Ярче солнца (ЛП) - Даринда Джонс

Я иду в библиотеку, сажусь за первый же свободный компьютер и начинаю искать. Все по-настоящему. Ее имя. Смерть матери в родах. Сестра. Отец. Дядя. Конченая мачеха. Все-все по-настоящему.

Они живут в Хайтс. Это я уже знаю. Знаю каждый уголок и каждую щель в ее доме. Знаю, что находится вокруг, где она училась ездить на велосипеде. С кем дружит, что любит есть, с кем встречалась и даже с кем успела переспать. Не знаю только долбаного адреса.

В конце концов я нахожу какой-то адрес, но беспокойство продолжает зудеть. Весь день прошел странно, как будто во вселенной что-то сдвинулось.

Чувствую, что должен идти. Закрываю глаза и ищу Датч. Она с друзьями. Похоже, все в порядке, пока не появляюсь я. Заметив меня краем глаза, Датч напрягается, поэтому я ухожу. Но если дело не в ней, то в чем?

Ким! Я резко выпрямляюсь. Он бы не стал. Наверняка бы не стал.

Бросаюсь на улицу и всю дорогу до дома бегу. Но там уже никого нет. Эрл упаковал чемоданы и свалил вместе с Ким. Домовладелица отчаянно колотит в дверь. На голове  клоками торчат обесцвеченные и сухие, как солома, волосы. Женщина оборачивается, но я прячусь. Она меня не видит. Открывает дверь. Я жду, когда она войдет в квартиру, и только потом осмеливаюсь подобраться ближе. Внутри нет ничего, кроме обычных следов. Разбросанный мусор. Старый носок. Футболка. Внезапно я застываю. В стене дыра. Значит, там последние фотографии. Одни из самых жутких. После того раза я выздоравливал почти две недели.

От желчи дерет горло. Эрл ее забрал. Сотни раз он угрожал убить Ким, если я брошу ему вызов, а я не верил.

Пока домовладелица меня не увидела, я выхожу на улицу через заднюю дверь, но уже через пару метров падаю на колени и задыхаюсь. На глаза наворачиваются слезы. Я хватаюсь обеими руками за голову и делаю то, что делаю крайне редко. Плачу. В груди болит от тяжелых, глубоких рыданий. Так продолжается несколько долгих минут. Хочу кричать во всю глотку. Нет. Хочу убивать.

От эмоций меня с ног до головы трясет, но я беру себя в руки. Теперь у меня только одна цель. Эрл сдохнет. Если хоть пальцем ее тронул, сдохнет.

Понятия не имею, куда бежать, но все схроны Эрла я знаю как свои пять пальцев. Первым делом иду в бильярдную. Потом – в два его любимых бара и домой к его подружке. Все без толку. Когда солнце почти за горизонтом, я побывал везде, где только мог.

Остается сбегать по друзьям Эрла. А друзья у него есть. Два. Может быть, три. В общем, больше, чем у меня.

Я иду по самой жуткой части города к отстойному отелю в конце Сентрал и вдруг чувствую, что меня преследуют, но не оборачиваюсь. Примерно в миле отсюда узнаю звук полицейской сирены. Думаю побежать, потому что копы в машине так и лучатся нетерпением. Я чувствую, как по их венам ртутью струится адреналин. Они ищут именно меня. Ума не приложу, откуда, черт возьми, они знают, как я выгляжу и кто я такой. Но беспокойство, которое не отпускало целый день, начинает расти. Сомнений больше нет. Происходит что-то очень нехорошее.

Еще две секунды, и я бы сорвался с места, но вдруг из переулка впереди, куда я и собирался бежать, выскакивает еще одна патрульная машина.

Я притормаживаю, намереваясь броситься в другую сторону, но со стоянки слева под визг покрышек ко мне мчится седан без опознавательных знаков. Глазом моргнуть не успеваю, как в меня уже целятся семь пушек.

Я в ярости. Нет у меня на это дерьмо времени. Я должен найти Ким.

До боли стиснув зубы, я поднимаю руки, опускаюсь на колени, а через секунду уже жую асфальт по милости самого резвого копа. Меня пожирает гнев.

Появляется детектив. Это дядя Датч. Роберт. Боб. Плевать. Именно он допрашивает меня в участке. Я молчу. Не подтверждаю и не отрицаю обвинения. Мне назначают государственного защитника, которого больше волнуют доступные бабы, чем клиенты. Уважение к работе он потерял давным-давно. Живет от выходных до выходных, когда наконец сможет нажраться в хлам и отыметь очередную зазнобу.

На ад его приговорили много лет назад, когда он пьяный за рулем сбил старика. Деда можно было спасти, но адвокат бросил его умирать прямо на дороге. Очень хочется свернуть ублюдку шею. Отправить его в преисподнюю пораньше. Но я терплю. Только потому, что, каким бы подонком он ни был, он – мой единственный шанс отсюда выбраться.

Меня обвиняют в убийстве. Эрла Уокера забили до смерти бейсбольной битой, затолкали в багажник его же консервной банки и подожгли. У копов есть показания свидетеля – Сары, подружки дефис банкомата Эрла, которая никогда его не любила, зато охренеть как боялась. Плюс в кармане моей куртки, которую передала через окно Ким, нашли кольцо Эрла. От такого уже не отмыться.

Самое страшное – детектив Боб знает, что я этого не делал. Знает, но против улик не попрешь. А все они указывают на меня.

Хочу хоть что-нибудь узнать о Ким, но не осмеливаюсь. Если она была с Эрлом, если ее тоже убили, на меня повесят еще одно убийство. Поэтому я разыгрываю роль Александра. Глаза в пол. Рот на замок. 

Иногда мне интересно, кто на самом деле убил монстра. Впрочем, до лампочки.

Я в тюрьме уже неделю, когда приходит Амадор. С ним Ким, и от облегчения я чуть не теряю сознанию. Умница. Все сделала, как я велел.

Они оба переживают. У Амадора кишки в узел завязываются от беспокойства. А у Ким так опухли от слез глаза, что едва открываются. Под глазами – темные круги из-за недосыпания. Выглядит она так, будто ее били. Охранник косится на Амадора. Думает, не он ли над ней поиздевался.

Ким держит телефонную трубку и кладет свободную руку на стекло. Я тоже. По ее щекам текут слезы.

- Я этого не делал.

Она фыркает и награждает меня сердитым взглядом. Да уж. Такие взгляды ей удаются хреново.

- Я знаю, болван. Ты должен им все рассказать.

- Детектив, который занимается делом, в курсе, но улики против меня. Он ничего не может сделать.

Сердце Ким пускается вскачь.

- И что это значит?

- Ким, о тебе они не знают. Никто не знает, что у меня есть сестра. Меня спрашивали о родственниках. Спрашивали, были ли другие дети. Я сказал, что у Эрла был только я. Видимо, Сара тоже о тебе не упоминала. Ты ничего никому не должна говорить. И тебе нельзя сюда возвращаться.

- Что? Нет. Нет-нет-нет…

- Солнце, передай трубку Амадору.

- Нет! – кричит Ким. Начинает паниковать, а это совсем на нее не похоже. Она всегда тише воды, ниже травы. – Рейес!

Амадор обнимает ее за плечи. Не для того, чтобы успокоить, а чтобы из-за нее их не выгнали. Отбирает у нее трубку, и Ким тут же хватается за пластмассовую столешницу. Пальцы такие же белые, как и сама пластмасса.