Гелен: шпион века - Эдвард Кукридж

поначалу было более склонно считать Гитлера спасителем Европы и приветствовать солдат вермахта… однако в течение нескольких месяцев это отношение в корне изменилось».

Еще большие неудачи постигли немцев при попытках привлечь на свою сторону коллаборационистов и предателей в России и Белоруссии. Все усилия офицеров из штаба фон Бока предотвратить зверства со стороны гестаповцев и эсэсовских головорезов, якобы обеспечивающих «правопорядок», оказались тщетны: местное население всячески избегало сотрудничества с захватчиками. Однако немцам удалось другое: привлечь на свою сторону военнопленных; основная причина заключалась в следующем: военнопленный, изъявивший желание записаться в добровольческий батальон, мог, по крайней мере, надеяться на нормальное питание, жить в лагере в более сносных условиях и поменять свои обноски на теплую одежду.

Русская освободительная армия

В штабе фельдмаршала фон Бока под Смоленском родилась идея сформировать из числа советских пленных специальные отряды для различных вспомогательных целей. Фон Бок пригласил одного своего родственника поработать сначала в качестве переводчика, а затем офицера по связям с записавшимися в эти отряды русскими. Родственника фельдмаршала звали Вильфрид Штрик-Штрикфельд. Позднее, будучи помощником Гелена, он сыграет важную роль в создании так называемой «Русской освободительной армии» генерала Власова. Штрик-Штрикфельд родился в 1886 году в немецкой семье в принадлежавшей тогда России Прибалтике, получил образование в Санкт-Петербурге, а в годы Первой мировой войны служил офицером в царской армии. После революции бежал в Латвию, которая, благодаря поддержке Британии, стала независимой республикой, хотя какое-то время после перемирия 1918 года частично оставалась оккупированной германскими войсками. В те дни Штрик-Штрикфельд сотрудничал в британской военной миссией, которую возглавлял генерал сэр Хьюберт Гоу. В обязанности последнего входило помочь молодой Латвийской республике избавиться от немецкого военного присутствия, тем более что там уже вовсю шло формирование отрядов фрейкора. Штрик-Штрикфельд служил связным при британской разведке, помогая латвийской армии с поставками и распределением британского оружия. В 1920 году он обосновался в Риге в качестве представителя британских машиностроительных компаний.

К 1939 году, когда в результате пакта Молотова-Риббентропа состоялся новый раздел Польши, а три прибалтийские республики были оккупированы советскими войсками, Штрик-Штрикфельд снова пустился в странствие. Эвакуировавшись вместе с немцами, он обосновался в Позене (Познани) — центре так называемой области Вартегау — отошедшей после падения Польши к Третьему рейху. После этого судьба занесла его в штаб фон Бока, где по приказу полковника фон Трескова ему удалось сколотить из числа местных жителей и бывших офицеров Красной Армии небольшую «смоленскую группу». В основе ее лежала идея создания марионеточного русского «национального правительства» (в противовес советскому режиму) — по образу и подобию правительства Петэна и Лаваля в Виши. Увы. Из этого так ничего и не вышло — частично потому, что немцам так и не удалось найти среди русских желающих на роль Квислинга, но главным образом потому, что против этой идеи было настроено большинство нацистских лидеров.

Тресков, Герсдорф и особенно Штрик-Штрикфельд пытались было продолжить начатое, однако все их усилия постепенно сошли на нет, встречая противодействие со стороны тех представителей нацистской верхушки, у кого имелись прямо противоположные взгляды на то, как следует обращаться с советскими людьми. Розенберг, ставший при Гитлере министром оккупированных восточных территорий, направил в штаб фон Бока двух своих представителей, чтобы те ознакомили фельдмаршала с его предложениями относительно будущего оккупированного немцами Советского Союза. Белоруссия (с населением в пять с половиной миллионов человек, включая такие города, как Минск, Могилев, Витебск) должна была войти в состав Вдсточной Пруссии и заселена немцами; обширные территории западной части России присоединялись к Третьему рейху с последующей немецкой «колонизацией» и, соответственно, административным подчинением Германии. Эта территория, с населением более 50 миллионов человек, простиралась бы до самой Москвы и включала в себя Украину, Крым, Черноземье и Северный Кавказ, в том числе районы нефтедобычи. (С русскими и украинцами на территории этой немецкой колонии надлежало обращаться в соответствии с арийскими расовыми принципами, то есть как с «недочеловеками». Им полагалось лишь начальное образование и подготовка к работе в сельском хозяйстве, что в конечном итоге означало превращение в рабов).

Ленинградскую область и Карелию также предполагалось включить в состав Великой Германии. То, что оставалось от Советского Союза на востоке и в Сибири, превращалось в «степь», без каких-либо городов и промышленности. В меморандуме Розенберга открытым текстом говорилось, что на вышеуказанных «колониальных» территориях предстоит уничтожить около сорока миллионов советских людей. Результата предполагалось достичь «естественными методами», проще говоря, уморить голодом. В заключение Розенберг делал вывод, что после этого «степи перестанут быть источником угрозы для Германии и подчиненной ей Европе».

Попутно интересно отметить, что этот план обращения Германии с покоренной Россией в целом имел много общего с той политикой, которую брат Гелена излагал в своих сочинениях. Подобные мысли можно встретить и на страницах других книг, выпущенных в издательстве их отца, правда, без откровенных призывов к тотальному геноциду.

У фельдмаршала фон Бока и офицеров его штаба этот план вызвал, по меньшей мере, недоумение. Штрик-Штрикфельд даже отправился в Берлин, чтобы получить разъяснения из уст самого министра оккупированных восточных территорий. Розенберг отказался его принять, однако кто-то из министерских служащих попытался втолковать ему, что это «долгосрочный» план и что нацистское руководство придерживается единодушного мнения относительно политики колонизации восточных территорий: «Голод, при помощи которого предстоит уничтожить миллионы русских, следует рассматривать как неизбежное зло». Тот же чиновник добавил, что среди гитлеровских министров имелось несущественное расхождение во мнениях относительно конкретных деталей воплощения розенберговского плана. Но в любом случае, миллионы советских мужчин и женщин, военнопленных и гражданских лиц, предстояло угнать в Германию в качестве подневольной рабочей силы в промышленности и сельском хозяйстве.

Среди нацистских лидеров было немало и тех, кто понимал, что невозможно поработить 200 миллионов человек, что Германия не располагает ни военной, ни экономической мощью для осуществления честолюбивых планов фюрера. Понимали они и то, что любые попытки осуществления этих планов чреваты для Германии катастрофой. Как позднее выразился Штрик-Штрикфельд: «Угнетение, грабеж, нещадная эксплуатация расчлененной России отнюдь не означали для Германии спокойствия на Востоке». Геббельс, к которому он обратился, представил куда более реалистичный план обустройства «Новой России»; направленный на привлечение народов Советского Союза к сотрудничеству с Германией, особенно это касалось национальных меньшинств. В основе этого плана лежала идея «Новой Европы, основанной на свободе и равенстве» — разумеется, под зорким оком Германии.

Такая более просвещенная «восточная политика» предполагала более человечное обращение с порабощенным населением, но именно здесь руководство Третьего рейха резко разошлось во мнениях. Гиммлер, который отвечал за обеспечение порядка на завоеванных территориях, понял эту