Пятая жертва - Наталья Никольская

– Так вот, в случае с Тарсусом я могу дать следующую разнарядку: Оно – бессознательное, этот сливной бачок для Эроса и Танатоса, понимаешь, о чем я говорю, бурлит и норовит прорвать заслон цензуры. Самые нескромные наши желания трансформируются и преображаются, и только в таком модифицированном, наштукатуренном виде подаются на блюдечке с голубой каемочкой нашему сознанию, этакому неженке! Нашему «Я» не позавидуешь, ведь в его функцию входит занудная дипломатия и вечное примиренчество. Оно (бессознательное) всегда не согласно с диктатом Сверх-»Я», которое в свою очередь пытается всячески подавлять Оно.

А наше «Я» мечется как сумасшедшее между Бессознательным и культурой, утрясая конфликты и сглаживая противоречия.

Действия маньяка направлены на определенных людей. В быту он может оказаться милым и интеллигентным человеком, добрым, отзывчивым… хорошим семьянином и так далее.

Он сдерживает свою агрессивность, подавляет, так сказать. Результатом же подавленных влечений является чувство вины. Совесть становится тем суровее и чувствительнее, чем больше человек воздерживается от агрессии против других. Но однажды крышку котла срывает, и тогда вся накопившаяся разрушительная энергия устремляется вовне.

В сумке, которую Вершинина оставила на столе, зазвонил сотовый.

– Будь другом, подай сумку, – попросила она Виталия.

Тот встал и, сверкая крепкими ягодицами, подошел к столу. Поднял сумку за ремешок и, вернувшись, плюхнулся на постель. Вершинина быстро достала телефон и, откинув крышку с микрофоном, произнесла:

– Да.

– Валентина, – она узнала голос Виктора, – ты где?

– Я пока что занята.

– Занята? – недоверчиво переспросил Ромашов, – мы же с тобой договорились.

– Да, я помню, – спокойно ответила она, – просто немного задержалась.

– Так мне ждать тебя?

– Жди, я скоро.

Она спрятала телефон.

– Что-то срочное? – полюбопытствовал Виталий.

– Не то, чтоб очень… Давай продолжим. О чем ты говорил?

– Ты сегодня не останешься?

– Нет, но некоторое время еще побуду.

В голосе Виталия звучала досада, и Валандра была благодарна ему за это.

– Агрессия, – продолжил Виталий свои рассуждения, – поначалу нацеленная на внешний мир, трансформируется в агрессию Сверх-»Я» против «Я». Религия – часть Сверх-»Я». Твой маньяк руководствуется импульсами Оно, преобразованными в религиозный императив Сверх-»Я».

Вот такое неутешительное превращение. Упорно вытесняемый им мотив, порожденный нереализованной энергией либидо, извратился до неузнаваемости, став религиозным фантомом.

– Ты можешь выражаться яснее?

– Твой маньяк, скорее всего, идентифицирует…

– Стой, поняла!

– Ты еще закричи: эврика! – усмехнулся Виталий. – Ты как хочешь, а я – в душ… Так ты знаешь, в каком направлении…

– Знаю, – не дала договорить ему Валандра. – иди, я тут немного понежусь, а потом по…

Виталий закрыл ей рот глубоким долгим поцелуем.

– Я скоро.

Он спрыгнул с дивана и направился в ванную.

«Чушь какая-то, не может он быть убийцей. Найти с женщиной общий язык – для него не проблема. А маньяк, он ведь тоже должен знать, как понравиться женщине… То, что он частенько проводит время в кафе, еще ни о чем не говорит… Да и как самец он – хоть куда! На кой ляд ему вся эта свистопляска с выкалыванием глаз? Нет, интуиция меня не обманывает. Иначе… иначе я бы не легла с ним в постель…

А тут еще Виктор на хвосте…».

Ее передернуло, едва она представила себе сцену объяснения с Ромашовым.

«Значит, маньяк персонифицирует себя с… апостолом Павлом. Только этого мне не хватало! Надо признаться, религиозные сюжеты – не мой конек. Надо почитать библию, все, что касается Павла. А вон как раз и она!»

Валандра поднялась с постели и подошла к книжному шкафу. Но прежде чем достать с полки библию в черном клеенчатом переплете, она сняла другую книгу, в глянцевой обложке.

Название гласило: «Фрейд, психоанализ и современная западная философия». Автор – доктор философских наук Валерий Лейбин. Вершинина уже сто раз пожалела о том, что не удосужилась как следует изучить Фрейда. Кое-какие его работы, конечно, она читала, но сейчас чувствовала нехватку знаний по психоанализу. Она открыла книгу наугад. Ее обостренное внимание тут же привлек один абзац, в котором резюмировалось то, о чем автор, очевидно, размышлял на протяжении многих страниц.

