Всегда в строю (Записки израильского офицера) - Иерухам Кохен

Я снова поехал в Ришон ле-Цион собирать людей. Только к пяти вечера, после их возвращения с работы, уставшие люди были срочно вызваны из домов и мне удалось отправиться с ними к месту операции. По дороге я дал все инструкции. Мы подъехали. Каждому было предложено занять определенное место и поручена своя роль. Белкиндов попросили уйти из дому, оставив там свет.

В операции участвовал наш осведомитель. Он должен был привести бандитов к пункту, где в засаде находился командир отделения, рвануться к позиции командира и открыть огонь по бандитам. Вслед за ним бойцы в засаде должны были открыть огонь из автоматического оружия. Было условлено также, что как только бедуины залягут, чтобы ответить огнем, из засады в них будут брошены гранаты.

В полночь появились бандиты во главе с осведомителем. Они шли по дороге, как и было договорено. Осведомитель приблизился к условленному месту и отскочил в сторону к яме, в которой спрятался командир операции. Но, к великому несчастью, только осведомитель открыл огонь по бандитам, а бойцы в засаде, задремавшие из-за усталости, от его выстрелов проснулись. Упущены были драгоценные секунды. Бандиты скрылись, лишь один из них был ранен.

Трудно было смириться с таким провалом. Для бандитов засада оказалась большой неожиданностью, но они не заподозрили предательства. Чтобы замести следы, они временно прекратили набеги.

Осведомитель предложил нам похитить главаря банды, когда он вместе с ним поедет в Яффу. В Яффе они провели целое утро под непрерывным наблюдением псевдоарабов, поддерживавших бесперебойную связь с группой, которая должна была совершить похищение. Днем осведомитель предложил главарю погулять по Тель-Авиву. Тот согласился, и они пошли по улице Саламе по направлению к Тель-Авиву. По дороге была сделана попытка "холодного" похищения: я остановил свою машину, замаскированную под такси, на перекрестке и предложил дешево отвезти в Тель-Авив. Но главарь, обладавший обостренным чутьем, отказался, несмотря на уговоры друга. Тогда было решено совершить похищение с применением силы на участке между улицей Мизрахи и улицей Герцля. Когда наши люди приближались к месту операции, внезапно появился английский патруль и наши планы были сорваны. Бандит почуял что-то неладное, он решил отказаться от Тель-Авива и завернул на Абу-Кабир. На сей раз операция не удалась. Впоследствии он был убит вместе со своим сообщником в ходе карательной операции Хаганы, произведенной в ответ на убийство шести евреев в кафе Ган Хаваи за мостом Яркон. Когда силы Хаганы взорвали дом на плантации Абу-Лабан у шоссе Тель-Авив - Петах-Тиква.

В один из тех дней пришли домой к моим родителям в Тель-Авиве пять почтенных арабов - они хотели поговорить со мной. Им это не удалось, и они сказали, что придут позднее. Хотя визит был весьма странным, я стал их ждать. Когда они пришли, я тотчас же узнал в них по внешнему виду и одежде бедуинских шейхов. Они были очень похожи на тех, кого мне приходилось встречать в роскошных гостиницах и ночных клубах Бейрута. Я не ошибся. Они представились как руководители знаменитых племен Араб ал-руала, которые фактически являются господами всей пустыни, простирающейся от Дамаска до Багдада. Я слышал о них еще в Дамаске. Сирийскому правительству удавалось добиться спокойствия в районе пустыни и на границе с Ираком лишь ценою регулярных платежей шейхам, что было откровенно предусмотрено государственным бюджетом на нужды обороны. В сирийской пустыне племена Араб ал-руала являлись важным фактором в обеспечении безопасности, и правительства Сирии и Ирака не были склонны вступать с ними в конфликт.

Шейхи рассказали, что мое имя и адрес узнали от нашего общего знакомого в Дамаске, который в свое время помогал мне с нелегальной репатриацией. На мой вопрос, чем я могу быть им полезен, они ответили, что хотят предложить мне услуги в перевозке евреев из Ирака в Эрец-Исраэль. Они готовы были принимать репатриантов в Ираке в Ротбе и на грузовиках Арабского легиона беспрепятственно довозить их до киббуца Маоз-Хаим, расположенного в долине Бет-Шеан. Когда я спросил относительно гарантий безопасности репатриантов при переходе через границы из Ирака в Сирию, из Сирии в Иорданию и затем в Эрец-Исраэль, мне указали на одного из присутствовавших как на человека, имеющего полномочия в обеспечении безопасности тех, кто переходит через границы. У меня создалось впечатление, что все это небезосновательно, так как мне было известно, что к мнению этого человека прислушиваются в Заиорданье. Этот человек сказал, что мы можем полагаться на его заверения, так как он заручился согласием всех причастных к этому делу лиц в его стране, и проезд транспорта через Иорданию можно считать делом официальным. Я все еще упирался, но их четкие и убедительные ответы рассеяли мои сомнения.

