Зови меня моим именем (СИ) - Инфинити Инна

Интересный вопрос. Никогда не думала об этом.

— Не знаю, наверное… Это мой родной город. Так что да, скорее люблю, чем не люблю. А ты?

— Да, я люблю. И особенно сильно стал любить после Америки. Когда я приезжал на каникулы, особо не присматривался к городу. А когда вернулся сюда навсегда, был сильно удивлен, как Москва изменилась за восемь лет. Вроде бы все то же самое, а с другой стороны — нет, все новое. Но Москва определенно мое самое любимое место в мире. — Он замолкает, а потом спрашивает. — А у тебя какое самое любимое место в мире?

Я выпадаю в осадок. Ну и потянуло же Тока на задушевные разговоры. Вот зачем? Уже давно могли бы трахаться в гостинице. Он бы получил лучший секс в его жизни и оргазм, а я бы попробовала вставить ему жучок в телефон. И все были бы счастливы. Но вместо этого я должна стоять на морозе и рассказывать про свое самое любимое место в мире.

— Я как-то не думала об этом никогда…

— Ну вот сейчас у тебя есть возможность подумать, — говорит с улыбкой. Мы так и стоим с ним: я смотрю прямо на ночную Москву, а он в бок на меня.

И я действительно задумалась.

— Если за границей, то, наверное, это Мальта. — Говорю в задумчивости. — Островное государство, скала в Средиземном море. Вроде бы там нет ничего необычного и это точно не самая лучшая европейская страна, но тем не менее она меня зацепила. Особенно море. Там нет песчаных пляжей, только если искусственно сделанные. Там скалы. И вот ты лежишь загораешь на скале, а в чистейшее прозрачное море спускаешься по лестнице. Не всем понравится такой отдых. Но мне понравился. — Я замолчала, думая дальше. — А в России это, наверное, Владивосток.

— Владивосток? — Он искренне удивлен.

— Да. Я была там несколько раз. Есть в этом месте что-то магическое. Я бы сказала, что это недоразвитый Сочи и без пальм. Но все же лучше, чем Сочи. Намного лучше. Там обалденная природа, Японское море, дикие пляжи. Ну и так как это другой конец России, то только от осознавания этого факта ты начинаешь тащиться.

Я поворачиваю голову к Илье. Он смотрит на меня с улыбкой. Я улыбаюсь ему в ответ.

Я сказала сейчас правду. Мальта и Владивосток — действительно мои самые любимые места. Я, правда, никогда об этом раньше не задумывалась. Но вот сейчас задумалась и точно это поняла. На Мальте я три раза была на заданиях. Во Владивостоке на задании была один раз, а потом еще два раза ездила туда сама в отпуск. Шпионам запрещены поездки в отпуск за границу. Только на миссии. Отдых разрешен исключительно на Родине. Так что я много где в России была. Это мои родители всегда ограничивались только Сочи и Анапой. Я же объездила нашу страну вдоль и поперек.

— Замерзла? — Илья спрашивает и накрывает мои руки своими. — Холодные. Ты без перчаток?

— Да, забыла. Но ничего страшного, у меня есть карманы.

Он касается моих рук нежно. Берет их сейчас в свои горячие ладони и пытается согреть. Мне это неприятно. Я не хочу с ним всего этого. У меня никогда не было никаких нежных прикосновений с мужчинами, и меньше всего мне их хочется с Токаревым. Клиенты всегда видели во мне только сексуальный объект, а я в них — своих жертв. Я дарила им лучший секс в их жизни, а они мне информацию. Потом я исчезала так же тихо, как и появлялась.

И у меня никогда не было обычных отношений с мужчинами. Шанцуев разрешал шпионам романы и браки только между собой, чтобы они плодили ему новых шпионов. Но я не заводила ни с кем отношений, хотя претенденты на мое сердце были. Просто я не способна кого-то любить. Да и не хочу. Детей я все равно родить не смогу, так что смысл? А отношения со шпионом — это только еще большее погружение в эту порочную систему. А в моих планах было из нее уйти. Сейчас я бы вышла замуж и усыновила ребенка, но Шанц никогда не позволит мне это сделать. Ведь он не отпустил меня на самом деле.

— Пойдем внутрь? — Говорю ему с улыбкой и аккуратно освобождаю свои ладони из его.

— Да, конечно.

Мы возвращаемся в «Детский мир». Пока ждем лифт и спускаемся вниз, я согреваюсь. Да, в общем-то, не так уж и холодно сегодня на улице. Просто действительно забыла перчатки. Надо было на смотровой оставить руки в карманах.

