И станет солнышко в руках моих огромным солнцем. История женщины, которая поверила в любовь - Зверева Саша

И вот внутренний звоночек прозвенел. Я покончила с мясом одним днем, как было и с другими моими привычками. Просто перестала его есть. С 36-й недели я убрала из своего рациона весь животный белок, в том числе сметану и сыр. Готовила гречку или рис с припущенными кабачками, морковью и луком, закидывала в пароварку разные комбинации овощей и с удовольствием ела. Я готовилась к самостоятельным родам моего крупного мальчика. Врач попросила меня убрать из рациона сахар, но Макар рос и рос. Парень ожидался весом не меньше четырех килограммов.

Все мои беременности я продолжала обучаться. А потом применяла эти знания в жизни. С Макаром я снова решила пойти в центр подготовки «Волшебный ребенок», у них даже был специальный курс – «Вторая беременность: что нового?». После этого мне показалось, что информации недостаточно, и я записалась к ним же в «Школу здоровья», изучила натуропатические методы лечения детей, понимание болезни и адекватное к ней отношение, прошла курс обучения грудничковому массажу.

С приходом лета вернулись пронзительные звуки мотострел. Казалось, что их слышно в каждом уголке Москвы. Но особенно громко они звучали под моими окнами. На Ленинском возле Миклухо-Маклая, где большой пролет без светофоров, они с истеричным ревом срывались с места, взвизгивали и врывались звуковыми волнами в мои окна. Я слышала, как мотоциклисты выжимают газ, набирают скорость и продолжают свой космический разбег.

Мы гуляли с Васильком в Тропаревском лесопарке и устраивали пикники. В день ПДР, 7 июля, я надела любимые джинсы, которые все еще были мне впору и визуально делали стройнее, и мы, как обычно, отправились в лесопарк. В какой-то момент мне пришла в голову забавная идея: я попросила у Васи ее четырехколесный велосипед, залезла на него, с трудом впихнула живот между рулем и сиденьем и, расставив колени, которыми почти задевала уши, покатилась по дорожкам парка. Василиса бежала за мной и хохотала. Я мчалась по аллее, встречая удивленные улыбки прохожих. Какой-то дедушка крикнул мне вслед: «Какая красивая беременная! Никогда таких не встречал!»

Домой мы вернулись счастливые, уставшие и сразу же с Васенькой ушли на обеденный сон. Когда проснулись, я почувствовала слабость. Совсем ничего не хотелось делать. С работы приехал Илюша. Я сидела на окошке, смотрела на дождь и говорила с Макаркой:

– Малыш, нам нельзя долго засиживаться. Ты вон у меня какой большой! Выходи, родной! Я так хочу родить тебя сама, в нашем уютном гнездышке.

Макар взбунтовался. Никогда прежде он не был таким активным. Он просто растягивал меня во все стороны, живот ходил ходуном! Мне стало жалко себя. Я измучилась, было тяжело. Животик был слишком большим для меня. Я попросила Илью, чтобы он сбегал в любимую кондитерскую и принес «улитку» с карамелью и пеканом. Успокоившись после сладенькой «улитки», я ушла спать, обняв руками и ногами длинную подушку для беременных. До самого рассвета под моими окнами носились стрелы-мотоциклисты. Они будили меня. Я просыпалась от их рева, замечая в эти кратковременные пробуждения непроходящую боль. Вот это я накаталась на велике!

И снова проваливалась в сон. С рассветом сон стал прерывистым. Заныло внизу живота. Я вертелась на кровати. Около четырех утра Илья заметил мою возню и уставился на меня. Я уползла от него в ванную. Сидела там. Почему-то решила сделать укладку и мейк. Через час я вышла красивая, с накрашенными ресницами, со схватками каждые шесть-семь минут.

– Может, оно? – я пыталась найти подтверждение своим ощущениям.

– Блин, а мне на работу скоро собираться… как понять?

– Я пойду приму ванну. Там всегда становится ясно.

В теплой ванне мне сразу стало лучше. Беспрерывная саднящая боль преобразовалась: теперь в ней появились перерывы.

Удивительно, что меня не трясет. Я много молюсь, разговариваю с малышом и стараюсь не плакать, чтобы тушь не потекла. Может, и пройдет сейчас. Посидев немного в воде, я услышала хлопок. Отошли воды! Ну все, теперь дороги назад нет.

