Выкуп за собаку - Патриция Хайсмит

— Ну, патрульный Духамель, как жизнь? — спросил отец. — Общаешься с юными правонарушителями, наставляя их на путь истинный?

Кларенс застонал:

— Не все преступники молоды. Кое у кого уже седые виски.

Когда Кларенс начинал работать в полиции, он рассказывал родителям о том, что пытается найти общий язык с «трудными» подростками. Кларенс и правда пробовал это делать в участке на Двадцать третьей улице, но те, кто уже занимался подобной работой (патрульные, трудившиеся в контакте с Бельвью), не хотели принимать новичка. Да хватило бы у него сил для такой работы? Этот вопрос все еще тревожил его. Можно бы, конечно, попытаться еще раз.

Они выпили кофе, и отец закурил сигарету.

— Что привело тебя сюда в такое время? Ты украл у меня целый час сна, — сказал Ральф.

Кларенс ответил, что приехал просто так. Он считал, что нельзя рассказывать родителям о Роважински, потому что стыдился (в тот момент) своей глупости, а поэтому не мог рассказать им и о Рейнолдсах. А ему хотелось бы поговорить о Рейнолдсах, потому что эта пара ему нравилась.

— Надеюсь, тебе сегодня не надо идти на работу, Клари, — сказала мать, подавая его отцу яичницу с двумя кусками аппетитно подрумяненного хлеба.

— Нет, — ответил Кларенс.

— Ты дежурил ночью? — спросил отец.

— Нет, но у меня сегодня свободный день. — Кларенс не хотел рассказывать им, что дежурит с восьми вечера до четырех утра, потому что родители считали, что это самое опасное время. Поэтому он обрадовался, что мама заговорила о соседях.

— Как твоя девушка? — спросил Ральф. — Когда ты нас познакомишь с ней?

— Не знаю, с чего вы относитесь к этому так серьезно!

Кларенс вдруг почувствовал, что очень устал. В нем что-то надломилось. Ему предстояло сделать выбор, и он касался вопроса о том, оставаться в полиции или нет. Он хотел рассказать своим родителям об этом. О Мэрилин и Рейнолдсах. О том, что Мэрилин не нравятся полицейские. О поляке по фамилии Роважински, подонке, которого он упустил. О том, что Мэрилин не хотела выходить замуж за копа, а он все еще служил в полиции, хотя мог уйти оттуда в любой момент, когда пожелает.

— В чем дело, Клари? — спросила заботливо мать.

Кларенс покачал головой.

— Наш мальчик устал, — сказала Нина Ральфу. — Он столько шел пешком. Иди в свою комнату, Клари. — Она протянула ему свою маленькую твердую руку, потом, осознав, что он уже взрослый мужчина, остановилась.

— Я пойду, — сказал Кларенс.

Он видел, что отец внимательно вглядывается в его лицо. Кларенс посмотрел ему в глаза, готовый принять все, что будет сказано. Любой совет. Только о чем? Кларенсу пришло в голову, что его отец чем-то напоминает Эдуарда Рейнолдса. Они были одного роста и веса, и лица обоих сохранили следы увядшей красоты.

Но отец проговорил с неожиданной легкостью:

— Похоже, ты спишь на ходу, верно? И неудивительно. — Он намазал тост джемом и отправил его в рот. — Поговорим потом. Вечером. Ты, надеюсь, останешься у нас.

— Наверное, — автоматически ответил Кларенс.

Через несколько минут он поднялся наверх, почистил в ванной зубы своей щеткой. В его комнате рядом с ванной был наклонный потолок и треугольное окно. Под одним скатом, в углу, стояла кровать, под другим — длинный книжный шкаф, еще забитый приключенческими книжками вперемежку с университетскими учебниками по социологии и психологии, там же было несколько романов: Фицджеральд, Беллоу, Уильям Голдинг. На степе висела фотография Корнеллской баскетбольной команды, где был и он, третий справа в заднем ряду. Давно пора снять ее, подумал Кларенс. Мэрилин стала бы смеяться, она сочла бы это обывательщиной, сказала бы, что это пижонство и детство, хотя фотография была сделана всего пять или шесть лет назад. И дом его родителей показался бы Мэрилин тоже мещанским и скучным, хоть и недостаточно роскошным, чтобы назвать его пижонским. Ладно, они с Мэрилин никогда не станут жить в таком доме, как этот, и в таком месте, как Астория. У них будет квартира в Манхэттене, может быть, домик на севере Коннектикута, если они когда-нибудь сумеют накопить денег.

Простыни были свежие. Кларенс скользнул в постель и наконец-то почувствовал себя в полной безопасности. Неужели служба в полиции — еще один тупик? Как и работа в банке, в отделе кадров? Не все потеряно, конечно, даже если люди вроде капитана Макгрегора и Сантини скажут: «Ты просто не годишься для службы в полиции, Думмель». Беда в том, что он старался и старается и должен был иметь преимущество перед большинством молодых полицейских, потому что окончил университет, но при всем при том опростоволосился самым глупым образом в таком деле, где даже самый тупой коп не допустил бы оплошности: нашел преступника и позволил ему сбежать. И Мэрилин: она не воспринимает его работу всерьез, и Кларенс понимал, что пройдут месяцы, прежде чем он дождется повышения, даже если поступит в Полицейскую академию, как намеревался. И вообще, выйдет ли Мэрилин замуж за копа? «В наше время никто не торопится вступать в брак», — сказала Мэрилин. Кларенс чувствовал, что готов остаться с Мэрилин до конца жизни. Это было что-то особое. Жизнь обретала смысл. Странно, что в прежние дни мужчины, как правило, побаивались вступать в брак, в то время как девушки только и мечтали об этом. Сейчас он хотел жениться — да, чтобы обрести опору — как раз то, к чему обычно стремились девушки... Как только проснется, сразу позвонит Мэрилин. Сегодня вечером они идут в театр...

