Дело о нервном соучастнике - Эрл Гарднер

— Да.

— Каким способом?

— Вначале я замерил следы от нарезки и проанализировал смолу, чтобы определить вид оружия, из которого выстрелена пуля.

— Что это было за оружие?

— Пуля была выстрелена из револьвера «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

— Вы затем проверяли, из того ли револьвера, что вы нашли в описанном вами месте, была выстрелена пуля?

— Да. Проверка показала, что человек был убит пулей из этого револьвера.

— Этот револьвер сейчас у вас?

— Да.

— Вношу предложение, — заявил Гамильтон Бюргер, — называть извлеченную из убитого пулю «вещественным доказательством В», а револьвер — «вещественным доказательством Г». Есть возражения со стороны защиты?

— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.

— Расскажите о гильзах, найденных вами в барабане пистолета.

— Я сфотографировал патроны на месте, так что их положение можно определить. На патронах мною нацарапаны номера — 1, 2, 3, 4, 5 и 6 — и проставлены соответствующие номера на барабане револьвера, так что положение патронов можно восстановить.

— У вас есть фотографии?

— Да.

— Что на них показано?

— На них показан барабан револьвера. Камера номер шесть, расположенная в верхней части барабана, содержала патрон «Ю.М.К.». Это, должно быть, последний выстреленный патрон.

— Что вы сделали с гильзами?

— Я поместил их в коробки, пронумеровав в соответствии с положением гильз в барабане.

— Я прошу, чтобы все они, наряду с фотографиями, были приняты как вещественные доказательства с присвоением соответствующего номера, — заявил Гамильтон Бюргер.

— Нет возражений, — откликнулся Мейсон.

— Тогда все, — сказал Бюргер.

— Нет и перекрестных вопросов, — добавил Мейсон.

Судья Хойт откашлялся:

— Мистер Мейсон.

— Да, ваша честь.

— Суду известны факты, когда адвокаты пытаются воспользоваться судом.

— Да, ваша честь.

— Я вас в этом не обвиняю.

— Спасибо, ваша честь.

— Однако я знаю, что в отчаянном положении находчивый адвокат может попытаться уклониться от перекрестного допроса свидетеля, заявив впоследствии, что был запуган замечаниями обвинителя и суда. Поэтому я предупреждаю вас, мистер Мейсон, что суд не только не пытается оградить вас от уместного перекрестного допроса свидетелей, но считает, что ваша обязанность как адвоката — задавать перекрестные вопросы свидетелям, дающим показания против вашего подзащитного. В свете этого заявления вы хотите задать вопрос кому-либо из выступивших свидетелей?

— Нет, ваша честь.

— Давайте запишем в протокол, — сказал судья Хойт, — что суд вновь предоставил защите возможность перекрестного допроса свидетелей, но адвокат отказался от него.

— Нет возражений, — весело сообщил Мейсон.

Гамильтон Бюргер сердито посмотрел на него.

— Вызывается Гарольд Огелсби, — объявил Гамильтон Бюргер.

На место свидетеля вышел Огелсби, принес присягу и представился как полицейский-детектив.

— Вы допрашивали обвиняемую утром четвертого числа этого месяца?

— Да, сэр.

— Это было на следующий день после обнаружения тела Джорджа К. Латтса?

— Да, сэр.

— Вы просили ее сделать какие-либо заявления?

— Я напомнил ей о ее правах. Я сказал ей, что, если она сделает какие-либо заявления, они могут быть использованы против нее. Я ей сказал, что если она может удовлетворительно объяснить, почему она была поблизости от места убийства в это время, то мы ее освободим.

— И она сделала заявление?

— Нет.

— Минутку, — сказал судья Хойт. — Вы хотите опротестовать, мистер Мейсон?

— Нет, ваша честь.

— Тогда суд заявляет протест в ваш адрес, — сообщил судья Хойт. — Обвиняемый не обязан делать заявления. Замечу, что это не тот случай, когда подсудимый обвиняется в преступлении и ему не удается это отрицать. В данном случае обвиняемому было предложено сделать заявление, но он промолчал. Суд найдет ответ из протокола. Суд протестует по этому поводу от имени обвиняемого.

— Очень хорошо, ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер. — Вопрос был предварительный.

— Тогда возвращайтесь к своему вопросу, — нервно рявкнул судья Хойт.

— Да, ваша честь.

Гамильтон Бюргер улыбался теперь вежливо и торжествующе, готовый закрыть дело. Он ясно представлял себе газетные комментарии, говорящие, что хоть Перри Мейсону и удалось запутать судей, но его пиротехника потерпела поражение, поскольку Гамильтон Бюргер взял в свои руки все стадии предварительного слушания.