Уже через пару минут пришла первая схватка. Тогда я поняла, какие это две большие разницы: что было до этого – и что началось сейчас. Я попросила принести мою специально заготовленную «родовую» сорочку, поняв, что из воды я не вылезу в ближайшее время. Легла и расслабилась в теплой воде, активно дышала на каждой схватке и готова была встречать малыша.

Илья позвонил акушеркам, и они выдвинулись к нам, чтобы успеть до утренних московских пробок. Я слышала, как приехала Катя, а за ней – Света, как всегда, в сопровождении мужа. Он всегда заходил с ней, чтобы убедиться, что все в порядке, и помогал поднять сумку с мобильной реанимацией для мамы и малыша на непредвиденный случай.

Мои внешние локаторы улавливали все сигналы извне, но внутреннее состояние ни на что не реагировало. Именно тогда я поняла этот процесс: женщина в родах держит под контролем ситуацию, осознает реальность, но при этом «отключена» от внешнего мира и сосредоточена на внутренних процессах.

Схватки нарастали, мое спокойное продыхивание стало подводить меня. Я стала бояться схваток. Схватка приходила – и я сжималась, «пряталась», изгибалась, как будто бы поджимая внутренние органы от испуга и боли. Таких схваток прошло штуки две-три, и я за это готова была сама себе врезать. Такие «зажатые испугом» схватки не раскрывали меня, оставляя из-за недоделанной работы такую саднящую боль, не давая мне уйти в «нирвану», отдохнуть и подготовиться к следующей волне. Тогда я сама решила поменять тактику.

«Отдай себя ей. Беги навстречу! Пусть она хлещет тебя по щекам – подставляй другую щеку!» – так звучали мои мысли.

И я бежала навстречу каждой волне, открываясь, принимая и расслабляя все внизу. Я разрешала схватке сделать то, зачем она ко мне пришла. И благодарная схватка уходила, эффективно выполнив свою работу, чтобы вернуться и захлестнуть с новой силой. А я в перерыве будто проваливалась в пространство между небом и землей. Эта слаженная работа за какой-то час-полтора привела меня к полному раскрытию.

С приходом потуг мне захотелось всем объявить: «Так! Хватит на сегодня! Я устала, завтра дорожаю!» Волны глубокого космоса и работы со схваткой незаметно утихли, им на смену вышло полное осознание себя здесь и сейчас, и я вспомнила прогноз врачей о том, что Макар будет весить не меньше четырех килограммов. Я начала плакать. От страха, жалости к себе и неизбежности, что нужно как-то выпустить этого ребенка наружу. Даже после пережитых хлестких схваток.

Я попробовала сделать две-три потуги и осознала, как это будет сложно. Макар продвигался – и уходил назад. Я как будто сама его держала от страха навредить себе. Мне было жалко себя. Жалко навредить себе. Тогда акушерки сказали: «Саня, нужно прямо сейчас со всей своей молодецкой силой вытужить ребенка, не жалей себя. Страшно. Понимаем. Но надо».

И тут я представила, как самому главному человеку на свете в этот момент может быть страшно и «безвыходно»! Я тут, значит, все осознаю и жалею себя, а он там, такой крупный мальчик, в полной темноте, в страшной сдавленности – да ему в разы страшнее!

Во мне проснулась львица. Я зарычала! Выдыхая треть воздуха, спуская его до диафрагмы, я задерживала дыхание и тужила туда, в боль, в распирание, в то самое огненное кольцо. Огромный бронетранспортер тронулся в моих бедрах, подошел к выходу, дыхание сбилось, я задышала еле-еле, поверхностно. Акушерки нащупали довольно тугое обвитие и попросили тужиться, не ждать.

Страх, животный ужас, наслаждение, потоки энергии, усилие, усиление, могучая сила, девичья слабость, обжигающие волны – все смешалось!

– Саш, головка уже вышла, потрогай сама!

Ну нет! Нет времени трогать. Иди сюда! Иди, мой хороший!

Мое тело вздрогнуло и всхлипнуло, высвобождая второго ребенка. Макар лежал на боку, такой крупненький, мягкий, теплый. Он был синюшно-фиолетовым и не торопился «крякать».

– С ним все нормально?

– У него хорошее сердечко – посмотри сама, – говорили Катя и Света, оказывая мягкую помощь Макарке, поливая его водой и растирая.