Вымпел мертвых. Балтийские стражи - Константин Буланов

К тому же, у данной фирмы к России и ее подданным было особое отношение. Мало того, что миноносная эпопея, длящаяся уже два десятка лет и прославившая компанию на весь мир, началась с заказа на одиннадцать миноносок именно для Российского Императорского Флота, так еще одна из дочерей основателя компании была замужем за русским немцем, родившимся и проведшим все детство в Москве. Именно Рудольф Александрович Цизе являющийся инженером Шихау отвечал за работу с русскими заказчиками и всегда старался предложить максимум возможного за выделенные казной средства. И всегда принимал близко к сердцу, когда заказчики вынуждены были отказываться от тех или иных улучшений, способных серьезно поднять боевые возможности корабля, из-за нехватки средств, а то и косности мышления самих заказчиков.

— Прошу располагаться, господин Иванов. — проводив явившегося точно к назначенному времени гостя к креслу и убедившись, что тот расположился со всем возможным комфортом, а также отдал дань превосходному терпкому чаю, сделав пару глотков, Циез проследовал на свое рабочее место и подготовив бумаги, пододвинул их в сторону отставного русского капитана 1-го ранга. Технические расчеты и чертежи к прибытию заказчика уже были подготовлены, поскольку его представитель, пребывавший в Германии уже почти месяц, оказался достаточно сведущим, чтобы максимально подготовить все к прибытию своего работодателя и непосредственно самого корабля. — Благодаря неоценимой помощи господина Керна мы со своей стороны смогли сделать предварительный теоретический расчет будущих работ. Естественно, как только вы передадите яхту в руки наших инженеров, мы проведем более тщательные замеры котельных отделений и осмотрим паропроводы, дабы убедиться, что они выдержат будущее предполагаемое давление. Но поскольку Георгий Федорович уверял меня, что все предоставленные им данные по размерам собирались с максимально возможной точностью, я предполагаю, у нас не возникнет каких-либо проблем с ремонтными работами.

— Искренне на это надеюсь. — слегка улыбнулся в ответ Иениш и раскрыв подготовленную для него папку, погрузился в изучение бумаг, благо все они были выполнены на русском, хоть и в непривычной метрической системе измерения. Потратив на изучение технической документации и текста договора чуть более часа, Иениш попросил внести ряд правок и как только представитель верфи уверил заказчика, что изменения непременно будут внесены, перешел ко второй части беседы. Так сказать, малость криминальной. — Рудольф Александрович, не могли бы лично вы посодействовать мне в решении одного неоднозначного вопроса, за отдельное вознаграждение?

— Боюсь, Виктор Христофорович, я не смогу дать вам положительный либо отрицательный ответ, пока не узнаю суть вашего предложения. Прошу понять меня правильно, я, как и все прочие сотрудники, в ответе за репутацию нашей компании. И прошу меня простить, если мои слова показались несколько бестактными. Я ни в коей мере не имел в виду, что вы можете предложить что-либо, что запятнало бы и мою и вашу честь. Просто имеются процедуры, которые никто не имеет право нарушать. Орднунг. — как бы извиняясь, развел руками Циез.

— Что же, благодарю за откровенность, Рудольф Александрович. Но я полагаю, что моя просьба окажется вполне приемлемой. Видите ли, во время недавних событий на Дальнем Востоке мне в руки попали ряд небольших плавсредств производства ваших коллег из Штеттина. Бывший владелец передал их мне в обмен на некоторые услуги, но в силу сложившихся обстоятельств не имел возможности оформить какие-либо документы по передаче прав собственности. И теперь я желал бы их легализовать.

— Могу ли я узнать, что именно стало вашей собственностью? — прекрасно поняв, о каких недавних событиях идет речь, Циез желал только узнать были ли это корабли японского флота, которые, если судить по газетам, русские корсары потопили и захватили в изрядном количестве, или это были вымпелы китайского флота, которые сказочно жадные до денег китайцы скинули своим русским помощникам по сходной цене незадолго до сдачи всего остального флота.

— Несомненно. Но я могу надеяться, что данная информация не покинет стен этого кабинета?

— Конечно, Виктор Христофорович. К какому бы итогу мы ни придем, все вами сказанное не достигнет более ни чьих ушей. Клянусь честью!

— Отрадно это слышать. — вновь слегка улыбнулся Иениш. — Речь же идет о трех паровых катерах. Совсем небольших стальных паровых катерах. — не произнесенное вслух слово «минный», тем не менее, мгновенно было понято собеседником.