— Приходилось ли вам обыскивать сумочку подсудимой? — спросил Гамильтон Бюргер, обращаясь к Огелсби.

— Я попросил разрешения осмотреть ее.

— Она не протестовала?

— Нет.

— Вы осмотрели сумочку?

— Да.

— Сейчас я не собираюсь расспрашивать о всех вещах, находившихся в сумочке, так как многие из них не имеют отношения к делу. Я лишь спрошу, был ли там листок бумаги?

— Был.

— Что это была за бумага?

— Это была квитанция об оплате такси компании «Красная линия», с номером машины семь-шестьдесят один, номер поездки девять восемьдесят четыре, на сумму два доллара девяносто пять центов.

— Вы сказали, что такси имело номер семь-шестьдесят один?

— Да, сэр.

— Квитанция у вас с собой?

— Да.

— Та, которую вы нашли в сумочке обвиняемой?

— Да.

— Прошу записать ее в качестве улики, — объявил Гамильтон Бюргер. — С позволения суда, я подшиваю ее в дело.

— Нет возражений, — весело заметил Мейсон. — Безусловно, она может быть принята в качестве улики.

— Перекрестный допрос? — спросил Гамильтон Бюргер.

— Нет вопросов.

Судья Хойт вновь попытался что-то сказать, но сдержался.

— Позовите Джерома К. Кедди, — объявил Гамильтон Бюргер.

Джером Кедди принес присягу, назвал свое имя, адрес и место работы — водитель такси компании «Красная линия».

— Третьего числа этого месяца вы выезжали на работу?

— Да.

— Какой был номер вашего такси?

— Номер семь-шестьдесят один.

— Где вы находились тем днем примерно в четыре сорок пять?

— Примерно в четыре тридцать я завез пассажира в загородный клуб, а затем возвращался в город порожняком.

— Вы следовали курсом, проходившим мимо указанной на этой карте — вещественное доказательство А — точки?

— Да, сэр.

— Что-нибудь случилось, когда вы подъехали к перекрестку с этой дорогой?

— Когда я приблизился к перекрестку, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и спортивный жакет с красной отделкой. Она бежала по этой дороге…

— Минутку. Покажите на карте, что вы имеете в виду, говоря «эта дорога».

Свидетель подошел к карте и показал дорогу.

— Пусть запишут в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал на единственную дорогу, ведущую к основной трассе от участка, где было найдено тело. Теперь вернитесь на свое свидетельское место, мистер Кедди, и расскажите, что произошло дальше.

— Эта женщина казалась очень взволнованной и расстроенной, очень нервничала. Она проголосовала. Я хотел взять пассажира, разумеется, и притормозил сразу, как только ее заметил. Она определенно была расстроена и нервничала. Вначале она не могла мне толком сказать, куда ехать. Сказала, чтобы я ехал в сторону города. Я видел, что она раздумывает. Потом она сказала, что ей нужно на Юнион-Стейшн. Это было сказано наугад, так как…

— Достаточно, — сказал судья Хойт. — Поскольку долг суда — защищать права подсудимого, суд постарается это сделать. Свидетель не должен делать свои выводы. Просто перечисляйте факты.

— Да, — поддакнул Гамильтон Бюргер, — перечисляйте только факты.

— Она попросила меня отвезти ее на Юнион-Стейшн, — продолжал Кедди, — что я и сделал.

— Вы еще разговаривали?

— Я спросил, что произошло и могу ли я чем-то помочь.

— Что она ответила?

— Сказала, что все в порядке.

— Вы ее рассмотрели?

— Конечно.

— Кто была эта женщина?

— Обвиняемая.

— Укажите ее, пожалуйста. Свидетель указал на Сибил Харлан.

Запишите в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал прямо на обвиняемую Сибил Харлан.

— Нет возражений, — спокойно сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурился, глянув в его сторону.

— Что вы делали потом? — спросил Бюргер.

— Ну, я отвез ее на Юнион-Стейшн и уехал.

— Какая была плата, вы помните?

— Помню точно. Два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной доллара. Вышло пятьдесят пять центов на чай.

— Вы проследили, куда она пошла?

— Она пошла на станцию, а потом повернула к стоянке такси. Я понял, что она собирается…

— Не нужно ваших выводов, — сказал судья Хойт. — Суд не собирается больше вас предупреждать, мистер Кедди.

— Да, сэр.