Дело чести - Лев Пучков

Джо предложил взять его с собой и пристроить во дворе, чтобы дом охранял вместо собаки. Что верно, то верно — собаки у них нет. Мы уже было решили реализовать предложение Джо и погнались за ишаком, однако своенравная скотина так резво ломанулась в чащу леса, словно вообразила, что мы собираемся полакомиться ее вонючей плотью.

Мы с минуту посовещались о целесообразности дальнейшей погони, но тут мудрый Барин вовремя напомнил, что ишак имеет обыкновение ни свет ни заря орать страшным голосом и гадит где попало, причем в таких количествах, что иногда кажется, будто и не маленький ишак это вовсе, а целое стадо бегемотов, накануне плотно отобедавших. Оставив ишака в покое, мы просочились на нашу территорию, и уже к пяти часам пополудни я докладывал полковнику о результатах работы.

— Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни х…я себе, так ни х…я себе, — задумчиво пробормотал полковник, когда я под занавес (учусь помаленьку у Саида) скучным голосом выдал информацию о таинственном клиенте, желающем заполучить в пользование команду славян-боевиков. Вообще-то это моя присказка — для Шведова сие изречение не характерно. И уж коль скоро оно прозвучало из его уст, это значит, что шеф мой пребывает в глубочайшей растерянности.

Вытянув из меня все подробности, касающиеся последней новости, полковник нисколько не подобрел, а напротив, задумался еще горше.

— Ладно, отдыхай, — разрешил он в итоге. — Завтра с самого ранья приходи, будем соображать. — Я отправился домой, оставив шефа терзаться сомнениями и наводить справки по своим информационным каналам.

Насчет «будем соображать» — это он так, для красного словца. Шведов, законченный автократ, если когда и приглашает меня «подумать» вместе, то исключительно лишь для того, чтобы утвердиться в правильности выбранного им пути.

Нет, он приемлет трезво продуманные и аргументированные возражения снизу, но никогда не руководствуется ими при окончательном решении. Так что завтра с ранья, как изволил выражаться дядя Толя, наверняка все уже будет разложено по полочкам и мне останется с умным видом согласиться, ввернув для проформы пару замечаний по незначительным аспектам.

Прибыв на хаус, я попарился в баньке, употребил приготовленный соседской бабкой борщ и внезапно возжелал плотской любви. Только не скоротечной, каковой меня приучила довольствоваться Элен, а вдумчивой и изощренной — длинной, как непогожая зимняя ночь.

Набрав номер Элен, я дождался, когда на том конце послышалось ее недовольное: «Да, вас слушают!» — и дрожащим голосом сообщил:

— Ленка, у меня проблемы. Срочно нужна твоя помощь. Соври что-нибудь мужу — ты мне нужна на всю ночь. Если не приедешь — я труп… — и моментально положил трубку, дабы не пускаться в пространные объяснения по существу этих самых проблем.

Элен примчалась через двадцать минут, вся из себя взъерошенная, взвинченная боевым азартом и готовая ввязаться в любое архисомнительное мероприятие, подразумевающее наличие таинственных приключений и чреватое большим количеством неопознанных трупов. Проблемы она любит — натура авантюристки иногда так и прет из-под устоявшейся личины профессорской жены. Я даже подозреваю, что связь со мной она поддерживает не столько из желания удовлетворить свое невостребованное либидо, а по большей части из-за того, что я принадлежу к романтической (в ее представлении) плеяде лихих парней из таинственного детективного агентства «Аргус». И пусть она понятия не имеет, чем мы на самом деле занимаемся, сам факт, что я являюсь «частным сыщиком», служит достаточным основанием для придания нашим отношениям привкуса некой таинственности и неопределенности.

— Ты не думай, что если я профессорская жена, то неженка и белоручка, — как-то раз сообщила она мне в припадке откровения. — Если у тебя вдруг возникнут проблемы с этим вашим… ну, контингентом, можешь на меня рассчитывать. Я знаю некоторые приемы айкидо и в случае чего могу стрелять из пистолета — папа научил…

Так вот, когда моя пассия примчалась и узнала, что самая главная моя проблема в настоящий момент заключается всего-то лишь в избытке половых гормонов, она страшно возмутилась. Пришлось на ходу сочинять, что накануне мы расследовали невероятно секретное дело, в результате чего я получил изрядную стрессовую нагрузку — стреляли в меня, стреляли навскидку злые мафиози настоящими пулями и запросто могли убить! И теперь мне хочется забыться в ее объятиях. И чем скорее, тем лучше, а то все!