— А они вам достались, так сказать, в полной комплектации? — уточнил Циез. Все же ему не очень хотелось стать соучастником в деле по незаконной торговле оружием. Зарплата инженера и брак с одной из наследниц состояния герра Шихау и так делали его весьма обеспеченным человеком.

— Достались в полной. — не стал скрывать Иениш, хоть и понимал, что именно это не желал бы услышать его собеседник. — Но мы их сразу же разукомплектовали еще там и теперь они годны разве что для прогулок.

— Но ничто не мешает вам их вновь полностью доукомплектовать. — внимательно следя за гостем, произнес Циез.

— И такое весьма возможно. — не стал отрицать Иегиш, — Но если вас это утешит, местом их службы будут весьма удаленные отсюда берега. Поймите, Рудольф Александрович, служить эти скорлупки будут в любом случае. Мне просто хотелось бы избежать в будущем каких-либо бюрократических проволочек и за возможность избавления меня от этой потенциальной головной боли, я готов предложить полторы тысячи рублей…

Глава 3. Предложение, от которого невозможно отказаться

Обратно во Владивосток, забрав по пути рыбаков, «Понто-Кэси» пришел 19-го июня. И если сперва Лушков рассчитывал как следует отдохнуть и только потом разгребать накопившиеся дела, то материализовавшийся у борта спустя всего пару часов Иванов, разбил все его надежды и чаяния вдребезги. Впрочем, испортить настроение отставному офицеру собирался не он один. Сдача представителям властей браконьеров вместе с многочисленными рапортами, отнюдь не закончилась передачей задержанных. Лушкову весьма настойчиво порекомендовали как можно скорее прибыть для дачи показаний и даже не думать покинуть Владивосток до окончания следствия. При этом на «Пандору» временно наложили арест, поскольку почуявшие, что они попали в какую-никакую, а цивилизацию, где их совершенно точно не будут выкидывать за борт, американцы тут же наперегонки принялись обвинять экипаж русского судна в пиратстве, тыча в качестве доказательства в захваченную шхуну. В общем, побегать и поработать пером как Лушкову, так и Зарину пришлось изрядно. Хорошо еще, что рапортов официальных лиц с острова Беринга и Петропавловского порта оказалось достаточно для снятия с экипажа «Понто-Кэси» малейших подозрений. Единственное, им попеняли на оставление задержанных шхун в Петропавловском порту, но к Камчатке как раз должен был выйти «Хабаровск» занимающийся снабжением всех дальневосточных городов и сел имевших выход к воде, так что перегонные команды из состава моряков Сибирской военной флотилии были собраны весьма споро и уже скоро ушли за трофеями.

