Королева кривых зеркал - Ирина Молчанова

Красное солнце погружалось в розовую воду. Лиза в нежно зеленом платье сидела на теплой бетонной плите, удобно устроив локти на коленях, и любовалась кровавой рябью на воде.

Мысли ее блуждали вокруг одного и того же. Стася и Стас, Стас и Стася – от перемены мест слагаемых сумма, увы, не менялась. Соперница с лыжами вместо ног, с голосом школьной учительницы и в тряпках типа «да здравствует перестройка» изящно объехала ее на повороте. Уже два дня синеглазый красавец во всю демонстрировал свой интерес к Водонапорной Башне: подавал ручку, по-особенному улыбался, шутил, обнимал за отсутствие талии, шептал что-то на ушко. Каланча радовалась, только и жужжала о том, какой он распрекрасный – сильный, умный, взрослый, красивый, самый-самый. Ни на секунду не затыкалась.

Лиза досадливо скрипнула зубами. После случая с ружьем Стас на нее даже не смотрел. И постоянно искал повод, чтобы не находиться рядом, точно ему было противно.

Шевеление справа вырвало девочку из кольца мыслей. Раздался шлепок, и с белой тонкой ноги Максимки скатился убитый комар.

– Укусил, – негромко пожаловался мальчик, почесывая ногу.

Лиза покосилась на него и вздохнула. Он единственный, кто не осудил ее после тех стрельб. Хотя единственный, кто имел на это полное право.

«Вечно так: падальщики защищают свою жертву, ведь им самим нужно кого-то жрать. Если отнять у них пищу, жрать придется друг друга. А своих не хочется, на то они и свои». Девочка коршуном уставилась на жертву справа от себя и раздраженно спросила:

– А о чем ты думаешь? Ты вообще думаешь о чем-нибудь?

В ее представлении он мыслил не так, как прочие понятные каждому прямоходящие. У этого все было с налетом безумной странности.

– Конечно, – мягко улыбнулся Максимка, – о многом.

– Хм... О чем же?

– Ну-у, о многом... – повторил мальчик, опустив глаза. И вдруг придушенно сознался: – И о тебе, конечно, тоже.

– Обо мне? А что обо мне? – заинтересовалась Лиза, про себя воскликнув: «Какой глупец!»

Максимка встретил ее взгляд, сильно-сильно покраснел и прошептал:

– Ты грустная.

Они помолчали, и мальчик осторожно спросил:

– А ты?

– Что я? – рассеянно уточнила Лиза, вновь погружаясь в думы о Стасе, о его прекрасных синих глазах и всем остальном, не менее притягательном.

– Ну... ты про меня хоть чуточку думаешь? – Максимка смущенно запнулся.

У нее из горла вырвался смешок:

– Думаю ли я о тебе? Н-н-нет!

Он положил голову на коленки и продолжал смотреть на нее из-под пушистых ресниц.

Лиза вздрогнула от неожиданности, когда мальчик спросил:

– А почему?

«Почему... А правда, почему? – Она утомленно прикрыла глаза. – Это так же необъяснимо, как и абсолютно очевидно». Потом девочка окинула парнишку скучающим взглядом и брякнула:

– О чем ты вообще говоришь! У тебя даже волос на ногах нет!

Максимка изумленно открыл рот и растерянно стал разглядывать свои тонкие белые ножки.

– Но ведь когда-нибудь вырастут, Лиза! Не все так сразу!

Она скептически оглядела его гладкие лодыжки и насмешливо заявила:

– Вот тогда и вернемся к этой теме!

Мальчик вздохнул. Некоторое время задумчиво смотрел на реку, потом спросил:

– А ты хорошо учишься?

Лиза дернула плечом.

– По-разному. Смотря какая школа попадется.

– Что? – опешил он.

– В каждой школе свои порядки и учителя.

Максимка засмеялся.

– Ты так говоришь, как будто училась в очень многих школах.

Она улыбнулась.

– Если быть точной, я училась в шести школах.

– Почему? Вы часто переезжали?

– Нет, мы никогда не переезжали.

Мальчик удивленно посмотрел на нее.

– Тебя же не... – Максимка запнулся и смущенно потупил глаза. – Тебя же не выгоняли, правда?

Лиза фыркнула.

– Конечно, выгоняли! Из первой школы-гимназии меня выгнали в третьем классе.

– За что? – поразился Максимка.

– А просто потому, что я не захотела отчищать пол в коридоре от черных полос, которые оставили мои туфли. Директриса наорала на меня, а я пнула ведро с грязной водой, и та вылилась дуре на ноги. Вот родителей и попросили забрать документы.

– А потом?

– Потом... – Лиза прищурилась. – Потом была обычная школа. В ней я проучилась полгода, и в середине четвертого класса меня выгнали за потоп. – От воспоминаний о своей мечте про бассейны в школьных коридорах она засмеялась. – Я внушила одноклассникам, что было бы здорово не ходить по школе, а плавать на шкафах, как в Венеции по улицам на гондолах. Многим идея понравилась, и мы сломали краны во всех туалетах.

