Пряные дни - Илья Александрович Шумей

— значит выдать себя с головой. До поры до времени он решил играть роль случайного встречного, который понятия не имеет, что за парочка подсела к нему в машину, и какой след за нею тянется. Украдкой запустив руку в нагрудный карман, он на ощупь нажал кнопку записи на диктофоне.

— Как же он на нас вышел-то? — буркнула Оксана, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Это все из-за тебя! — огрызнулся Николай.

— Опять ты за свое!

— Неужели было так сложно удержать себя в руках?! — не унимался ее товарищ по несчастью.

— Как ты не понимаешь! — устало вздохнула Оксана. — Это от меня не зависит!

— Да ладно тебе, мам! Ты все прекрасно можешь контролировать, когда захочешь!

«Мам?!»

Евгений был так ошарашен, что на некоторое время забыл про дорогу и уставился на точеный профиль своей пассажирки.

— Вы — его мать?! — удивленно переспросил он.

— А что вас смущает? — Оксана резко повернулась к нему, в ее взгляде промелькнула подозрительность.

— Я… но… — спохватившись, журналист крепче сжал руль и снова уставился вперед, — вы так молодо выглядите!

— Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Да-да, конечно! — под ее взглядом Евгений чувствовал себя несколько неуютно. — Просто я никак не думал… я полагал, что вы — Колина старшая сестра… или подруга.

— Ладно, — произнесла Оксана после небольшой паузы, — буду считать ваши слова комплиментом.

Она опять повернулась назад, а Евгений украдкой вытер проступивший на лбу пот. Странно, но сейчас сидящая рядом с ним девушка нервировала его даже сильнее, чем те, кто за ними гнался. Присутствовало в ней нечто такое, что на инстинктивном уровне заставляло окружающих ощущать ее превосходство. Вспомнились дюжие мужики с фотографии, вытянувшиеся перед ней по струнке — теперь становилось понятно, какие чувства они испытывали в тот момент.

Кроме того, при взгляде на Оксану, создавалось странное впечатление, что смотришь на живописное полотно итальянского мастера эпохи Возрождения, которое по недоразумению кто-то вставил в дешевую пластиковую рамку. Ее утонченное лицо с прямым носом и тонкими, грозно изогнутыми бровями, ее короткие песочные волосы, над которым явно работал профессиональный стилист, а отнюдь не мастер из местной парикмахерской, пальцы с аккуратными ухоженными ногтями, поблескивающие на запястье определенно недешевые часы — все это никак не вязалось ни с местом, ни с обстоятельствами ее появления. Такие люди, как правило, обитают совсем в других местах, не брезгуют услугами персонального водителя и не носят драных джинсов и черных футболок, выгоревших на плечах до синевы. В девушке буквально сквозила… нет, не надменность, а, скорее, отстраненность от суеты и хлопот рядовых обывателей.

Евгения не покидало чувство, что совсем недавно он где-то уже встречал похожую горделивую осанку и манеру держаться, но никак не мог вспомнить, где.

Чтобы отвлечься от изводящих душу мыслей, он решил заняться арифметикой. Не мог же он так безобразно ошибиться в определении возраста Оксаны! Посмотрим, посмотрим. Допустим, что Коле восемнадцать, и пускай, чем черт не шутит, молодая мать родила его, когда и ей самой было примерно столько же. И не такое случается. Тогда Оксане должно быть лет тридцать пять как минимум, а то и все сорок. Известно, что женщины весьма искусно умеют скрывать свой истинный возраст, но над некоторыми его аспектами они, как правило, оказываются не властны. Шея и руки — вот главные и неподкупные свидетели обвинения, но сейчас они, кажется, вступили в преступный сговор со своей хозяйкой. Чем дольше Евгений на них смотрел, тем больше убеждался, что если он и ошибся с возрастом Оксаны, то исключительно в бо́льшую сторону.

Проселочная дорога сменилась асфальтом, и журналист поддал газу. Вскоре в зеркале заднего вида показался и преследующий их большой черный пикап, который вынырнул из оставленной «уазиком» пыльной завесы и помчался следом.

— По шоссе нам от них не уйти, — вынужденно констатировал Евгений, — в их машине мощи побольше нашего будет, на трассе они нас очень скоро догонят.

— Сделайте же что-нибудь! — Оксана вновь вцепилась ему в рукав. — Умоляю!

Отказать ей было категорически невозможно! Когда женщина так просит, мужчина просто обязан расшибиться в лепешку, но совершить какой-нибудь подвиг! А эта девчонка просить умела, да еще как!

Как Евгений ни сопротивлялся, его глаза сами собой снова и снова сползали вправо, чтобы еще разок взглянуть на Оксану. Он вообще не любил подвозить симпатичных девушек (если не преследовал при этом каких-то иных целей, конечно), поскольку такое соседство крайне негативно влияло на поведение и умственные способности любого мужика. Он как павлин начинает распускать перед дамой хвост, трепать языком и совершать прочие глупости. А когда сидящий за рулем человек начинает уделять пассажирке больше внимания, чем дороге, то ничем хорошим это обычно не заканчивается. И сегодня, похоже, был как раз тот самый случай.

Евгений не мог не отметить, что Оксана буквально источала сексуальность. Ее словно окутывала густая, сладкая и липкая как патока аура соблазна, которая вливалась в него на каждом вдохе, заставляя сердце биться чаще, а лицо покрываться красными пятнами. Чутье подсказывало, что ее хрипловатый голос в случае необходимости мог становиться гипнотически томным и бередить тайные струны, скрытые в душе любого мужчины, доводя его до помешательства. Интересно, Оксана умеет петь? Старинные романсы прекрасно бы легли на ее колдовской тембр.

Журналист понимал, что с каждой минутой дуреет все сильнее, что сейчас он вполне может по одному ее знаку совершить любое безрассудство. И это все при том, что девушка не прилагала для достижения такого эффекта ровным счетом никаких усилий. Скорее наоборот. В Оксане не чувствовалось ни капли развязной вульгарности или, напротив, кокетливого жеманства, которыми недалекие барышни обычно пытаются завлекать доверчивых самцов. Но, как бы сухо и сдержанно не вела себя Оксана, помогало это откровенно слабо.

Словно почувствовав на себе его взгляд, девушка повернулась к Евгению и вопросительно вскинула брови.

— Есть идеи? — с надеждой спросила она.

— Пока нет, но… — глаза Евгения против его воли поползли вниз, на черную футболку, обтягивающую высокую грудь. Взгляд жадно впитывал все, что попадалось ему на пути — соблазнительную ямочку между ключиц, проступающие через ткань соски, влажно поблескивающий бок… стоп!

Журналиста словно обухом ударили по голове. Только сейчас он заметил, что футболка Оксаны разорвана на боку, а по спинке сиденья, в том месте, где она к ней прислонялась, стекают густые темные капли. Да и по джинсам девушки уже расплывалось темное пятно.

— Вы ранены?! — взволнованно воскликнул он.

— Что? Где? — Оксана закрутила головой, начала себя ощупывать, потом вдруг сдавленно вскрикнула и озадаченно уставилась на обагренную кровью ладонь. — Ух