Играй! - Мика Мисфор

Теодор начал петь, но потом он перестал замечать все вокруг. Будто они остались в зале вдвоем. Будто они остались вдвоем во всем мире.

Теодор пел незамысловатые строчки, простую колыбельную, пел ее для него, для Кристофера.

– Я представляю твое лицо, представляю, как ты здороваешься со мной, – мягко напевал он, – и все плохие дни исчезают, когда ты рядом.

Кристофер почувствовал, как глаза наполнились слезами, и это было очень, очень плохо.

Теодор был таким красивым. Как он раньше этого не замечал? Большие зеленые глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами, блестели в обманчивом свете ламп над сценой, были обращены только к Кристоферу, будто Теодор и вправду был Орфеем, а Кристофер – его Эвридикой, будто он и вправду спустился бы за Кристофером даже в преисподнюю.

Теодор играл не очень хорошо, но пел так, словно каждую строчку пропускал через сердце. Словно дарил сцене всего себя.

Словно дарил всего себя Кристоферу.

Кристофер не сразу понял, что песня закончилась. Сердце билось так быстро, и он прижал к нему ладонь в немом удивлении. Оно так билось… из-за Теодора?

Теодор поднялся с колен, не обращая внимания на восхищенные восклицания мистера Уилсона и остальных ребят, пошел за кулисы к Кристоферу и обхватил его лицо ладонями, стирая большими пальцами слезы со щек. Черт, он что, начал плакать?

– Посмотри на меня, – попросил Теодор, и Кристофер поднял голову, встречаясь с ним взглядом. Беспокойство читалось в его чертах. – Почему ты плачешь? Крис?

Кристофер схватился за его запястья, тихо всхлипывая. Почему? Он и сам не знал.

– Просто ты очень красиво поешь, Тео, – признался он, и Теодор улыбнулся сначала неуверенно, а потом все шире, пока его глаза не превратились в полумесяцы. Он притянул Кристофера к себе, крепко обнимая в неожиданно смелом порыве.

– Благодаря тебе, – пробормотал он ему в макушку, и почему-то от этого Кристофер начал плакать еще сильнее.

* * *

– Ребята, – торжественно начал мистер Уилсон, когда они закончили репетицию и направились к выходу. Все были довольные, улыбались – впервые даже самые скептично настроенные из них поверили в то, что им удастся хорошо выступить. – Предлагаю сходить в кафе, отметить! Я угощаю. Что думаете?

Несмотря на то, что отмечать толком было нечего, идею поддержали возбужденными возгласами все, кроме Кристофера, слишком погруженного в свои мысли, и Теодора, наблюдающего за ним. Юта подскочил к плетущейся в хвосте парочке, втискиваясь между ними и по-свойски закидывая руки им на плечи. Кристофер споткнулся, поднимая растерянный взгляд.

– Вы с нами?

– С вами?.. Куда? – непонимающе переспросил он, и Юта, закатив глаза, повернулся к Теодору.

– Ну?

– С вами, – без сомнений кивнул он. Кто бы мог подумать, что он пойдет тусить с кружком неудачников, но вот он здесь. В кончиках пальцев до сих пор покалывало от эйфории, которую он испытал, впервые спев при зрителях.

Радостный Юта ускакал вперед, и Теодор незаметно коснулся ладони Кристофера кончиками пальцев. Кристофер мельком взглянул на него, слабо улыбнулся. Теодор никогда не признался бы, но на самом деле его реакции на свое пение он боялся больше всего.

И эта реакция превзошла самые смелые ожидания. Теперь ему еще больше хотелось петь – просто так, постоянно. Ему хотелось играть. Становиться лучше.

На улице было ощутимо холодно, но ребят грело веселье. Они переговаривались, группками продвигаясь вперед, громко смеялись, бегали туда-сюда. В какой-то момент даже попытались начать играть в снежки, но снега было мало, и он был грязный, поэтому мистер Уилсон быстро остановил попытки вываляться в грязи.

Марка несли под руки Итан с Томасом, потому что иначе до кафе они добирались бы не двадцать минут, а целый час.

Теодор хоть и не участвовал в общей беседе, но чувствовал себя частью целого, чего-то большего – это было такое непривычное ощущение. От него все внутри пузырилось, как будто он ходячая бутылка шампанского. Кристофер прижимался к нему плечом, как воробушек, потому что сильно мерз, и был таким смешным в натянутой по самые брови шапке и огромном шарфе, что в груди Теодора разливалась сладкая нежность от одного взгляда на него.

Наверное, так и ощущается счастье.

Они пришли к небольшому ресторанчику, и их у самой двери встретил улыбающийся официант.

– Джон! Давно тебя видно не было! – радостно поприветствовал он учителя, а потом оглядел столпившихся за его спиной раскрасневшихся учеников.

– Найдется стол для нас всех, Гарри? – обеспокоенно поинтересовался мистер Уилсон, запуская их внутрь, хлопоча над каждым как курица-наседка над цыплятами.

– Сейчас все будет, – лучезарно улыбаясь, пообещал Гарри и прошел к дальней двери. – Оскар! Помоги-ка мне столы соединить.

Из кухни вышел тот самый Оскар, мрачный и недовольный, являющий собой полную противоположность сияющему Гарри. По пути к столам он отвесил звонкий подзатыльник сидящему за прилавком парню.

– Ай! За что? – взвыл он.

– Бесишь ты меня, – просто ответил Оскар и перевел хмурый взгляд на Гарри. – Че ты этого бугая не запрягаешь?

«Бугай» обиженно потер затылок, принимаясь красноречиво и с бурной жестикуляцией жаловаться на эту «фурию» мистеру Уилсону, который подошел, чтобы сделать заказ.

– Видишь, Джексон занят, – добродушно улыбнулся Гарри. – Давай, быстрее соединим столы, быстрее вернешься в свою пещеру.

– Еще раз назови так кухню, и я клянусь, – угрожающе прорычал Оскар, и трусливый Марк содрогнулся.

– Он еду нам готовить будет? – обеспокоенным шепотом поинтересовался он у Томаса. – А вдруг отравит?..

Теодор с интересом следил за их беззлобными пререканиями, стягивая с себя шарф и куртку, но потом его внимание привлек Кристофер. Он запутался в шарфе и теперь смешно морщил нос, пытаясь найти нужный конец. Кто вообще дал ему такую огромную вещицу?

– Замри, – приказал Теодор, подходя ближе, и Кристофер послушно застыл, круглыми глазами глядя в его лицо. Щеки у него покраснели от мороза, а губы, в отличие от губ Теодора, были влажными от бальзама и совсем не потрескались. Теодор разматывал шарф гораздо медленнее, чем позволяли приличия, наслаждаясь смущением Кристофера. Потом он стянул с него шапку и отошел на два шага. – Вот и все.

Кристофер посмотрел на него с какой-то странной эмоцией во взгляде, бездумно приглаживая пушистые растрепанные волосы. Потом вздрогнул, будто просыпаясь, торопливо снял куртку и забрал вещи из рук Теодора, засовывая их в рукав. Он повесил куртку на один крючок с пальто Юты и проскользнул за стол быстрее, чем Теодор успел еще хоть что-то сказать.

Но он занял для него место, пусть и упрямо прятал взгляд, когда довольный Теодор сел рядом.

Сначала принесли напитки – мистер Уилсон заказал для всех газировку, а себе безалкогольное