Год тысяча шестьсот… - Михаил Михеев

Клим проснулся:

— Это ты?

— Я. Голова прошла?

— Побаливает немножко.

— Полежи еще. Я скоро вернусь.

Клим, не переспрашивая, опять уткнулся носом в подушку.

Ника попробовала разглядеть свое отражение на стальном полированном клинке, но некогда блестящее лезвие успело потемнеть от времени.

Любопытно, как я здесь выгляжу?

Испанка уже заглядывала в люк, возможно, подозревая, что Ника сбежит через окно. Ника перехватила шпагу в левую руку и решительно направилась к выходу из каюты.

6

Появление ее в белой рубашке, с беленьким галстучком на шее и со шпагой привело всех зрителей в новое недоумение. А ее молодой жених только таращил на нее свои круглые телячьи глаза и был уже не рад, что впутался в такую историю и выглядит посмешищем для товарищей. Но, видимо, он все же решился перейти к каким-то действиям, так как шагнул навстречу Нике, но она опередила его.

Рыженький переводчик, конечно, был здесь и тоже ничего не понимал.

— Переведите моему жениху, — сказала Ника, — пусть он возьмет в руки шпагу или саблю и докажет мне, что умеет ею владеть. Что он настоящий мужчина, а не сопливый мальчишка, только что выпустивший юбку своей матери. Так и переведите! — подчеркнула она.

Быстротой соображения молодой матрос не отличался. Он переспросил переводчика, тот подтвердил, показав ему на охапку сабель и шпаг, сваленных у борта. Парень повернулся за разъяснением к товарищам, но те, видимо, усомнились, что девчонка говорит серьезно.

Кто-то даже хохотнул, впрочем, не слишком уверенно…

Тогда Ника взяла шпагу в правую руку, не спеша шагнула к своему «жениху» и неожиданным и быстрым движением шлепнула его шпагой по лицу.

Он схватился за щеку и покраснел. Матросы развеселились. Самолюбие у молодца, видимо, было. Он насупился, потер щеку, подошел к борту и вытащил абордажную саблю, тяжелую и широкую — привычное ему оружие.

Оглянувшись назад, Ника махнула шпагой, попросив зрителей очистить место. Матросы расширили круг. Только один, с багровым, еще не совсем зажившим шрамом, пересекавшим щеку, небрежно повернулся спиной. Не раздумывая, она легонько ткнула его пониже спины. Он подскочил — зрители повалились от восторга друг на друга, — обернулся свирепо, попытался даже поймать ее шпагу рукой, но острие клинка замелькало у самых его глаз, и он, ворча, отступил.

Ника решила, что кое-какую репутацию себе она создала, и повернулась к своему «жениху».

Он небрежно вытянул саблю вперед, Ника легонько постучала по ней шпагой, как бы пробуя крепость его руки. Матрос отмахнулся. Он не собирался всерьез драться с девчонкой, просто хотел выбить шпагу из ее рук. Однако Ника поймала эфесом конец его сабли, чуть отвернула ее в сторону и опять ударила его шпагой, но уже по другой щеке.

Вот только сейчас до добра молодца дошло, что с ним не шутят, что девчонка на самом деле умеет драться и приглашает его всерьез. Он отступил на шаг, завернул правый рукав куртки до локтя и сделал первый пробный выпад. Рука его была, разумеется, посильнее руки Ники, саблей он владел лучше, нежели языком; чтобы отклонять его прямые выпады, Нике приходилось захватывать конец сабли почти эфесом, приходилось сближаться, на отступление уже не хватало времени, и она уходила вбок. Она могла закончить эту игру одним ударом, но ей просто жалко было своего «жениха».

«Ах, какой теленочек!»

Так они описали круг по палубе. Для Ники поединок трудностей не представлял, нужно было только следить, чтобы не запнуться за швы палубного настила, залитые смолой.

Но зрители не принимали девушку всерьез. Послышались шутливые подбадривающие возгласы, видимо, не обошлось и без насмешек. Матрос разгорячился, и вот тут Ника остановила его точным ударом в правое предплечье.

Она попала, куда хотела, чуть повыше локтевого сустава, и сабля, конечно, вывалилась из его руки. Он хотел было поднять ее, но Ника отбросила саблю носком туфли в сторону.

Матрос прижал рану левой ладонью. Лицо его было растерянным. Из-под пальцев на палубу закапала кровь. Зрители поутихли — смеяться было не над чем. Кто-то помог раненому стянуть рубаху, руку замотали грязной тряпкой. «Вот черти, — даже бинтов у них нет!» Ника не беспокоилась за парня, рана не опасная, — молодой, здоровый — заживет! Да и что ей оставалось делать?

Но представление закончено еще не было, это она понимала.

Опять, перехватив шпагу в левую руку, она повернулась к зрителям и сказала громко, зная, что рыженький переведет ее слова:

— Кто из вас докажет мне, что он настоящий мужчина и владеет оружием не хуже меня? Обещаю, тогда я приму все его условия безоговорочно.

Ника считала, что она мало рискует, делая такое ответственное заявление. Она видела, что здесь собрались простые грубые рубаки, рассчитывающие больше на силу, а не на ловкость. Она была опытная спортсменка и была уверена, что если будет осторожной и аккуратной, то опасность ей не грозит.

Правда, испанка могла придумать что-либо другое, но об этом лучше пока не размышлять.

После ее слов матросы опять затолкались, загорланили, хотя насмешек уже не было, но желающие получить «жену» имелись, и не один. Однако впереди всех выступил тот самый крепыш с заплывшими глазками. Он решительным жестом остановил остальных претендентов, видимо, пользовался здесь каким-то авторитетом — спорить с ним не стали. Он подошел к Нике, оглядел ее с усмешкой, что-то сказал товарищам, Ника повернулась к переводчику, но тот только смущенно пожал плечами и отказался переводить.

Она недобро взглянула на своего противника, а он опустил правую руку и, оттопырив большой палец, неожиданно и сильно ткнул Нику в живот.

Злость нахлынула на Нику, как вода. У нее даже перехватило дыхание. Не слыша шумной радости окружающих, она повернулась к обидчику спиной, чтобы удержаться от нестерпимого желания ударить его шпагой.

Проткнуть его толстое противное брюхо!.. Не обращая на нее внимания, матрос тем временем выбрал себе оружие — тяжелую шпагу с решетчатой чашкой, которой можно было захватить конец шпаги противника и отломить его. Он вышел на середину круга, Ника все еще не поворачивалась к нему лицом. Тогда он шлепнул ее шпагой.

Веселье зрителей продолжалось.

А матрос уверенно подмигнул им, предлагая посмотреть, как он разделает сейчас эту девчонку.

Ника еще раз вздохнула поглубже. Краска гнева медленно сходила с ее щек, и последние сомнения исчезали у нее… Хорошо, краснорожая скотина, сейчас ты у меня перестанешь посмеиваться, черт бы тебя побрал!.. черт бы тебя побрал!..