– С ума сойти! Ничего удивительного, что тебя выгнали. Но это только две школы. А остальные?

– Все школы в нашем районе мне отказали. Представляешь, про потоп написали в местной газете, даже фотку мою разместили! Затем родители заплатили большой взнос, и меня приняли в школу на другом конце города. Приходилось вставать в пять утра! – Лиза вздохнула. – Вообще-то нормальная была школа, но я проучилась в ней всего три месяца.

– И что ты там вытворила?

– Ничего особенного, – насупилась девочка, – лишь сказала учителю по музыке, что я разрешу ему поцеловать меня за пятерку в году.

– О-о-о! – протянул мальчик.

Лиза вспомнила, как проникновенно посмотрела в тот далекий день на музыканта – в точности как героиня одной мелодрамы по телику. Сказала ему про поцелуй и накрыла своей ладонью его руку… А тот, сумасшедший, так встрепенулся, что до перелома прищемил себе запястье крышкой от пианино.

– Да, – Лиза тоскливо прикрыла глаза, – и это стало своего рода билетом в школу-интернат при монастыре. Родители считали, что у меня сдвинуты понятия о морали и мне нужно обратиться с моей проблемой к господу.

Максимка смотрел на нее с неподдельным ужасом.

– И как, помогло? – без всякой надежды спросил он.

– Ага, помогло... Почти все лето я там проторчала. Ад – по-другому не назвать! Чего я только ни делала, чтобы свалить оттуда, но сестры-наставницы свято верили в меня. Наивные! – Лиза покачала головой. – Однажды во время завтрака я швырнула в распятие овсяную кашу, и через несколько дней за мной приехали родители. Настоятельница сказала им что-то вроде: «Мы будем молиться за нее».

– Господи... – с осуждением выдохнул Максимка.

Девочка покосилась на него.

– Ты не подумай, я не против бога, просто мне не хотелось торчать в монастыре. Кстати, после него меня без проблем взяли в школу неподалеку от дома. Весь шестой класс я там училась. Отличницей была!

– Молодец, – с каким-то непонятным облегчением похвалил Максимка.

– Но не все было так хорошо, – призналась Лиза. – Как только я пришла в ту школу, в меня влюбился восьмиклассник – сынок замдиректора.

– Ну конечно, – наморщил нос мальчик, – как же без этого.

Она не обратила внимания на скрытый упрек и продолжила:

– Вообще-то он мне не очень нравился, так себе парнишка, ничего выдающегося. Ходил за мной, делал, что скажу. Пожарную сигнализацию врубал, когда у меня сложные контроши были, в столовке покупал всякие булочки, лимонады, домой провожал. А потом признался в любви и все, болван, испортил. – Лиза презрительно скривилась. – Конечно, я его не любила! Так прямо и сказала, что он мне не пара. А он влез на подоконник в классе, дело весной было, и давай меня пугать, что прыгнет из окна. Девчонки испугались, просили его слезть. Он думал, и я его останавливать буду!

Максимка напряженно ждал продолжения, но Лиза специально молчала. Наконец он, не выдержав, спросил:

– А ты?

– А я сказала: «Прыгай, трус!» Он и прыгнул.

Лиза надолго задумалась, но мысли ее занимал вовсе не ухажер, прыгнувший по ее указке из окна, – думала она о другом мальчике. Эпизод с прыжком со второго этажа напомнил о случае, воспоминания о котором она похоронила много лет назад под могильной плитой.

Река с кровавым отблеском солнца потемнела, ветерок стих, и блестящая рябь улеглась.

– Лиза, – вывел ее из задумчивости писк Максимки, – а он погиб?

Девочка вздрогнула, уставилась на него и так пораженно смотрела, пока не поняла, о ком он говорит.

– Да что ты, какое погиб, жив-здоров. Ноги, правда, переломал. Второй этаж в той школе не очень высоко, просто неудачно упал.

– Но тебя за это выгнали, – подытожил Максимка.

– А то! Сын замдиректора ведь! В итоге два месяца в седьмом классе я занималась на домашнем обучении. Такая скука, ты бы знал! Поэтому я упросила родителей подыскать мне новую школу. Мама сходила в ту самую гимназию, мою первую школу, а там как раз сменилась директриса, и меня согласились взять до первого замечания. – Лиза поднялась. – Пошли в лагерь, темнеет уже.

– Замечаний не было? – мельтеша рядом с ней, уточнил Максимка.

Девочка весело улыбнулась.

– Там я познакомилась с Полинкой, моей теперешней подружкой. Но не прошло и месяца, как нас вместе выгнали за то, что мы сожгли журнал.

– Зачем вы это сделали?!

– Нам двойки поставили за поведение на алгебре. – Лиза беспечно отмахнулась. – Фигня, мне та гимназия никогда не нравилась. А Полинкины родители нашли нам другую – с гуманитарным уклоном.