Я устроил шейхов в одной из приморских гостиниц Тель-Авива и пошел искать Давидку Немери, одного из руководителей Мосада ле-Алия Бет. На следующий день состоялась встреча Давидки с шейхами. Он хотел лично убедиться в том, что представляют собой эти люди, и услышать их предложения. Встреча происходила в кафе Карлтон, на углу улицы Герцля и проспекта Ротшильда. У Давидки тоже создалось о них положительное впечатление, и наступило время торга. Договорились, что за каждого репатрианта, довезенного до киббуца Маоз-Хаим, будет уплачено 50 фунтов стерлингов. По тем временам это была относительно высокая плата на "рынке нелегальной переправки евреев в Эрец-Исраэль". Давидка счел этот путь более надежным и спокойным по сравнению с нашим обычным "тернистым" путем и решил, что на этом нельзя экономить. Сделка была заключена.

Я выполнял ряд поручений. Кроме прочего меня попросили оказать помощь в приобретении оружия. Для этого нужен был араб интеллигентной наружности, который сумеет появляться в определенных местах и выдавать себя за зажиточного коммерсанта. Время от времени меня вызывали то в Хайфу, то в Иерусалим по делам, связанным с приобретением оружия.

Импортеры-евреи сталкивались с большими трудностями при получении разрешений на ввоз технического оборудования, обращаясь в отдел тяжелой промышленности мандатного правительства, а арабские коммерсанты получали разрешения без каких-либо ограничений. Группе, занимавшейся приобретением оружия, нужны были разрешения, и мне поручили их достать. Я поехал в Хайфу и в одном из почтовых отделений города, в районе со смешанным населением, попросил предоставить мне в личное распоряжение почтовый ящик. Я представил арабское удостоверение личности, давно выданное, а также письма и конверты, адресованные мне как директору импортно-экспортной компании. Я заполнил необходимые анкеты и получил ключ от почтового ящика. Работники Рехеша* снабдили меня формулярами для заявлений о предоставлении мне разрешения на импорт "подержанных швейных машин из Чехословакии" и, приложив письмо из компании, которой я якобы руководил, я отправился в Иерусалим. Через человека со "связями" в импортно-экспортном отделе я подал заявление. Так как по всем признакам податель заявления был арабом, мне было обеспечено разрешение.

* Рехеш - специальный отдел Хаганы, занимавшийся приобретением и доставкой оружия.

Наши люди заботились о том, чтобы ко мне в почтовый ящик бесперебойно поступала корреспонденция, связанная с деятельностью моей фирмы. Этот ящик опустошался ежедневно. Когда, наконец, желанное разрешение пришло, я отправился в филиал банка Апак (сегодня это банк Леумми ле-Исраэль), находившийся в Нижнем городе, предъявил документы и попросил перевести через банк крупную сумму по определенному адресу в Италии. Я сидел в банке, ожидая, пока завершится необходимая процедура, как вдруг кто-то по-панибратски выхватил у меня из рук газету "Палестайн пост" (теперь "Джерузалем пост"), которую я держал, скорее чтобы закрыть лицо, чем читать, и воскликнул: "Иерухам, не прикидывайся, что ты читаешь по-английски!" Я уже привык к подобным казусам. Бросив на стоявшего около меня пронизывающий взгляд, я спросил с удивлением по-английски, разумеется, с арабскими акцентом: "Вы уверены, что не ошиблись?". Не знаю, отошел этот человек, потому что понял намек, или в самом деле подумал, что обознался.

Глава шестая

НА ПОРОГЕ ВОЙНЫ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

29 ноября 1947 года по истечении субботы я стоял среди громадной и шумной толпы на центральной площади Маген-Давид в Тель-Авиве и с волнением прислушивался к словам, вырывавшимся из хриплых глоток репродукторов, установленных на балконах зданий. Каждый вел подсчет "за" и "против" участников дискуссии в ООН о судьбе нашего государства. Напряженность возрастала по мере того, как количество "за" приближалось к двум третям от общего числа голосовавших, что было необходимо для утверждения резолюции. Когда прозвучало заветное "за" и две трети голосов были набраны, толпа издала общий возглас радости. Все стали обниматься, плакали от радости. Закружились хороводы, над площадью понеслась песня. Сквозь темные ставни домов пробился свет, и в проемах окон появились матери с детьми на руках, чтобы и те стали свидетелями великого момента в истории народа. Никто уже не обращал внимания на репродукторы, продолжавшие передавать подсчет голосов.