Оргия за тридевять земель - Марина Серова

Но не тут-то было! Человек в маске перехватил мою руку, вывернул ее самым коварным образом, и я потеряла равновесие. Упала я неудачно, ударившись головой о ствол дерева. Голова моя закружилась, сознание помутилось. Когда я пришла в себя, противник уже удирал следом за своим напарником. Виктор Владимирович сидел на корточках, рассеянно озираясь по сторонам.

— Опять ушли? — грустно спросила я.

Виктор Владимирович кивнул.

— Не стоит за ними гнаться, Евгения Максимовна, — сказал он. — Я устал, а один оставаться не хочу.

На этот раз кивнула я:

— Пойдемте, Виктор Владимирович в палатку. Не беспокойтесь, я буду нести вахту.

— Вы в курсе, Евгения, что они набросились на меня с ножами?

— Я не заметила никакого оружия.

Светин усмехнулся.

— Я выбил ножи у них из рук. Не представляю, как мне это удалось…

— Инстинкт выживания, — философски изрекла я.

Виктор Владимирович проснулся рано. В шесть утра. Вполне возможно, он не сомкнул глаз всю ночь, но я не стала уточнять подробности.

— Доброе утро, — поприветствовала я.

— Доброе… — Похоже, Светин не был согласен с моей формулировкой, такая у него была интонация.

— Когда ближайшая электричка на Тарасов? — спросила я.

— В восемь тридцать, если не ошибаюсь.

— Времени еще полно.

— Но оставаться здесь я больше не желаю. Как-то мне здесь жутко.

— Да, второй раз вы переживаете нечто кошмарное…

Светин махнул рукой.

— Что мы предпримем в дальнейшем? У вас наверняка имеется очередной план.

— Конечно. Но только… Вы можете меня проводить на то место, где было совершено убийство?

— Да. Это будет неприятный поход, но… Какая разница! Я ведь предупредил народ, что мы уйдем рано утром, не дожидаясь остальных.

— Давайте не будем терять времени и начнем собираться.

Переход по холмам выдался долгим и нудным. В течение всего времени, которое он занял, я с тоской думала от том, что назад придется идти той же дорогой, только лагерь окажется не конечной остановкой. Виктор Владимирович словно прочел мои мысли.

— Обратно в лагерь мы возвращаться не будем. Тут есть платформа — километрах в трех от того места, где произошло убийство. Билетов мы, конечно, там не купим, но в электричку сядем.

Наконец мы добрались до пункта назначения. Это было ничем не примечательное местечко, кругом все то же, что мы встречали и раньше, прогуливаясь в пойме реки Чалымки, — с одной стороны холмы, лесок, с другой — очередное болото, чуть пониже — сама Чалымка, серебристая, с желтоватым оттенком извивающаяся змейкой лента.

— Вот здесь это и произошло, — показал Виктор Владимирович. — А зачем вам? У вас какие-нибудь догадки на сей счет?

— Нет. Пока нет, — задумчиво ответила я. — Просто хотела выяснить, где это, чтобы потом привести сюда подозреваемого. Я хочу посмотреть на его реакцию.

— И кто ваш подозреваемый?

— На данный момент — Думин Леонид Анатольевич. А у вас есть другие варианты?

— Пока нет.

— Вот и у меня тоже…

К десяти утра мы были в Тарасове. Пока мы тряслись в электричке, я тщательно разработала дальнейшую стратегию расследования и, прибыв домой, приступила к выполнению первых этапов задуманного. Во первых, я приняла решение попросить своего старого знакомого Володю Курамшова временно заменить меня на должности телохранителя. Я позвонила Курамшову, обратилась к нему с просьбой и, дождавшись согласия, попросила его приехать по соответствующему адресу. Курамшов обещал заехать часикам к трем дня. Чтобы не тратить драгоценные часы зря, я сделала еще один звоночек — Жене Басенкову. Попросила его пробить номер и адрес Думина. Я решила, что называется, «клеиться» к скандально известному преподавателю.

В условленное время приехал Курамшов. Я обсудила с ним проблему, и Володя не отказал мне в содействии. Пока я беседовала с Курамшовым, позвонил Басенков. Как всегда, информации он предоставил с избытком. Так что жаловаться мне было не на что. В пять вечера я оставила дом Виктора Владимировича Светина, намереваясь прежде всего навестить свою любимую тетушку и там переодеться, а уже потом пускаться на поиски приключений.

Давно мне не приходилось играть роль на столь высоком уровне, на каком я собиралась это делать сейчас. Но вспоминать время от времени о своих талантах необходимо. И сейчас как раз имеется веский повод для этого.

