Ленин без грима - Лев Ефимович Колодный

Другой артиллерийский офицер, попавший в уличные бои из окопов русско-японской войны, ужаснулся тому, что ему пришлось увидеть в родной Москве. Даже на фронте не замечал он таких зверских лиц подчиненных. Несмотря на его мольбы: „Братцы, не стреляйте!“ — солдаты отвечали: „Мы их, мерзавцев, всех перестреляем!“» И убивали, никого не щадя. Оно и понятно, одно дело война с неприятелем, на которой побывал артиллерийский офицер, другое дело — гражданская война, случившаяся на улицах Москвы, где нет никаких уставов, не действуют никакие конвенции о помощи раненым. Начались грабежи квартир. Патрули отнимали у задержанных прохожих все ценное, что было в их карманах.

Стать солдатом революции, безнаказанно убивать в те дни практически мог каждый, кто хотел. «Приходит кто-нибудь, говорит, что он рабочий, ему и дают оружие, не проводя никаких проверок. Потом, когда оказалось, что на рынок попала масса оружия не только с участков, но и розданного партиями, в дружины стали принимать с разбором». Это свидетельство того же сборника «Москва в декабре 1905 года».

Поскольку часто дружинники, как призывал Ленин, стреляли из окон, с крыш, то солдаты били в ответ по любой тени, появившейся в оконном проеме, попадая в ни в чем не повинных людей. Захватив власть на Пресне, восставшие расстреляли попавшего в их руки околоточного только потому, что он полицейский. Драгуны, казаки рубили шашками прохожих прямо на тротуарах, раскалывая им черепа, рассекая туловища… Встретив ночью на улицах прохожих, у которых при обыске находили оружие, а его тогда носили при себе для самообороны, солдаты без суда убивали несчастных на месте, не слушая мольбы о пощаде. Один вооруженный студент, застигнутый на Пресне в доме, вышибив раму, выскочил из окна и уложил на месте шесть солдат Семеновского полка, пока не упал, изрешеченный пулями. Затем, уже мертвого, его искололи штыками.

Под картечью, пулями погибли тогда в Москве 1059 мирных жителей: ремесленников, мещан, рабочих, женщин, гимназистов, детей. Число потерь правительственных сил в сборнике «Москва в декабре 1905 года», который, в частности, анализировал Ленин в известной статье «Уроки московского восстания», указано всего — 35 солдат, офицеров, полицейских и жандармов. Но это только тех, которые зарегистрированы городскими лечебницами. Подавляющая часть пострадавших попадала после боя в полевые лазареты и госпитали. В одной только стычке на Пресне, как уже говорилось, один студент уложил шестерых семеновцев… Надо полагать, что правительственные силы понесли более значительные потери…

Как в наши дни в Приднестровье, Абхазии и т. д., в 1905 году в Москву наехало много добровольцев из других городов и даже стран. Так, группа дружинников-грузин под прикрытием толпы любопытных расстреляла отряд конных драгун. Им на помощь прислали артиллерию. Развернувшись на Арбатской площади, солдаты дали залп шрапнелью… по толпе, а дружинники ушли переулками, оставив на месте боя трупы и раненых москвичей.

За городовыми буквально охотились прибывшие на помощь революционерам четыре добровольца из Черногории. За день они отстреливали десятки «слуг царя». Когда оставшемуся в живых последнему бойцу этого летучего отряда давали на день пятьдесят патронов, он их все до одного использовал и при этом сожалел, что так мало ему дают патронов, чтобы мстить за погибших друзей. Сколько таких эпизодов, сколько историй остались не зафиксированными летописцами той первой кровавой бойни в городе, к счастью, в таких масштабах больше не повторившейся. Даже Октябрь 1917 года в Москве, хотя уличные бои шли десять дней, выглядит не столь кровавым, ужасным.

Возникает вопрос: почему вооруженное восстание произошло в Москве, а не в Петербурге, хотя именно в нем располагались крупнейшие заводы российской тяжелой индустрии, сформировалась самая большая армия пролетариата, в которую входили металлисты, ее ударный отряд? После «кровавого воскресенья», расстрела безоружных рабочих, когда сотни убитых и раненых лежали на улицах, питерский пролетариат утратил боеспособность, пыл его поостыл. Москва не пережила такой катастрофы. И главное — во второй столице солдат было намного меньше.

Единственный из неарестованных членов бюро ЦК партии, большевик по кличке Леший писал, что они начали дело, т. е. стрелять, после того, как из Петрограда приехал некто Вадим и привез директиву Ленина — взять на себя инициативу вооруженного восстания. Хотя дружинников насчитывалось в Москве всего «несколько сот» (сколько точно — никто не знал). Многие вооружались малогодными для уличного боя револьверами. Маузеры и винчестеры были наперечет. Тем не менее решили начать, то есть провоцировать столкновения с полицией и казаками, не вступая в бой с войсками, которые надеялись перетянуть на свою сторону.

Как на практике осуществлялся призыв Владимира Ильича к восстанию?

Вооруженная закупленным за границей новейшим оружием на деньги молодого фабриканта, студента Шмита, боевая дружина фабрики произвела рейд по Новинскому бульвару и прилегающим улицам. Во время рейда она просто-напросто перестреляла всех попавших ей на пути городовых. У дружины были маузеры, из которых стреляли беглым огнем. Городовые имели устаревшие «смит-вессоны». Итог: все полицейские Москвы разбежались по домам. В дело ввязались войска, заговорили пушки. Из них расстреляли училище на Чистых прудах, которое заняли крутые ребята — молодые боевики партии социалистов-революционеров, самой задиристой и безрассудной.

Вот боевой эпизод, приводимый все тем же большевиком Лешим: «Под прикрытием толпы дружинники производили одно за другим нападения на войска. Некоторые из них были особенно удачны. Так, на Театральной площади отряд, вооруженный винчестерами, подвешенными на ремнях под мышкой, скрыл их под накинутыми на плечи пальто, что дало отряду возможность, не внушая подозрений, приблизиться к драгунам и обратить их в бегство внезапным открытием огня».

Пришлось адмиралу, генерал-губернатору Москвы Дубасову дать команду стрелять по толпам картечью из пушек и из пулеметов, и это вызвало ярость народа. Из пушек стали стрелять по Пресне, где сосредоточились дружинники. Хочу еще раз сослаться на Лешего, писавшего, когда еще можно было об этом писать откровенно, в 1925 году: «Самая большая фабрика и наиболее революционно настроенная, Прохоровская, находилась под исключительным эсеровским влиянием. Здесь постоянно гастролировали эсеровские ораторы, из них некоторые обладали весьма нескромными именами, как, например, Непобедимый (известный правый эсер Фундаминский), или Солнце…»

Так что справедливости ради следует сказать, заблуждение вождя большевиков о вооруженном восстании разделяла партия социалистов-революционеров, рвавшаяся к оружию. Не случайно обе партии в 1917 году повели своих сторонников на Зимний и на Кремль, что не помешало им с июля 1918-го убивать друг друга.

Напомню читателям, что Владимир Ильич уехал из Москвы в первую эмиграцию в 1900 году. Она длилась пять лет. Вернувшись на родину, в Питер, оказался в Москве после разгрома восстания. Приехав, не поспешил