— Клари?.. Клари?..

Кларенс приподнялся на локте, испуганный и с туманом в голове.

— Клари, прости, что бужу тебя, но тебе звонят из полицейского участка. Они хотят поговорить с тобой.

Кларенс встал. На нем были только трусы, и он схватил с вешалки отцовский халат. Мама уже спустилась вниз, и он слышал, как она говорит:

— Подождите минуточку, пожалуйста, он идет.

Кларенс посмотрел на часы. Без четверти два.

— Алло? Духамель у телефона.

— Привет, Кларенс. Сантини. Мы нашли твоего поляка, Рожинск... ты знаешь.

— Нашли?

— Да, нашли. Послушай... — Долгая пауза, пока Сантини сморкался или, возможно, разговаривал с кем-то другим. — Послушай, ты нам нужен. Знаю, что у тебя сегодня выходной. Мы едва тебя разыскали.

— А в чем дело?

— Ну... поймешь, когда придешь. Роважински здесь, так что подъезжай как можно скорее, хорошо? Скажем, к трем, половине четвертого?

— Да, сэр.

— Что случилось, Клари? — Мать стояла в дверях между верандой и гостиной.

— Мне надо ехать в Нью-Йорк. Немедленно.

— О, Клари! Без завтрака?

Кларенс босиком побежал вверх по лестнице.

— Они хотят, чтобы я был к трем, мам.

Одевшись, он спустился вниз. Мама отрезала для него кусок ростбифа, чтобы он съел его на ходу, без суеты. Кларенс торопливо принял душ, побрился отцовской бритвой.

— Такое нечасто случается, — сказал он матери.

Сантини разговаривал с ним бесцеремонно, и Кларенс решил, что его вызывают только для того, чтобы он опознал Роважински, поскольку он один видел его раньше. Собаку украли неделю назад. Как ужасно и непростительно он подвел Рейнолдсов.

Глава 9

Кеннет Роважински сидел на скамейке около входа в полицейский участок рядом с вертлявым, беспокойным наркоманом, к которому Кеннет из брезгливости старался не прикасаться. Было половина третьего; он провел в участке уже около двух часов и за это время дважды отпрашивался в туалет. Кеннет нервничал. За ним пришли сразу после полудня: один полицейский в штатском. Кеннет до сих пор не понимал, как его нашли. Он выходил в это утро около одиннадцати, чтобы купить фруктов, гамбургер и пару банок пива, а затем вернулся к себе. Конечно, он прихрамывал. И коп, черноволосый парень с толстыми щеками, отвратительно усмехаясь, сказал:

— Я думал, что ты, скорее всего, в каком-нибудь захудалом отеле, и попал в яблочко, разве не так?

Коп без умолку болтал, царапая что-то в своем блокноте, дверь номера была распахнута, и чернокожая горничная, широко разинув рот, смотрела на все происходящее из коридора. Вторжение! Сердце Кеннета учащенно забилось, и с тех пор сердцебиение не прекращалось ни на минуту. Но Кеннет отомстил тому мерзкому полицейскому, который нашел его у миссис Уильямс. Это было не просто утешение, в глубине души Кеннет чувствовал себя победителем. Только бы дождаться этого копа. Глаза Кеннета, бегающие по сторонам, чаще всего останавливались на входной двери, слева от него, потому что он знал, что белокурого копа уже вызвали.

Напротив Кеннета расположился чернокожий полицейский без фуражки и читал комикс, жуя жвачку. Его курчавые волосы начали седеть. Вот чем занимается полиция, тратя деньги налогоплательщиков, получая премии и пенсии, расхаживая с важным видом с пистолетами, пришлепывая штрафные квитанции на машины, получая взятки от игорных домов (которые часто располагались в задних помещениях невинно выглядевших кондитерских) и магарыч от торговцев наркотиками. Упитанные громилы, в основном итальянцы, хотя попадались, конечно, и ирландцы. Итальянец, который пришел в номер Кеннета, очень быстро нашел его деньги, пересчитал их и спрятал в карман. Кеннет видел, что он отдал их в полицейском участке старшему офицеру (еще одному копу), сидевшему за столом в комнате напротив. Тысяча сто двадцать долларов. У Кеннета в кармане осталось одиннадцать долларов и какая-то мелочь. Кеннет не знал, позвонили ли они Эдуарду Рейнолдсу, но скорее всего — да. Сейчас Кеннет не жаждал встречаться с Рейнолдсами, но неустанно напоминал себе, что справедливо презирает подобных типчиков, так чего ему бояться?