Дословный перевод - Анна Шульгина

- Ты как? - Женька присел рядом с креслом на корточки, пытаясь заглянуть ей в глаза.

- Нор-рмально, - хотя ответ получился и заикающимся, но говорила она довольно твердо.

- Ален, тебе переодеться надо, не сиди в мокром, - парень помог ей встать и потянул край полотенца, в который она тут же вцепилась. - Я отвернусь, а ты быстро раздевайся и вытрись.

- Дай мне халат, - Герман кивнула на что-то темно-синее, лежащее в изножье кровати.

- Сейчас.

Требуемое он повесил на подлокотник кресла, а сам отвернулся, задумавшись над одним фактом, который раньше как-то не пришел в голову. Кто бы ни пытался сегодня её "самоубить", смерть девушки в планы не входила. Даже если отбросить то, что сам Власов ей верил, организовавший инсценировку не знал одной маленькой, но очень показательной детальки. Алена боится вида крови. Причем, как ни парадоксально, именно своей. Вон, за ним, ударенным Серегой, легко ухаживала, а стоит самой порезаться - дурнеет. И ни за чтобы не попыталась свести счеты с жизнь, вскрыв вены.

- Все?

- Нет, - она пыталась просунуться в зауженные рукава, но плотный слой бинтов не давал этого сделать. - Открой шкаф, там, на верхней полке, должна быть футболка.

Покопавшись в её вещах, Женька вытащил что-то бледно-голубое, мягкое и вылинявшее до состояния половой тряпки.

- Она?

- Да.

Все так же, не оборачиваясь, он протянул одежду Аленке.

Несмотря на серьезность ситуации, было во всем этом что-то неправильное. И сама эта фикция попытки самоубийства, и вообще какие-то странные попытки напугать. Только вот то, что причинили ей реальный вред, этим уродам на благо кармы не пойдет. И целости костей - тоже. Теперь нужно вычислить эту скотину и на всю жизнь отучить так поступать.

- Теперь можно.

Девушка стояла перед ним в растянутой майке, длиной почти до колена, и рассматривала повязки на руках. Благодаря темным кругам под глазами Алена сейчас была похожа на домашнюю версию готессы - мрачность, бледность и торчащие дыбом темные волосы.

- А теперь рассказывай, с чего все началось, - заметив, что она с каким-то недоумением осматривается по сторонам, Власов потянул её на кровать и, накинув на плечи забракованный халат, усадил Алену себе на колени. Без всякой задней мысли, просто, чтобы она успокоилась и перестала трястись.

- Я сама ничего не понимаю... - резко повернувшись, она почти вцепилась в его шею, так что даже стало немного больно от хватки впившихся в кожу пальцев. - Когда в квартиру зашла, никого не видела. А потом перед глазами что-то мелькнуло... - Девушка ещё сильнее вжалась в него, холодя щеку прикосновением мокрых волос. - Только запах помню. Противный такой, сладковатый. До сих пор привкус на языке...

Так, теперь хоть понятно, что у неё с глазами. Если траванули чем-то, вроде хлороформа, там и не такие зрачки будут.

- Тшшш... - Женька чуть сжал Алену, чувствуя, как её ещё сильнее затрясло. - Ты же у меня боевая, смелая, не плачь. Мы найдем этого урода и ноги ему выдернем, - не зная, как успокоить, отвлечь от этого всего, он осторожно поцеловал её в висок. - Или что ты там с них хочешь сделать?

- Н-н-не знаю, - она стиснула зубы, пытаясь подавить судорожные всхлипы. - Я п-п-просто хочу, чтобы меня ос-с-ставили в покое.

- Оставят. Не по-хорошему, так по-плохому, это я тебе обещаю, - Власов наклонился, собираясь в шутку поцеловать её в кончик покрасневшего и чуть припухшего носа, но в этот момент Алена вскинула голову, и получилось так, что он коснулся её губ. Вроде, ничего преступного, но его от этого как-то торкнуло. Как будто оголенного провода коснулся.

Да и сама девушка даже всхлипывать перестала, уставившись на него темными глазами, в которых было изумление пополам с каким-то испугом. И то, что относится он не к произошедшему в ванной, тоже было понятно.

- Ален, изви... - договорить ему не дали - она положила пальцы на его губы, не давая закончить извинение. И несколько секунд смотрела так пристально, как будто пыталась разглядеть что-то в глубине зрачков.

- Молчи.

Это было единственным, что она потребовала перед тем, как убрать руку от лица и прижаться к его рту губами. Женька даже немного опешил от такого напора, но отдергиваться не стал. У подруги стресс, если так ей проще, пусть лучше целует, чем плачет.

