День скарабея - Дмитрий Дубинин

Но сравнительно благополучный развод с Секачом произошел даже и не поэтому. Вполне естественно, что Секач был автомобилистом, и что техническим обслуживанием его «Прадо» занимались «скоробеи». В один прекрасный день, прислушиваясь к тихому шелесту мощного двигателя, по пути к мастерской Секач анализировал странную статистику. Выходило так, что у его клиентуры то и дело возникали проблемы, если кто садился за руль машины, побывавшей в руках у Лихоманова. Так, один за другим попали с поличным осторожнейший Боров — специалист по ювелирным изделиям и не менее осмотрительный Табак, охотно бравшийся за «мокрое». Любовница известного вантайского банкира ни с того ни с сего выбросилась из окна, причем далеко не первого этажа. С кем-то случилось что-то еще… В общем, Секач намеревался серьезно разобраться, какая чертовщина происходит в его вотчине. И прекратить ее любым способом.

Но разобраться ему было не суждено. Сергей и сам точно не знал, почему Секач в тот день не доехал до мастерской и куда он делся. Во всяком случае, когда вечером в милицию поступило несколько анонимных звонков о брошенном на дороге джипе с открытой дверью, приехавшие автоинспекторы убедились в том, что у обочины действительно стоит «Прадо» с работающим двигателем, и дверь со стороны водителя открыта. Лишь на следующий день кто-то из начальства потребовал любой ценой найти исчезнувшего. Прибывшая ищейка взяла не совсем еще остывший след и привела проводника к берегу Вантая. Затем села возле воды и печально уставилась на реку.

Сергей, конечно, не мог не видеть, что «коллегам» понятны далеко не все приемы его работы, а кое-кто действительно их побаивается. Матвеич во всеуслышание говорил, что Лихоманов работает «не по-русски». А то и «не по-человечески». Сергей не очень обращал на это внимание: если кубинцы научили его обходиться ключом там, где Матвеич возьмет кувалду, то это, конечно, должно быть «плюсом» именно ему, Сергею. И неважно, кто там и чего говорит. Главное — результат.

Но случаи с машинами, которые Сергей ремонтировал по особой , только ему известной здесь технологии, действительно напугали Лихоманова. Примерно в то же время до него дошла та информация, которая озадачила Секача. Но Сергей знал еще и то, чего не знал Секач: машина, на которой ездил автомобильный авторитет, тоже была из таких…

Вопль повторился. Начавшись просто криком страха, он в секунду поднялся до визга, словно от дикой боли, а потом превратился в прерывистый громкий стон. На его фоне были слышны чьи-то голоса.

Я уже не сомневался, что в боксе орудуют те, кто расправился с мужчиной в дизельной. Судя по крикам, теперь их жертвой стала женщина.

Рука словно сама потянулась к пистолету. А вот ноги требовали немедленно драпать отсюда и как можно скорее и дальше. И, вероятно, лучше всего было бы прислушаться именно к «голосу» ног.

И все же я подкрался к двери бокса. Громкий стон вдруг превратился в короткий жуткий вскрик, затем наступила тишина. Держа пистолет наготове, я осторожно заглянул внутрь.

В боксе действительно находилось несколько лодок — деревянных и алюминиевых. Я это хорошо разглядел, потому что внутри оказалось неожиданно светло — в крышу бокса были вмонтированы световые люки. Но я, видимо, слегка загородил проем, поэтому те, кто был внутри, почувствовали постороннего и сразу же повернули свои головы в мою сторону.

Впрочем, не все. На меня смотрели трое. Четвертого, вернее, четвертую, вряд ли уже смог бы заинтересовать факт еще чьего-то появления.

— Вы их могли бы еще раз описать? — спросили вы.

— Ведь я уже это делал…

— Ничего, давайте еще раз. Вдруг вы что-то упустили.

— Один из них был среднего роста мужчина лет тридцати семи или чуть старше. Совершенно обычная внешность, никаких особых примет.

— С ним понятно, достаточно. Еще кто?

— Женщина. Чуть моложе, высокая брюнетка…

— И кто третий?

— С третьим сложнее. Я до сих пор не могу понять, какого он был пола. Вроде парень, но выглядел как баба. Волосы длинные, темно-каштановые такие, по-моему, крашеные. Но физиономия вроде не женская. И одет был в какой-то балахон и широкие штаны — даже по фигуре не скажешь. А голос как у девчонки. В общем, не понять…

— Что про ту женщину, их жертву?

