Сильмариллион (перевод Lex Hellhound) - Джон Толкин

Финве тем временем женился во второй раз, и избранницей его стала Индис Белокурая. Родом она была из Ваньяр и являлась близкой родственницей верховного короля Ингве; высокая и златовласая, она ни статью, ни нравом не была похожа на Мириэль. Финве горячо полюбил ее, и к нему вернулась прежняя радость жизни. Тем не менее, Мириэль так никогда и не покинула его сердца, а самым горячо любимым существом Финве по-прежнему оставался сын.

Феанор не обрадовался повторной женитьбе отца; он не питал большой любви ни к Индис, ни к ее сыновьям, Фингольфину и Финарфину. Проживал он отдельно от них, большую часть времени проводя в путешествиях по Аману или совершенствуясь в ремеслах, в коих находил великое удовлетворение. В тех печальных событиях, которым суждено было случиться позже и в которых главную роль сыграл Феанор, многие винили прохладные отношения, установившиеся между членами семьи Финве. Они считали, что если бы Финве не оправился так поспешно от потери своей первой жены и продолжал бы всецело отдавать себя воспитанию сына, то Феанор вырос бы другим, и это предотвратило бы многие несчастья.

Беды и распри дома Финве надолго запечатлелись в памяти нольдорцев. Однако сыновья Индис выросли сильными и всеми уважаемыми, также, как и их собственные дети; и без них история эльдарского народа лишилась бы очень многого.

И пока Феанор с прочими ремесленниками-нольдорцами трудились в свое удовольствие, не предвидя никаких препятствий этому и в дальнейшем, а сыновья Индис взрослели, обретая стать и характер, время Расцвета Валинора неумолимо близилось к своему завершению. Ибо наступал час, когда Мелькор, в соответствии с решением Валар, должен был покинуть заточение, поскольку три отведенные ему эпохи в казематах крепости Мандоса подошли к концу.

И вот, как и обещал ему Манве, Мелькор вновь оказался перед тронами Валар в Кольце Судеб. Он увидел их во всем величии и благости, и зависть вспыхнула в его сердце; глянул на Детей Илюватара, сидевших у подножия Богов, и лютая ненависть к ним обуяла его; великолепие же и богатство сияющих драгоценностей пробудило в нем алчность. Однако мысли свои Мелькор оставил при себе, решив отложить возмездие на потом.

Простершись ниц у ног Манве, он взмолился о прощении, клятвенно заверяя, что если ему позволят жить жизнью ничтожнейшего из обитателей Валинора, он станет по мере сил помогать Валар во всех их начинаниях, в том числе и в деле исцеления множества ран, нанесенных миру по его вине. Ниенна поддержала его; Мандос смолчал.

И Манве даровал Мелькору прощение, однако Валар еще не были готовы выпустить его из вида и оставить без своего бдительного надзора, так что ему разрешили поселиться в Вальмаре лишь с условием не выходить за его врата. Тем не менее, все слова и поступки Мелькора после его освобождения казались окружающим честными и благонадежными, и Валар с Эльдар немало выгадали от его помощи и советов. Поэтому спустя некоторое время ему разрешили свободно передвигаться по стране, и Манве искренне полагал, что Мелькор излечился от зла. Сам Манве, будучи олицетворением добра и света, до конца постигнуть сущность зла был просто не в состоянии. А еще он помнил о том, что в самом начале Мелькор, по замыслу Илюватара, был равным ему самому; таким образом Манве, не видя потаенных глубин сердца Мелькора, никак не мог знать, что вся любовь и сострадание давно покинули его.

Но Ульмо не был обманут, да и Тулкас каждый раз, как его враг проходил мимо, сжимал свои огромные кулаки. Ведь Тулкас, хоть разозлить его очень непросто, точно так же медленно забывал старые обиды. Однако оба они, и Тулкас, и Ульмо, положились на суждение Манве; они понимали, что если воспротивятся решению своего Повелителя, то в качестве мятежников не будут иметь права обвинять в чем-то Мелькора.

Пуще всех прочих эльфов Мелькор ненавидел Эльдар; во-первых, потому что те были прекрасны и веселы в своем блаженстве, и во-вторых, потому что именно их он считал виноватыми в том, что Валар ополчились на него и, в результате, низвергли. Поэтому он из кожи вон лез, чтобы заслужить их доверие и дружбу, предлагал к их услугам все свои знания и умения, когда бы таковые им не потребовались. Однако Ваньяр относились к нему с недоверием, поскольку счастливая жизнь в свете Деревьев их полностью устраивала; Телери же Мелькор и сам обходил вниманием, считая их слабыми и бесполезными для себя инструментами.

А вот нольдорцам его глубокие познания пришлись по вкусу; и многие из них неосмотрительно прислушивался к его сладким речам. Впоследствии Мелькор утверждал, что Феанор своим выдающимся мастерством и талантами во многим обязан именно ему, и что это он давал советы по поводу создания величайших из произведений Феанора. Но то была лишь ложь, порожденная завистью, поскольку никто из Эльдалие не ненавидел Мелькора так, как сын Финве Феанор, и это именно он первым назвал его Морготом. И хотя он прочно запутался в расставленной Мелькором паутине лжи и коварства, направленных против Валар, Феанор все же никогда не беседовал с ним и тем более не просил у него совета. Потому что двигало им исключительно пламя, бушевавшее в его собственном сердце, и он всегда работал один, не прося ни советов, ни помощи ни у кого из обитателей Амана, за исключением разве что его собственной жены, мудрой и рассудительной Нерданель.

ГЛАВА 7. О сильмарилях и беспокойном нраве Нольдор

В те далекие времена были созданы произведения искусства, ставшие самыми знаменитыми из эльфийских творений. Феанор, достигнув зрелости, стал задумываться о вещах, прежде не приходивших в его голову; возможно, то было предчувствие приближающегося рока. Он попытался придумать, как бы можно было сохранить нетленным свет Деревьев — жемчужин Благословенного Царства. И принялся он за работу, призвав на помощь все свои знания и мастерство; так им были созданы сильмарили.

По форме они напоминали три больших кристалла. Но лишь в самом Конце, когда ушедший прежде восшествия на небо Солнца Феанор, пребывающий ныне в Палатах Ожидания чертогов Мандоса, возвратится в мир, когда Солнце угаснет и упадет с небес Луна, станет ясно, из чего же все-таки были сделаны сильмарили.

Внешне они походили на хрустальные или бриллиантовые, но при этом были тверже алмаза, так что ничто в Арде не могло уничтожить их или даже нанести им какой-либо ущерб. Но эти кристаллы были лишь оболочками для сильмарилей, как тела для Детей Илюватара; они вмещали внутри себя пламя, бывшее одновременно и содержанием их, и сутью, и их жизнью. И создал это пламя Феанор из смешанного света Деревьев Валинора. Оно и по сей день живет в них, хотя Деревья давно увяли и больше не испускают света. Поэтому даже во тьме глубочайших из сокровищниц сильмарили испускают свое собственное свечение, подобное сиянию звезд Варды; но также, как и любые живые существа, они предпочитают быть на свету, получать его и отдавать назад в стократ более прекрасным.