Я все еще чувствую на ладонях нежные прикосновения Тока. И мне хочется содрать со своих рук кожу. Мне не нужны с ним эти задушевные разговоры, эти романтичные моменты. Мне просто нужно его уничтожить. Поскорее.

Когда мы выходим из здания, Илья вдруг останавливается на тротуаре и снова смотрит на меня в нерешительности.

— Ты сильно замерзла?

— Нет, совсем не замерзла. А что?

— Может, прогуляемся немного?

— Давай.

Мы переходим дорогу к Мясницкой улице, на которой Илья припарковал автомобиль. Он закидывает в машину игрушки, и мы идем по Мясницкой в сторону Чистых прудов. Несмотря на то, что сейчас поздний вечер вторника, бары забиты под завязку, а популярная клубная музыка орет из каждого заведения. Мы идем молча. Ток погрузился в свои мысли, а я в свои.

Я никогда не была в таких барах, никогда не танцевала в них до утра. А танцевать я умею очень хорошо. В школе шпионок научили.

Илью, видимо, тоже удивляет наличие большого количества людей в таких заведениях в будний день.

— Надо же, даже не думал, что кто-то еще ходит в такие места. Наверное, потому что сам давно перестал в них ходить. С тех пор, как в Россию вернулся, ни разу не ходил тусить на всю ночь.

— Я тоже не ходила с тех пор, как универ окончила, — вру ему. — Не до этого во взрослой жизни.

Он вдруг резко останавливается у одного такого бара с популярной музыкой внутри.

— А давай зайдем?

Я смотрю на него во все глаза.

— Зачем?

— Просто. Да, мы уже давно не студенты, но ведь еще и не на пенсии. — И он мне заговорщицки подмигивает.

Я колеблюсь. С одной стороны, я уже могу ходить в такие места, я ведь больше не в разведке. Но с другой стороны, все равно мне это кажется неправильным.

— Ну же, Ксюша, решайся.

— Ладно. Уговорил. — Говорю ему со смешком.

Ток широко улыбается, и мы заходим в бар. В уши тут же ударяет оглушающая музыка. Мы оставляем верхнюю одежду в гардеробе и идем внутрь. На танцполе дергается довольно большое количество не очень трезвых людей.

— Будешь что-нибудь пить? — Он склоняется над моим ухом и громко кричит.

— Нет.

— Я пойду возьму себе воду.

— Давай. Я буду на танцполе.

— Хорошо.

В общем-то, нам с Ильей не приходится далеко расходиться, так как танцпол ровно напротив барной стойки. Я прохожу вглубь толпы и начинаю двигаться в такт музыке. Сначала я слежу глазами за Ильей, который склонился к бармену и делает заказ, но потом музыка меня захватывает.

Черт возьми, я так долго мечтала просто потанцевать. Как обычный человек.

Я прикрываю глаза и полностью отдаюсь музыке. Я знаю, что делаю это красиво, мне не приходится как-то специально подбирать движения. Не знаю, сколько времени так проходит. Но, когда я открываю глаза, я вижу, что Илья привалился к барной стойке и внимательно за мной наблюдает, скрестив руки. Его лицо очень задумчиво.

Наши взгляды встречаются, и я останавливаюсь. Тоже стою и смотрю на него. Вокруг орет музыка, пьяная толпа прыгает и дергается, а мы с Током просто стоим и смотрим друг на друга.

Он отрывается от барной стойки и медленно идет ко мне. Останавливается вплотную и смотрит пристально в глаза. Я на небольших каблуках, но даже так Илья выше меня на полголовы.

Ток тянется пальцами к моему лицу и заправляет мне за ухо выбившуюся прядку. Он снова делает это нежно, и мне снова это не нравится. Его прикосновение обжигает щеку. Я стою и не двигаюсь, продолжая смотреть ему ровно в глаза. Он кладет свои руки мне на талию и притягивает к себе. Я обвиваю его шею.

Музыка по-прежнему играет быстрая, но мы не танцуем. Мы просто стоим обнявшись. Илья зарылся лицом в мои волосы. А мне же стало резко не хватать воздуха.

Вот зачем он это делает? Зачем он меня так обнимает? Я не хочу этого. А с ним так тем более. Но я вынуждена играть по его правилам, чтобы не спугнуть. Хочет клиент нежности — значит, придется давать ему нежность.