Так он думал минуту, может, чуть больше, а потом как-то незаметно, но уверенно перехватил инициативу.

И плевать, что все это время старался не думать об Аленке, как о женщине. И принципиально не смотрел, как пусть, и не самая женственная, но привлекающая внимание одежда облегает ладную фигурку.

И целовать её было обалденно приятно. Даже не так - возбуждающе.

А вот эта мысль немного отрезвила, потому он отодвинулся от тесно прижавшейся к нему девушки и хоть не перестал осторожно касаться губами бархатистой щеки, смог прошептать:

- Аленка, завтра жалеть будем.

- Мне все равно, - она чуть отстранилась, снова бросив на него такой же непонятный взгляд. Темно-карие глаза сейчас ещё потемнели, скрадывая линию раздела радужки и расширившегося зрачка. - Но, если не хочешь, принуждать не буду.

- Блин, в том и дело, что хочу, - пальцы зарылись в короткие мокрые пряди, перебирая их и чуть оттягивая её голову.

- Тогда, не знаю, как ты, а я жалеть не стану, - до лица ей в такой позе было не дотянуться, и Алена, слегка повернувшись, несильно прикусила его запястье, оставляя на коже красноватые следы от своих зубов.

Видимо, у него в мозгах был какой-то стоп-режим, потому что после этих слов Власову тоже стало пофиг на то, как они завтра будут смотреть друг другу в глаза. Придумают, как разрешить эту... непростую ситуацию.

Пока Аленка не успела передумать или добавить ещё что-то, он резко, так, что даже немного губы засаднило, прижался к её рту, не давая отодвинуться. Ладони легли на высокие скулы, чуть нажимая, запрокидывая голову, касаясь пальцами тонкой кожи виска, аккуратных мочек ушей. Тихонько поглаживая, нажимая чувствительные точки на шее, одновременно успокаивая и возбуждая.

Понимая, что ей уже нечем дышать, все равно не мог отпустить губы, разве только стараясь чуть ослабить нажим рук, чтобы не наставить синяков. Даже прикосновение шершавой ткани бинтов, закрывающей ранки, к шее не раздражало, а придавало какую-то дополнительную остроту. Захотелось потереться лицом о подбородок, скулу. Оставить свой запах на её коже.

Но касание марли немного отрезвило - скоро должно отойти действие "заморозки", потому Женька осторожно отвел её ладони, придерживая за запястья, стараясь не дотрагиваться до прикрытых порезов.

- Не напрягай руки. Потом болеть будет.

- Жень. Заткнись, а?

Чтобы он не смог возразить, Алена неожиданно сильно толкнула Власова в плечо, заваливая на кровать. И тут же опустилась ему на грудь, не давая встать.

- Я и не собирался долго болтать, - приподнявшись так, что Герман немного сползла с него, парень прижался ртом к обнаженной шее, губами чувствуя, как под тонкой кожей начинает убыстряться пульс.

Но все равно не давал сильно сжимать его руками, перехватывая кисти и заводя их ей за спину. От этого движения футболка натянулась, четче обозначая лишенную белья грудь Алены. Сразу захотелось забраться ладонями под майку, комкая и стаскивая мешающую ткань. Хоть та и была вытертой до почти прозрачного состояния, но от этого только усиливалось впечатление полускрытой наготы, гораздо более возбуждающей, чем если бы девушка была совсем голой.

Аленка тихонько протестующе фыркнула, не согласная с таким ограничением свободы, но не до конца прошедшее головокружение не давало вырываться активнее. И без того она старалась не показывать, что перед глазами немного плывет от резких движений. Или это от поцелуев Женьки, который уже безошибочно нашел чувствительную точку во впадинке за ухом, щекоча ту языком, отчего у девушки как-то неожиданно перехватило горло. И дышать было нечем. Хотя, когда её вот так гладили и целовали, сама необходимость в воздухе казалась уже второстепенной. Только бы не прекращал осторожными движениями губ изучать её тело, спускаясь с шеи на плечо и ключицу.

Чувствуя, как девушка перестала пытаться освободить запястья, Женька медленно разжал руку, скользнув напоследок кончиками пальцев по дрогнувшей ладошке. То ли эта неспешность передалась и Алене, то ли первый порыв сорвать одежду и всем телом прижаться к нему прошел, но теперь она тоже не торопилась.

Было в этом что-то крайне интимное, возбуждающее и странное - едва ощутимыми касаниями изучать тело того, кого видел каждый день, но вообще не рассматривал, как объект страсти. Гладить плечи, которые часто обнимал и прижимался лбом, пробегать осторожными поцелуями по пальцам, которых каждый день касался, втягивать в себя запах ладоней, одновременно знакомых и нет. И балдеть от этих почти невинных ласк.