Путь в царство любви - Элис Детли

Может, ночью понизилась температура, и она бессознательно прижалась к Джеффри, чтобы согреться? Скорее всего, так оно и случилось.

Но сейчас ей не было холодно. Ей было тепло и уютно.

От Джеффри пахло мужчиной — это был сладкий, отдающий мускусом запах, который, казалось, обволакивал ее с головы до пят. С тех самых пор как застрелили Чарлза, она ни разу не испытывала ничего подобного.

Не испытывала она и подобного возбуждения, она вдруг поняла, что лежит, прижимаясь грудью к обнаженному торсу Джеффри, животом касаясь его бедра, и если чуть подвинуться, то можно…

— Итак, вы проснулись, — прервал ее фантазии приглушенный, с хрипотцой голос Джеффри.

Чувствуя, как кровь прилила к щекам, Китти отодвинулась от него. Что такое на нее нашло? — недоумевала она. Достаточно того, что ночью она невольно нарушила границу. А ведь у Джеффри вообще не было желания видеть ее в своей кровати. И вот теперь она — уже в трезвом рассудке — предается столь порочным мечтам.

Ей должно быть стыдно за то, что, проснувшись, она немедленно не отпрянула от него. Да, да, ей стыдно за себя!

— Извините… я не хотела…

Китти осеклась, почувствовав, что он не дает ей пошевелиться. Напротив, Джеффри еще крепче прижал ее к себе — не больно, нет, ровно настолько, чтобы она не смогла выскользнуть из его объятий.

— Не надо извиняться… — прошептал Джеффри, зарываясь лицом в разметавшиеся по подушке волосы.

Китти почувствовала, как под щекой упруго и ровно бьется его сердце.

— Но я не должна была… — попыталась возразить она, поднимая голову, и тут наткнулась на ласковый взгляд Джеффри.

Его длинные волосы спутались, и вид у Джеффри был такой, как будто он не спал всю ночь. Китти сама не могла объяснить, почему при мысли о том, что он все это время не сомкнул глаз, она вдруг занервничала.

— Не должна была что? — спросил он, не сводя с нее взгляда и не спеша выпускать из своих объятий.

Не должна приближаться к тебе, если только у меня есть голова на плечах… Китти сконфуженно потупила взор. Зачем Джеффри мучает ее? Он же должен понимать всю нелепость ситуации. А коль скоро он все равно не хотел…

Или хотел? Неужели она невольно начала то, что он теперь намеревался продолжить? Ведь нельзя же отрицать, что ночью она сама пришла к нему.

Но он должен понимать, что она не ведала, что творит во сне. Боже правый, ведь она просто спала, спала и ничего более! И только отъявленный негодяй мог бы расценить эту невольную сонную оплошность как поощрение к чему-то.

— Извините, я заснула и не могла контролировать себя, — сказала она просто. — Должно быть, ночью мне стало холодно или…

— Перестань. — Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза. — Китти, перестань оправдываться. Я очень рад…

Не успела она и слова сказать, как он склонился и поцеловал ее. Мягко, но настойчиво заставил разжать губы — сил сопротивляться у нее не было. И как тогда в церкви, она припала к нему.

Издав глубокий глухой стон, Джеффри прижал Китти к постели, его ладонь застыла у нее на шее, затем двинулась ниже, остановилась на груди, и трепетные пальцы нащупали набухший, словно розовый бутон, сосок.

Чувствуя, как огненный жар нетерпения разливается по всему телу, Китти изогнулась, не в силах унять жгучего вожделения и требуя большего…

Подавив новый стон, Джеффри наконец оторвался от нее.

— Разденься, — скорее приказал чем попросил он: рука его скользнула вниз под рубашку и начала подниматься по обнаженному телу.

Когда Китти ощутила на животе требовательную ладонь, к ней вдруг вернулось благоразумие. Она должна остановить его и остановить себя — немедленно!

— Вы обещали, — дрожащим голоском прошептала она, не в силах побороть охватившую ее панику. — Вы зарекались, что мы не будем…

Если она позволит овладеть собой или, что еще хуже, отдастся ему сама — а она за себя уже не ручалась, — тогда все пропало.

— Я подумал, может, ты передумала, — пробормотал Джеффри. — Как видно, я ошибся.

— Да. — Китти, отводя взгляд, кивнула, меж тем как новая волна неумеренного желания захлестнула ее и отхлынула, притаившись где-то в сердце.

Видя, что он не спешит отпускать ее, она снова подняла на него вопрошающий взгляд. Он посмотрел на нее с явным сожалением и наконец отодвинулся.

— Прошу прощения, кажется, я действительно ошибся, — с этими словами он опустил ноги с кровати и встал.

Стыдливо кутаясь в простыню, Китти невольно отползла на "свой" край кровати, отчетливо осознавая всю нелепость ситуации. Минуту назад она разве что не на коленях умоляла этого человека о любви, теперь же была похожа на благонравную старую деву.

— Это мне следует извиниться. Я не должна была вводить тебя в заблуждение.

Откинув со лба волосы, Китти посмотрела на Джеффри, но в следующий же момент пожалела об этом.

Он был обнажен, если не считать черных трусиков, и нужно было закрыть глаза, чтобы не увидеть его налившегося желанием мужского начала. Застыв, Китти смотрела на него, точно завороженная, и понятие мужчина-самец наполнялось для нее совершенно новым конкретным смыслом. Она и прежде находила Джеффри привлекательным, но теперь…

При виде мускулистого, покрытого бронзовым загаром торса ее пробрала дрожь — не от страха, нет, от предвосхищения. Он не был похож на человека, который быстро меняет свое решение. Да, он уступил ее пожеланию… пока. Однако, судя по блеску его глаз, он еще не отказался от мысли…

Что до Китти, то она могла сколько угодно твердить себе, что не вожделеет его. Но оказавшись с Джеффри в одной постели, следуя инстинктивному порыву, даже во сне искала близости. И когда он в буквальном смысле с распростертыми объятиями встретил ее, она, как последняя дура, оттолкнула его. А зачем?

Китти понимала, что рано или поздно отдастся ему, да и что ей оставалось делать? Если она подарит душу и сердце, то уже не сможет оставить этого человека. Но можно ли положиться на парня, подобного Джеффри Эйбилу? Связав судьбу с тем, кто живет вне закона, какое будущее уготовит она сыну?

— Не думай, я не сержусь, — проронил Джеффри, как ей показалось, неожиданно равнодушно, даже беспечно.

Она ждала, что он будет взбешен или по крайней мере раздосадован, однако он всем своим видом словно давал понять, что нисколько не уязвлен ее отпором. И если бы она своими глазами не видела свидетельства — куда более убедительного — его возбуждения, то решила бы, что он просто разыгрывал ее.

— Может, сегодня положим между нами подушку, — неуверенно предложила она, опуская взгляд.

— Как хочешь, — чересчур быстро согласился он и добавил: — Я через пятнадцать минут уйду. Комната в твоем распоряжении.