Опасная игра - Макс Брэнд

Малыш промолчал, а вместо недовольства на его лице появилось откровенное восхищение. Он с любопытством разглядывал заросшего бородой старого поселенца, словно пытался прочесть увлекательную историю его жизни.

А тот, воспользовавшись тем, что про него па время забыли, тщательно пригонял подкову. Он и впрямь работал не спеша, но на диво точно и изящно. Даже когда Кид объявил, что все отлично и уж теперь подкова непременно подойдет, старик продолжал упрямо постукивать молотком. Пот тоненькой струйкой стекал у него по лицу и капал с кончика носа, глаза светились.

— Нахалтуришь — пиши пропало! — заявил он. — Проглядишь щелочку — глядь, а дьявол уже тут как тут, словно ты дверь не закрыл!

— Оставь его! — прошептал сын. — Раз начал, теперь его не оторвешь. Предупреждал ведь тебя! Вот так всегда. Стоит ему что-то начать — пиши пропало! Будет возиться без конца, пока терпение не лопнет.

А старик продолжал ласково то так, то этак постукивать по подкове, без конца ее переворачивая, потом, оглядев со всех сторон критическим взглядом, вновь брался за работу. Наконец, окунув подкову в холодную воду, шел к кобыле, а та, сообразив, что от нее требуется, послушно поднимала ногу и подставляла копыто.

— Ох, — обратился старший Трейнор к Киду, — скажу тебе одну вещь, парень. Даже если у тебя ума палата, все равно не грех и дурака послушать. А вот этого-то мой сынок как раз и не умеет. Я вот неудачник, честно признаюсь, самый настоящий неудачник. Всю жизнь и он, и мы с матерью из-за этого прожили в лачуге. Да уж, тут мне гордиться нечем. И я стыжусь, да-да, стыжусь! Но одно могу сказать — я всегда ел честно заработанный хлеб…

— Да замолчишь ты, наконец? — взорвался сын так яростно, что Дейви с перепугу уронил мехи и юркнул в самый дальний угол, откуда вытаращенными глазами следил, что же последует дальше.

Кид успокаивающе помахал ему рукой, ничуть не сомневаясь, что ярость Бада вызвана лишь желанием пощадить его, Малыша, гордость.

— Все в порядке, — заявил он, — в конце концов, всему миру известно, что я самый обыкновенный грабитель. Вы меня ничуть не задели, папаша.

Старый Трейнор качнулся к нему и опустил на его плечо тяжелую, натруженную руку.

— Хороший ты парень, — пробормотал он. — Уж поверь, сынок, не хотел ни словом, ни делом тебя обидеть! И ведь знаю, что есть на свете такая вещь, что ранит сильнее, чем нож или пуля! Это — злой человеческий язык! — Он смущенно провел тыльной стороной ладони по лицу, потряс головой и снова вернулся к злополучной подкове.

— Очень мило с твоей стороны, — буркнул Бад, обращаясь к отцу. — И вот так всегда. Вечно ляпнешь что-нибудь неподходящее, а потом не знаешь, куда глаза девать.

— Я, кажется, уже извинился за все, что сказал, — терпеливо ответил тот. — Чего бы тебе еще хотелось, сынок?

— Чтобы ты попридержал язык — вот это было бы самое лучшее! — рявкнул тот.

Кид удивленно вскинул брови, потом неловко опустил глаза.

А старый Трейнор, не ответив ни слова, в последний раз помог кобыле поднять ногу и, приложив подкову к гладкой поверхности копыта, принялся аккуратно и осторожно орудовать большим ножом, громко сопя, будто боялся, что если нажмет посильнее, то брызнет кровь.

— Угу, — ворчал он, — попридержать язык, как же! Нет, ты только послушай их, этих умников! Небось гребут деньги лопатой, носят шикарные тряпки, и лошади у них такие, что закачаешься! Толстосумы проклятые! А старый Трейнор чуть что — попридержи язык! И все только потому, что у него в кармане — мышь на аркане! Вот и пусть молчит в тряпочку! Не хочет, так пусть болтает в лесу с белками или там, скажем, с курами на заднем дворе! А чтобы потолковать как мужчина с мужчиной — ни-ни!

Так он бормотал себе под нос, ни на секунду не прерывая своего дела. Наконец потянулся за гвоздями и окончательно приделал подкову — все это с такой же тщательностью и осторожностью.

— Хороший кузнец за то время, что ты делал одну подкову, уже подковал бы лошадь на все четыре копыта! — ухмыляясь, но добродушно проговорил Бад.

И тут вмешался Кид.

— Только это вряд ли мне понравилось бы, — заявил он. — Тут ведь спешка не главное, верно? Моей Хок только самые лучшие подковы подходят! Так что спасибо вам огромное, папаша!

Старший Трейнор улыбнулся ему по-детски простодушной улыбкой, и Малышу показалось, что из-за облаков выглянуло солнце.

— Да уж, — усмехнулся старик. — Кто привык к бриллианту — тому медяшки не надо. Ты меня правильно понял, сынок. Есть, конечно, и такие, у кого в руках все горит! Только ведь как оно бывает: поспешишь — людей…

— Насмешишь! — рявкнул, рассердившись, Бад. — Господи, все твои поговорки у меня уже в зубах навязли! — Затем выскочил из кузницы и, растворившись в темноте, зашагал к дому.

Глава 11

НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ

И тут вдруг вмешался юный Дейви.

— Да, сработано на славу, что и говорить! — отложив мехи в сторону, сказал он. — Вот кем я стану, когда вырасту! Тоже научусь, и не хуже! Помяните мое слово, вырасту — непременно выучусь на кузнеца!

— Не сделай этой ошибки, парень! — вздохнул папаша Трейнор. — Гнуть подковы — дело нехитрое! С людьми-то потруднее будет. Так что и не привыкай к железу, понял? Учись, как делать так, чтобы в твоих руках гнулись люди, а не подковы! Вот это будет куда лучше. Их ведь тоже вначале нужно разогреть да простучать, чтобы почуять слабину, а лишь потом вдарить молотком потяжелее, чтобы придать им ту форму, которую хочешь! А если и сломаешь одного-двух — не беда! Другие найдутся! Вышвырни их без всякой жалости — пусть валяются в грязи, а остальные топчут их ногами! Ты же делай свое дело — знай стучи молотком да гни их в дугу! Если из двух сделаешь одного, но такого, что тебе подойдет, — считай, повезло! И очень скоро у тебя зазвенят денежки, а те, кто раньше презирал тебя за твою никчемность, станут заискивать перед тобой, потому как уважают только тугой кошелек! Шапки с головы будут рвать, завидев тебя, не то чтобы протягивать руку! Так что мотай себе на ус, парень, и мечтай не о том, чтобы стать кузнецом, а чтобы научиться управлять людьми!

Холодная ирония, звучавшая в его голосе, заставила Кида внимательно посмотреть на старика. Но прежде чем он успел заговорить, где-то неподалеку раздалось звонкое ржание лошади. Он рывком поднял голову и прислушался.

Ржание стихло, и вокруг вновь воцарилась глубокая тишина. Сумерки к этому времени сгустились. Высоко в небе тускло мерцали звезды, темнота скрадывала очертания холмов и громады гор на горизонте. Малыш покрутил головой из стороны в сторону, стараясь определить, откуда донесся звук, но все было напрасно.