— Волосы светлые, видимо, молодая. Это все, что я могу сказать более-менее точно.

— Она уже была мертва, когда вы вошли?

— Да.

— Вы уверены?

— Конечно. Я же говорил — ее растянули и практически разорвали. Тельфером или талью — я точно не знаю, как называлась эта штука в боксе. Вроде мостового крана. Ноги привязали за приваренную к полу скобу, руки прицепили к крюку и включили двигатель на подъем.

— А откуда электричество? Впрочем, да, дизель… Никто из этих людей не показался вам знакомым?

— Нет…

— То есть, никого из них вы раньше не видели?

— Нет. Определенно нет.

На какую-то секунду мне показалось, что по крайней мере двоих я узнал — ведь именно одного из них я и должен был найти в Вантайске! Но это длилось недолго. Чушь. Уж он никак не мог быть на месте этого выродка, держащего в руках пульт управления подъемником. И стоящая рядом с ним — ну никак не его жена. И что это за странное длинноволосое существо? Впрочем, оно действительно никого мне не напомнило. Так же как и жертва, гротескно вытянутая поболее чем на два метра в длину.

Пистолет в моей руке нельзя было не увидеть. Все трое, не сговариваясь, одновременно пригнулись и рванули куда-то в глубину бокса, шныряя между лодками. Не успел я ничего предпринять и даже сообразить, как в дальней стене открылся светлый прямоугольник, и в его проеме одна за другой промелькнули три быстрых тени.

Я помчался следом и выбрался тем же путем наружу; несмотря на определенный шок, все-таки двигался я с определенной осторожностью. Сразу за боксом начинался поросший кустарником и мелкими деревцами подъем. Там кто-то отчаянно продирался сквозь заросли, треща ветками. Стрелять по кустам было глупо, преследовать негодяев — не более резонно, а вот драпать казалось по-прежнему более чем актуальным делом.

Я вернулся в бокс. Стараясь держаться подальше от трупа и не соваться в темные углы, выбрал нетяжелую весельную «шпонку», на вид вполне целую и исправную. Потом стащил лодку на металлический пол (грохот был жуткий) и поволок ее к выходу. С не менее жутким скрежетом, естественно. Возможно, этот шум меня и подвел.

Подтащив лодку к выходу, я направил ее так, чтобы нос смотрел прямо на открытые створки дверей, сам передохнул несколько секунд, и поволок «шпонку» дальше. Но лишь переступил через стальной порог на плотный песчаный грунт, перемешанный с мелкой галькой и сосновыми иглами, как по затылку мне прилетело чем-то увесистым. Я успел увидеть стремительно приближающиеся к моей физиономии покрытые облупившейся краской лодочные слани с торчащими в разные стороны занозами. Ударившись о них лбом, потерял сознание окончательно. Хотя следующую фразу услышал, как мне показалось, довольно скоро, однако, как впоследствии выяснилось, я все же провел почти три часа в отключке.

— … Да очухается он, ничего с ним не случится, — донесся до меня чей-то голос.

Я попробовал шевельнуться. Тело почти ничего не ощущало, кроме того, что страшно болит голова. Открыл глаза. Перед носом оказался бетонный пол.

— Да и вообще, кто это? Откуда он тут взялся? Его не должно быть здесь…

— Я думала, это тот… Пистолет и всякое такое.

— Нет, тот еще где-то прячется.

— Хорошо, а с этим-то что делать?

Голоса доносились глухо, словно сквозь вату. Один голос — мужской, другой — женский, третий — вообще не понять кому принадлежащий. Существу среднего пола, если только такие где и встречаются.

Я еще раз попробовал пошевелиться. Похоже, эти гады меня связали, стянув руки за спиной и скрутив ноги.

— Вроде задергался, — сказало «оно».

— Точно, — послышался женский голос. — Давай-ка спросим, что он тут делает…

Раздались шаги. Без лишних церемоний меня подняли и усадили на жесткий стул, обитый кожзаменителем. Я потряс головой. Трое мучителей стояли на фоне большого окна, спинами к нему. Свет падал мне в глаза, и вместо их лиц я видел только желтовато-серые пятна.

Мы находились в столовой санатория — в это помещение я уже заглядывал. Большие плиты посередине, несколько электрических котлов, под потолком квадратного сечения короба для вытяжки. В пределах видимости — разделочный алюминиевый стол с висящими над ним на стене разнокалиберными ножами.