Вершинина прочла:

«… невротик – человек, психика которого находится во власти „вытесненного“ бессознательного. В этом случае конфликтные ситуации получают только видимость разрешения. В действительности же у невротика нарушаются логические связи между прошлым и настоящим, в результате чего незнание становится у него патогенным, вызывая сомнения, мучения и страдания, так как смысл происходящего и причины, породившие внутреннее беспокойство, ускользают из его сознания».

«Очень по теме», – подумала она и, пристроив книгу на полке, достала библию.

Ее интересовали «Жития святых апостолов». Перелистывая страницы, она наткнулась на… две стодолларовые купюры, на одной из которых красовались два бурых пятнышка.

«Кровь!» – руки у Вершининой задрожали. Она медленно опустилась в кресло, и, будучи не в силах оторвать взгляд от этих пятен, в полной растерянности держала купюры на весу, зажав их между пальцев.

Шум воды в ванной стих. Вершинина слышала, как Виталий что-то мурлыкал себе под нос. Отбросив колебания, она положила чистую купюру на страницу ближе к корешку, захлопнула том и водрузила его на прежнее место. Купюра с бурыми отметинами незаметно для появившегося на пороге комнаты Виталия скользнула в ее сумочку.

– Кстати, – Карпов, казалось, продолжал только что оборванную мысль, – твой маньяк, скорее всего, не осознает, что творит зло в тот момент, когда совершает насилие и, возможно, что раскаивается в минуты просветления, когда его оставляет священное безумие.

Вершинина смотрела на него немигающим взглядом.

– Что-нибудь не так? – он сделал к ней несколько шагов.

– Все нормально.

Она уже натянула майку и начала надевать брюки.

– Ты что, уже домой собираешься? – раздосадовано спросил он.

Его чресла были обернуты полотенцем. Он подошел к Валентине и, прежде чем она успела что-то сообразить, потащил ее к дивану.

– Не-ет, – протянула она, освобождаясь от обхвативших ее за талию рук Карпова, – мне пора.

– Да что с тобой? – он ослабил хватку, но не отпустил ее.

– Неужели не понятно? – она наконец вырвалась и, быстро застегнув молнию на брюках, подошла к зеркалу.

– Что мне должно быть понятно? – Виталий остался лежать на диване, подперев голову ладонью.

Приведя себя в порядок, Валентина опустила помаду и тушь в сумочку и вышла в прихожую.

– Не хочешь принять душ? – Карпов прислонился плечом к косяку двери и смотрел, как Валентина обувается.

– Дома приму, – бросила она и выбежала на лестничную площадку.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Кондиционер в кабинете Вершининой работал в полную мощь своих механических легких, но не справлялся с навалившейся на город жарой. Природа, казалось, спохватилась, и с начала июня начала выдавать на гора градусы Цельсия, стараясь наверстать упущенное в мае.

Когда Валентина Андреевна ровно в девять утра стремительно вошла в кабинет, ее там уже поджидала целая компания: кроме Алискера, здоровой рукой промокавшего потный лоб, там были Маркелов с пакетом в руках и Толкушкин, сидевший на кресле с сосредоточенным видом.

– Ого, сколько вас здесь! – Валандра окинула всех взглядом и, заняв место за столом, закурила, – начнем… – она еще раз оглядела присутствующих, – …с Маркелова. Что у тебя?

Вадим подсел к столу, открыл пакет и вынул из него около двух дюжин листов белой бумаги с ксерокопиями газетных заметок.

– Просидел в библиотеке до самого закрытия, – гордо произнес он, – я там на оборотной стороне отметил в какой газете и какого числа была напечатана каждая заметка.

– Молодец, – похвалила Валандра и начала рассматривать статьи.

К некоторым из них прилагались фотографии. Она уже собиралась было отложить всю стопку в сторону, как взгляд ее наткнулся на знакомую фамилию. Под одной из фотографий было напечатано: «Фото А. Цыбина».

– Это что, родственник Оксаны Цыбиной? – Вершинина посмотрела на Толкушкина.

Валера подошел к столу.

– Скорее всего – ее брат, Алексей. Он пришел, когда я уже собирался уходить.

– Понятно, – кивнула Вершинина, – погоди пока, я закончу с Вадимом.

Маркелов, развернувшись в кресле, приготовился слушать. Достав из сумочки стодолларовую банкноту, которую она заранее упаковала в полиэтиленовый пакет, Валандра протянула ее Вадиму.