Я сидела на корточках рядом с подъездом Думина, изображала из себя человека, напрочь сраженного горем. Отсутствующие глаза смотрели на шевеление темно-зеленой листвы в кроне тополя, торчащего напротив. Одета я была просто и романтично. Этакая задорная девчонка, у которой неожиданно что-то оборвалось в жизни. Джинсы, рубашка, завязанная у пояса, и бейсболка. Я надеялась произвести на Леонида Анатольевича несколько особое впечатление.

В половине седьмого я увидела Думина. Он точно соответствовал внешности, которую описал мне Басенков, — удлиненное лицо, лихо закрученные усы и слегка вьющиеся, с сединой, волосы. Надо сказать, выглядел Леонид Анатольевич очень даже ничего. Высокий, статный, не лишенный обаяния. Я уронила голову на руки и принялась судорожно вздрагивать всем телом с определенными интервалами, имитируя всхлипывание. Зная характер Леонида Анатольевича — по крайней мере, таковым его мне представляли, — можно было предположить, что он клюнет на подобную провокацию.

И я не ошиблась. Оказавшись рядом, Думин немедленно обратился ко мне:

— Ваш вид, девушка, вызывает у меня содрогание.

Я сделала вид, что не слышу, и принялась «всхлипывать» пуще прежнего.

— Хотите, я сделаю так, чтобы вы перестали плакать? — не унимался Леонид Анатольевич.

Я уж совсем зарыдала. Кажется, мне даже удалось выдавить из себя слезу.

Леонид Анатольевич взял меня за плечи.

— Ну же! — подтолкнул он. — Посмотри мне в глаза!

Я подняла голову, выполнила просьбу Думина и тут же вновь отвернулась.

— Что произошло? — продолжал спрашивать Думин. — Скажи! Тебе станет легче. Быть может, я смогу тебе помочь.

— Мне никто теперь не сможет помочь! — изрекла я киношную фразу.

— В таком случае — я хотя бы попытаюсь утешить.

Леонид Анатольевич протянул мне руку.

— Вставай. Пойдем, я угощу тебя вином. Тебе станет легче.

— Хочу напиться, — стараясь придать голосу как можно большую обреченность, заявила я.

— Ну, напиваться не стоит, а чуть-чуть вина выпить можно вполне.

Я отметила про себя, что Леонид Анатольевич вовсе не навязчив, как большинство бабников, и совсем не выглядит откровенно глупо и пошло, что тоже весьма характерно для лиц, относящихся к вышеупомянутой категории. Напротив, он сейчас вел себя как очень даже галантный кавалер.

Думин куда-то меня вел, не переставая развлекать.

— Плакать не надо, — рассказывал он. — Безвыходных ситуаций не бывает. Просто надо бороться до конца. Знаешь ли ты, что все в твоих руках?

Я покачала головой:

— Нет. Я ничего не могу поделать.

— Глупости. Хочешь, я угадаю, что у тебя стряслось?

Я молчала.

— Ты рассталась со своим молодым человеком.

— Да, — мрачно ответствовала я. — Причем навсегда.

— Все в твоих руках.

— Нет.

— Ты можешь вернуть упущенное.

— Нет.

— А хочешь притчу?

— Ладно, послушаю.

— Жили были старик да старуха. Старик любил старуху, а старуха старика — видеть не желала. И вот однажды упал старик перед старухой на колени и говорит: «Помилуй, старуха! Есть ли хоть что-нибудь на свете, что может заставить тебя меня полюбить?» Старуха отвечает, лишь бы отвязаться: «Да. Принеси мне цветок, о котором ни в одном сказании не сказано, ни в одном писании не написано. Тогда я тебя полюблю». И отправился старик на поиски. Обошел весь белый свет — нигде нет цветка, который просила старуха. Все цветы переписаны да переучтены. И вот в отчаянии добрался старик до края света. И увидел он вдруг тот цветок. Ослепительной красоты. Сорвал он его, понюхал и… Превратился в прекрасного юношу. Обрадовался старик, побежал к своей старухе, а та уж у себя в избе помирает. Вот-вот дух испустит. Вошел старик в избу, протянул старухе цветок, а старуха его отталкивает. «Что тебе надобно, прекрасный юноша?» — спрашивает. А старик лишь протягивает цветок и говорит: «Это тебе!» Взяла старуха цветок, понюхала и превратилась в прекрасную деву. И сказала она старику: «Люблю я тебя! И не за то, что ты такой молодой и красивый, не за то, что мне молодость и красоту подарил, а за то, что ради меня сделал невозможное…»

Я смотрела на Думина с широко открытыми глазами. И зачем он все это мне говорит?! Такого потока слов от преподавателя-взяточника я никак не ожидала.