Отступать было некуда, все равно муж уже продезинформи-рован, домой возврата нет: Элен осталась на всю ночь, и я ей показал, где свет клином сошелся, проявив неожиданную для себя резвость и выдав на-гора подспудно таившееся где-то в глубине подсознания недюжинное знание специфических эрогенных зон, характерных исключительно для профессорских жен…

Около пяти часов утра затрезвонил телефон. Прошлепав босиком в прихожую, я взял трубку, ни капли не сомневаясь, что это Шведов. Однако проблемку я подкинул шефу из разряда высшей категории сложности — почти двенадцать часов ему потребовалось, чтобы прокачать свои информационные каналы и принять решение.

— А ты чего не спишь? — благодушно поинтересовался полковник. Вопрос, согласитесь, весьма уместный — учитывая тонкую алую полоску занимавшегося за окном рассвета.

— Я сплю, а с вами разговаривает мой фантом, — в тон ответил я, изобразив душераздирающею зевоту. — Время, знаете ли, того… Не совсем удачное для таких вопросов.

— Ладно прикидываться! — упрекнул меня полковник. — Ты ж все равно ночами не спишь, я-то знаю… Короче, утром не приходи, отдыхай. Подгребай в пятнадцать ноль-ноль — я назначил «стрелку» на семнадцать у силикатного. Бывай…

В шестнадцать тридцать мы с полковником уже сидели в изрядно потрепанном «рафике» у административного корпуса заброшенного силикатного завода. Я листал свежий «Экспресс», избегая смотреть на шефа, — имелся риск, что могу не удержаться и этак подленько рассмеюсь мелким дребезжащим хохотунчиком.

В амплуа великого конспиратора Шведов выступал крайне редко, а потому этот образ для меня был необычен и порождал игривое настроение, неуместное перед серьезным делом. Дабы не осердить шефа, я изо всех сил старался сохранять задумчивый вид, а между тем подсчитал, на скольких этапах полковник перестраховался. Подсчитал и пришел к выводу, что тут могут иметь место два равновероятных умозаключения: либо полковник в маразм ударился на старости лет, либо я недооцениваю степень опасности и, образно выражаясь, впал в мальчишество.

Если бы на такого рода «стрелку» предстояло идти в качестве «паровоза»[5] мне, я бы выбрал первый попавшийся участок загородного шоссе и прикатил туда в назначенное время. На двух тачках, с тремя парнями при стволах. А там — беседуй сколько влезет, обсуждай проблемы и приходи к консенсусу. Это же не разборка с супостатом, забравшимся по недомыслию на твою «землю» или имеющим к тебе претензии территориального характера — в этом случае «стрелка», как правило, чревата кровопролитием. А здесь обыкновенная деловая встреча: какие-то таинственные товарищи хотят предложить выгодную работу.

Полковник же обставил «стрелку» следующим образом.

Встреча была назначена на заброшенном силикатном заводе, располагающемся в семи километрах от Стародубовска. Положа руку на печень, могу честно признаться, что это мрачное местечко меньше всего подходит для деловых контактов. Зато здесь удобно производить массовые расстрелы — и без использования глушителей даже! — а впоследствии прятать трупы убиенных: «нычек» тут — море.

От загородной автострады до проходной завода пролегает полуасфальтированное шоссе, которое прекрасно просматривается, что исключает возможность внезапного появления нежелательных свидетелей. Кроме того, странные шумы в данном районе вряд ли у кого вызовут подозрения: раз в неделю здесь развлекаются собровцы, периодически наезжают омоновцы и ребятишки из полка милиции внутренних войск. Завод является прекрасным полигоном для проведения учений, и все об этом знают. А наши парни изучили здесь каждый камешек, когда я их натаскивал на тренировках в проведении спецопераций.

В пять утра Клоп и Барин засели на крыше административного корпуса, вооружившись биноклями и радиостанциями: для организации тотального наблюдения за подступами к объекту. Из их «гнезда» территория вокруг завода просматривается минимум на три километра, а спать на посту в нашей команде считается признаком дурного тона. Так что делайте выводы.

В четырнадцать ноль-ноль прибыла группа огневой поддержки: Лось, Север, Сало, Мент и Джо. Все вооружены СВД с оптикой и рассредоточены на удобных направлениях для ведения огня по пятачку у административного корпуса. На момент нашего приезда ребятишки уже два с половиной часа томились в ожидании черт знает каких событий: чего им там наговорил полковник, я не в курсе.