Уроки влюбленного лорда - Мишель Маркос

— Будет сделано, сэр.

Бросив на Шону полный презрения взгляд, камердинер бесшумно закрыл за собой дверь.

— Ты ужинала?

Девушка хмыкнула, и он решил, что использовал неверное слово. Слуги не ужинают.

— Нет.

— Тогда прошу, располагайся.

Он выдвинул из‑за стола зачехленный стул.

Она как будто растерялась и опасливо подернула плечом.

— Я не могу.

— Я настаиваю. Доктор заслужил свой отдых. Кроме того, я совсем не голоден, и будет жаль, если ужин пропадет.

Она снова улыбнулась и поднялась с пола.

— Ладно. Раз вы настаиваете.

Шона заняла предложенное место, но рук от колен не оторвала, прикрыв правую ладонь левой.

— Мне поухаживать за тобой, или сама справишься?

Она явно испытывала неловкость.

— Позволь мне, — предложил Коналл и щедро наполнил ее тарелку кусками жареной баранины и картофелем.

— Достаточно, — рассмеялась она. — Я не могу столько съесть. Может, остальное отдать Декстеру?

Коналл рассмеялся:

— О, о нем не беспокойся. Декстера ждет настоящий пир.

Положив мясо в другую тарелку, Коналл поставил ее перед пойнтером. Собака тут же отправила мясо в пасть.

Шона ела более сдержанно, хотя, как подозревал Коналл, была не менее голодной, чем его пес. Она с помощью ножа и вилки порезала мясо на ломтики и ела с почти показной благообразностью, как будто хотела продемонстрировать ему свои аристократические манеры. И в то же время едва не урчала от удовольствия, поскольку была голодна.

Коналл сел напротив и налил себе немного вина.

— Нужно обладать незаурядной отвагой, чтобы восстать против ружья егеря. Я до сих пор не знаю, что это было: демонстрация храбрости или безрассудства.

От свечи на столе на ее черты падали золотистые отблески.

— А вы как думаете?

Он вздохнул:

— И то и другое, полагаю. Твоя преданность меня восхищает, особенно если учесть, что утро мы начали со скандала. Но зачем ты так рисковала во имя спасения моей собаки?

Шона лишь пожала плечами, оставив ответ при себе.

Разглядывая ее, он поставил локоть на стол.

— Баннерман считает, что тебя стоит наказать.

— За что?

— За несоблюдение субординации. Открытый вызов егерю, неповиновение миссис Доэрти, непризнание старшинства самого Баннермана.

— Я только хотела спасти собаку. А никто другой, похоже, этого не хотел.

Ее губы сложились в прелестную гримасу обиды. Коналлу нравилась ее обворожительная манера растягивать гласные. Она произнесла не «только», а «то‑о‑лько».

— Я согласен с тобой и по этой причине приму противоположное решение и предложу награду.

— Правда? — Шона улыбнулась и вытерла губы кончиками двух пальцев. — Что за награду?

Чувственность жеста, каким она коснулась своего рта, опалила его огнем, и ему захотелось попробовать вкус еды на ее губах.

— Не знаю. А чего бы ты сама хотела?

Опустив веки, Шона погрузилась в раздумье. Когда вновь открыла глаза, то игривой Шоны не стало.

— Нашу свободу.

Улыбка исчезла с его лица.

— Прошу прощения?

— Для Уиллоу и меня. Разорвите наши контракты об обучении. Освободите от обязательств и отпустите нас.

На такой ответ он не рассчитывал.

— Я не могу этого сделать, — ответил Коналл.

— Почему? — спросила она.

— Потому что… вы обе не достигли совершеннолетия. Мой долг как вашего хозяина заботиться о вас…

— Об этом никто не узнает.

Его долг не имел никакого отношения к его решению. Правда состояла в том, что он просто не хотел этого делать. Шона зажгла в нем какую‑то искру, и он хотел продолжения, разрази его гром.

— Я буду знать.

Она уткнула взгляд в тарелку и некоторое время хранила молчание.

— Тогда позвольте мне спать в одной комнате с сестрой. Прошлой ночью мы впервые спали порознь. Мне не нравится разлука с ней.

Эта просьба оказалась достаточно простой.

— Это можно устроить.

— И еще одно. Вам нужен ученик, так сделайте меня своей ученицей. Настоящей. Не заставляйте работать в коровнике, выполняя ту работу, которую может делать любой, имеющий пару рук и здоровую спину. Ученик должен обучаться какому‑то ремеслу, так что обучите меня тому, что умеете сами. Я хочу научиться лечить, как вы.

Коналл усмехнулся:

— Я не могу сделать из тебя доктора. Это требует больших знаний, опыта, учебы… Плюс ты женщина.

Она вскинула бровь:

— Но я спасла лапу вашего пса. Не говоря уже о жизни.

Его вздох засвидетельствовал признание им своего поражения в данном вопросе.

— Твоя правда. Но чтобы стать даже ассистентом врача нужно многому научиться. Уроки даже по основам анатомии, химии и биологии требуют предварительных школьных знаний по математике, физиологии, латыни…

— Послушайте, я не хочу резать человека и рассматривать, что там у него внутри. Я просто хочу, чтобы вы научили меня, что делать, чтобы оказать помощь нуждающемуся.

Коналл улыбнулся:

— Хорошо. Я научу тебя основам спасения жизни и правилам оказания элементарной медицинской помощи.

На ее лицо вернулась широкая благодарная улыбка, и это доставило ему большое удовольствие.

— Конечно, — продолжил Коналл, — я не смогу уделять много времени твоему обучению, потому что и сам учусь. Должен признаться, что управление таким имением, как это, мне абсолютно незнакомо. Я не знаю элементарных вещей о сельском хозяйстве и теперь просто тону во всем этом.

— Почему же вы сразу не сказали? — удивилась она, светлея лицом еще больше. — Я могу в этом помочь!

— Спасибо за предложение, но…

— Это правда! Я провела на ферме всю свою жизнь. На «Майлс‑Энд» мы выращивали всякого рода урожаи и разводили разную скотину. Я знаю, как успешно управлять фермой. Следовательно, и поместьем. — Она наклонилась над тарелкой. — Я могу научить вас.

Ее самодовольная улыбка его заинтриговала.

— Можешь просветить меня в ценах на урожай? Рассказать о сменном севообороте? О спорах с арендаторами?

— О да. И бьюсь об заклад, еще о многом другом.

Коналл изучал хитрые огоньки, плясавшие в ее глазах. Жизнь в Шотландии вдруг показалась куда привлекательнее.

— Договорились, — сказал он и протянул ей руку.

Шона пожала ее, впервые не спрятав руку со шрамом.

Баннерман вернулся с платьем для няни, точно таким же, какое было у Уиллоу, и тихо вышел. Шона с такой радостью бросилась к простому голубому платью, словно это был шикарный бальный наряд.

— Отвернитесь, — попросила она.

— Зачем? — нахмурился он озадаченно.