занят — это основное. Но РСПП — тоже не последняя аббревиатура в их бизнесе.

— Когда перезвонят, можешь переключить на меня, — буркнул Серебряков. — Мы практически закончили…

…Голос РСПП в трубке был басовит и предупредителен:

— Виктор Николаевич? Добрый день.

Хм, с чего он решил, что позвонит сам Жохин? Но, в общем, департамент корпоративных отношений — это могло быть любопытно.

— Нам дали ваши координаты как одного из основных специалистов в своей отрасли. Вы знаете, Российский союз промышленников и предпринимателей — не посредник, но определенная координационная деятельность у нас присутствует. Так вот, нам поступили некоторые инвестиционные предложения, которые мы хотели бы показать вам. Вдруг это вас заинтересует…

— Помните фильм «Операция «Ы»? — холодно осведомился Серебряков. — Там, где хулигану читают лекцию о Большом театре, а в это время работает циклевочная машина? И помните, что он там ответил в конце, когда звук прекратился?

— Был бы очень благодарен, если напомните, — криво усмехаясь, ответил бледный Владимирский. — Я далек от кинематографа.

— «До лампочки!» Аналогично я могу высказаться о нашем нынешнем разговоре. Словом, не беспокойте себя больше общением со мной, господа. И даже успеха я вам желать не буду.

Это было практически объявлением войны. Но другого выхода у Виктора, собственно, и не оставалось. А начиналось все почти дружески.

Поначалу Серебряков внимательно выслушал информацию. О том, например, что Российский союз промышленников и предпринимателей представляет интересы деловых кругов и видит свое предназначение в консолидации усилий промышленников и предпринимателей, направленных на улучшение деловой среды, повышение статуса российского бизнеса в стране и в мире… и тому подобное.

Лишь через минуты три он коротко произнес:

— Я очень благодарен за эту информацию. Но ваш сайт я изучил. Может быть, перейдем к делу?

До сих пор молчавший банкир Владимирский улыбнулся и бросил:

— Да, эта преамбула ни к чему. Собственно, и сам РСПП к делу отношения не имеет. Просто я попросил пригласить вас, Виктор Николаевич, на какую-нибудь авторитетную территорию. Где мои предложения вам прозвучали бы хоть и предварительно, но весомо.

Авторитетную, ну-ну. В этом старом здании на Старой площади все дышало неистребимым духом советской номенклатуры. Лестницы, коридоры — странное впечатление они производили. Этот дом дореволюционной постройки, который переделке не поддается в принципе. Тем не менее его попытались осовременить, но выглядело все так, словно лежащему в Мавзолее Ленину сунули в руку ноутбук, а в ухо — гарнитуру мобильного телефона.

Виктор бы предпочел спуститься вниз, где под непритязательной надписью «Подъезд № 2» таилась бывшая столовая ЦК, ныне переделанная в бар-ресторан. Кухня, правда, оставалась по-цековски отвратительной. Но зато здесь было почти всегда пусто, почти всегда тихо и довольно уютно — по-старомодному уютно, с душой.

Он время от времени здесь проводил встречи и переговоры. Но этих двоих людей в ту, как ее называли в знающих кругах, «Столовую № 2», Виктору вести не хотелось.

Что-то было неприятное в этом Владимирском. До того знакомы они не были — не считать пару встреч на каких-то приемах, где их друг другу даже не представляли. Но, конечно, Серебряков слышал эту фамилию. Видел это лицо иногда в выпусках новостей. Это его не очень интересовало. Банкир, хоть и не принадлежал к первой десятке олигархов страны… может быть, даже и не к первой сотне, находился на гораздо более высокой ступеньке, чем Виктор со своим небольшим бизнесом. И, строго говоря, общего у них было лишь то, что оба делали деньги. Вот только Владимирский делал деньги из денег, а он, Виктор, — из реального продукта.

Неприятен был и разговор с этим человеком. Особенно если снова вспомнить те деньги, что не успел как-то вытащить из его банка… Личные, хорошо еще, деньги. Были б производственные — катастрофа была бы страшнее…