Пожиратели плоти - Олаф Бьорн Локнит

Король Конан сражался рядом. Вокруг падали раненые и убитые солдаты – а он продолжал разить своим огромным мечом, и демоны были не в силах совладать с ним. Ларго начинало казаться, что правитель Аквилонии создан из чего угодно, но только не из человеческой плоти. Похоже было, что Конан не ведает ни страха, ни усталости. Молниеносная реакция киммерийца не раз спасала его товарищей – Ларго уже был обязан жизнью своему королю по крайней мере трижды.

Ларго не знал, сколько прошло времени, когда он вдруг ощутил, что натиск демонов пошел на убыль. Нападали они как-то вяло, и количество их явно уменьшилось. На разгоряченное лицо Ларго упала капля дождя, он поднял голову – и с усталым удивлением отметил, что ночь кончилась. Жиденький свет просачивался сквозь деревья, постепенно вырисовывая окружающие предметы. Ларго равнодушно ткнул мечом кожистого волка – и тот поспешил убраться, отказавшись от продолжения схватки. Юноша вновь поднял оружие – но почему-то никто не нападал. Тишина, кажущаяся нереальной после недавней битвы, буквально навалилась на Ларго. Уютно шуршал по листьям мелкий дождик, звенел ручей, где-то шипели, угасая, угли – и робко посвистывала какая-то одинокая пичуга, радующаяся началу дня.

Ноги Ларго наконец получили возможность отказать хозяину – и юноша опустился на мокрую траву, машинально продолжая сжимать в ладонях рукоять меча. Если бы сейчас на него напала даже кошка – он не смог бы оказать достойного сопротивления. Но то ли демоны привыкли действовать преимущественно в темноте, то ли просто насытились и устали – вокруг было по-прежнему спокойно. И эта тишина говорила не только об отсутствии ночных тварей. Она говорила об отсутствии людей. По крайней мере, живых.

Ларго заставил себя поднять внезапно ставшую очень тяжелой голову и огляделся. Вокруг вповалку лежали гвардейцы и пехотинцы – с раздробленной грудью, разорванным горлом, вспоротым животом, растерзанным лицом… Ларго скривился, словно от боли, и перевел взгляд дальше. От лагеря придворных остались лишь выжженная трава, дымящаяся под каплями дождя, да обгорелые черные кучи, от которых тянуло тошнотворным запахом паленого мяса. Юноша поспешил отвернуться – и увидел короля, хмуро взиравшего на картину разгрома. Сердце Ларго сжалось от нелепой радости, что не он один пережил эту ужасную ночь. Встав на непослушные ноги, юноша заковылял к Конану. И тут Ларго с изумлением узрел еще одну фигуру, бредущую к своему королю. Это был пехотный офицер Чепозус – окровавленный, встрепанный, помятый, но в выпученных глазах которого по-прежнему светилось чувство собственного достоинства. Только оно удержало Ларго от того, чтобы броситься храброму Чепозусу на шею.

– Посмотрите, нет ли здесь раненых, – коротко бросил Конан своим уцелевшим подданным. Ларго даже слегка обиделся – он считал, что король испытает ту же радость, увидев его персону, какую почувствовал сам юноша. Но, взглянув в мрачное лицо киммерийца, Ларго понял, что для короля, потерявшего за одну ночь добрую половину своих придворных и полсотни воинов, спасенная жизнь какого-то гвардейца уже имеет мало значения.

Ларго медленно пошел по бывшему лагерю, принуждая себя вглядываться в окровавленные и изуродованные лица в поисках проявлений жизни. Но все было напрасно – демоны не оставили в живых никого. На краю лагеря Ларго увидел музыканта, чье пение он слушал, казалось, тысячу лет назад. Его бледное лицо было искажено от ужаса, а разбитая в щепки лютня валялась рядом – видимо, музыкант, не имевший другого оружия, пытался защититься с помощью своей верной спутницы. Ларго стиснул зубы и, наклонившись, укрыл труп музыканта разорванным плащом.

Почувствовав, что сыт зрелищем смерти до конца своих дней, Ларго вернулся к своим спутникам. Чепозус перевязывал какими-то тряпицами многочисленные раны Конана, стойко выносившего прикосновения неумелых рук офицера к поврежденным местам. Ларго содрал задубевшую от крови и разодранную до предела куртку и с некоторым удивлением обнаружил, что весь покрыт царапинами – от незначительных до достаточно глубоких и сильно кровоточивших. Кое-как перевязав наиболее серьезные из них, Ларго насладился зрелищем перевязки славного Чепозуса, с ранами которого Конан обращался весьма бесцеремонно.

– Тебя как зовут, парень? – неожиданно обратился король к юноше.

– Ларго, Ваше Величество, – с готовностью ответил тот.

– Ларго, сходи-ка поищи, может, найдешь хоть пару лошадей? Не тащиться же пешком до самой столицы.

Ларго вздохнул, подумав, что победи он хоть сотню демонов, все самые неприятные поручения будут все равно выпадать на его долю. Он плутал по лесу почти до полудня, но отыскал-таки трех лошадей, одной из которых оказалась его строптивая скотинка. Если бы Ларго еще был способен хоть чему-нибудь удивиться, сейчас он наверняка сделал бы это. Видимо, его лошадка была слишком жилистая, чтобы прельстить какого-нибудь демона.

Уже смеркалось, когда вдали, сквозь серую пелену измороси замаячили высокие каменные стены и башни Тарантии. От непрекращавшегося целый день дождя дорогу развезло, и усталые Конан, Ларго и Чепозус, промокшие и с ног до головы забрызганные грязью, выглядели весьма жалко. Их лошади уныло месили чавкающую глину, не чая добраться до стойла.

Предместья столицы были пустынны, и утешало, что никто не видел их позорного возвращения. Всю дорогу путники молчали, и Ларго мог только предполагать, о чем думает король, лишь вчера торжественно провожаемый своими подданными, ждущими избавления от демонов. Даже Чепозус, казалось, растерял значительную часть своего жизнелюбия, и его мокрый плащ уныло хлопал по бокам столь же унылой лошади.

На надвратной башне уютно мигал желтый огонек. Ларго спешился и подошел к воротам. Они были закрыты.

– Закрыто, Ваше Величество, – глупо улыбаясь, сказал Ларго, испытывавший непреодолимое желание сесть прямо на дорогу и заплакать.

– Разрази их Кром с Сетом и забери потом Нергал! – мрачно отозвался Конан. – Они что, перепились тут? Ворота закрываются после захода солнца!

– Так солнца-то нет, Ваше Величество, – заметил здравомыслящий Чепозус, и его лошадь печально кивнула головой.

Ларго подошел к огромным деревянным воротам, обшитым толстыми железными полосами, и загрохотал кулаком по мокрым доскам. Звук получился крайне жалким.

– Чего надрываешься, вон колокол висит, – хмуро сообщил Конан и поморщился. На звон медного колокола далеко не сразу из башенной бойницы высунулась лохматая голова стражника.

– Кончай трезвонить! Не видишь – ворота закрыты до утра. Вот утром и приходи!

– Не-ет, – нехорошо улыбаясь, ласково ответил Ларго, – я никуда не пойду. Я сейчас здесь умру, и пусть вонь от моего трупа не даст тебе спать в твоей караулке!