А пока моряки занимались отписками, Ивану пришлось примерить на себя роль торговца. В отличие от тех немногих жителей Владивостока, что промышляли добычей осетровых, новые игроки этого рынка использовали паровые суда, а не парусные шхуны. Да и привезли они товар именно в русский город, тогда как большая часть добычи остальных рыбозаготовителей мгновенно уходила на экспорт прямо с промысловых участков. Впрочем, подобная ситуация складывалась и с заготовителями морской капусты и с пока еще единственным китобоем. Правда, шхуне Линдгольма не долго оставалось быть единственным русским китобоем в этих водах, поскольку так и не давший Ивану какого-либо ответа Дыдымов увел на разведку оба своих судна. Но да речь шла не об этом. Поскольку сезон лова сахалинского тайменя только подошел к концу и все без исключения рыболовные артели добирали последние крохи этого вида лососевых, Иванов оказался единственным поставщиком способным предоставить страждущим свежезасоленную рыбу. Остальные же могли вообще не прийти во Владивосток до конца сентября, оставаясь на своих ловчих угодьях в ожидании хода кижуча. Только поэтому, не имея никаких связей, ему удалось пристроить весь улов за какие-то пять дней. Сперва, конечно, местные воротилы попытались обуть неизвестного выскочку попавшего в их огород, отказываясь выкупать улов. Даже не так, они попросту не проявили ни малейшего интереса к доставленной рыбе, надеясь, что новички сами приползут к ним с предложением выкупить все едва ли не себе в убыток. А что было делать? Русский Дальний Восток являлся суровым местом, и, соответственно, выживали здесь сильнейшие. Те, кто мечтал заработать здесь капитал наскоком, терял в итоге все. И на таких вовсю наживались старожилы. Впрочем, отдав развитию своего дела десятки лет и большую часть жизни, они имели полное право на подобное отношение ко всем пришлым. Особенно, если эти пришлые покушались на их хлеб. Но, предполагая нечто подобное, Иван не просиживал штаны все время крейсерства «Понто-Кэси», тем более что просиживать их было попросту негде. Из всех развлечений во Владивостоке были лишь питейные заведения, да дома терпимости. Морские офицеры могли еще поиграть в бильярд или городки в офицерском собрании. Вот и все, что мог предоставить этот город уставшему путнику или отстоявшему смену работяге. Потому, чтобы не сойти с ума, люди находили компании по интересам и общались. Вот и Иван общался. Причем не с купцами миллионниками, в чье общество его попросту никто не пустил бы, а если бы и пустил, на него там не обращали бы внимания. Все же не смотря на определенное размытие сословностей произошедшее в течение 19 века, когда купцы получили возможность становиться дворянами, а дворяне с удовольствием входили в купеческие гильдии, люди нутром чувствовали свой класс и с теми, кто стоял ниже, общались лишь по необходимости. Не будешь же ты воротить нос от полового в кабаке, коли захочешь отобедать или от того же кучера, если надо куда-нибудь доехать. Но и допускать его в свой круг не станешь. Тем не менее, при ближайшем рассмотрении и изучении вопроса оказалось, что существующая система мало чем отличается от того, что существовало в привычном Ивану обществе практически равных. Просто сейчас все было несколько честнее. Имелась официальная градация, и каждый, по мере своих сил, способностей и знакомств, мог занять ту или иную ступень, за исключением верхней, где находились представители императорской фамилия. Здесь не надо было гадать менее ты равный, нежели остальные, или наоборот — более равный. Здесь за тебя все уже было решено на государственном уровне. Хочешь быть не мещанином, а купцом 1-й гильдии? Будь им! Только сперва докажи, что у тебя имеется за душой соответствующий капитал и заплати ежегодный гильдейский сбор. Осилил? Молодец! Торгуй себе на здоровье, с кем хочешь и чем хочешь, если с тобой кто-нибудь согласится иметь дело. А коли с тобой никто не хочет знаться, начинай с самого низа и зарабатывай потихоньку репутацию, когда данное тобой слово станет большей гарантией, нежели банковский вексель. Потому и процветали в торговых делах старые купеческие семьи, что их слово крепло от поколения к поколению, если только очередной потомок не оказывался ленивым гулякой, проматывавшим собираемое веками состояние и имя в загулах по Европе. Но во Владивостоке подобные личности в принципе не могли водиться, поскольку здесь серьезные люди делали деньги, а вот погулять было абсолютно негде. И хоть большая часть этих серьезных людей сами поднялись с самого дна, примечать первого попавшегося с улицы они точно не стали бы. Репутация в этом суровом крае ценилась, наверное, куда больше, чем во всей остальной империи. У Ивана же таковой не имелось от слова «совсем». Потому и вступил он в состав купцов 3-й гильдии, как это делали многие крестьяне и мещане, чтобы иметь право торговать, да приобрел купеческое свидетельство позволяющее ему вести торговые дела по всему Дальнему Востоку. А после начал крутиться в местах обитания лавочников и владельцев харчевен. Причем в отличие от остальных русских предпочитавших держаться только своей компании и несколько брезговавших обществом корейцев, японцев и китайцев, Иван охотно сводил знакомства с вменяемыми людьми этих народов. Естественно, исключительно с теми, кто владел русским. И пусть вскоре ему предстояло покинуть этот край на многие годы, лишним подобное сведение знакомств он не считал. Все же все вместе они составляли более половины населения города. А это был весьма немалый рынок сбыта. Да и нацеливание на будущее никто не отменял. Недаром умные люди говорили, что друг должен быть под рукой, а враг еще ближе. К тому же, господа офицеры заранее озаботили его проблемой поиска вменяемого переводчика, что мог бы помогать при общении с японскими браконьерами, поскольку языком страны восходящего солнца никто из них не владел. Да и вообще таковых среди подданных российского императора были жалкие единицы. Именно продавая рыбу японским, как сейчас бы сказали, рестораторам, Иван узнал, что рыба бочковой засолки, которую наделали корейцы, ими совершенно не жалуется, поскольку, из-за особенностей мяса местных лососевых, очень быстро теряет, как вкусовые качества, так и свежесть, а вот рыба сухой засолки бралась с большим удовольствием. По словам владельца его любимого ресторанчика, такая, правильно засоленная рыба, могла храниться годами без всяких ледников. И скорее она могла пропасть из-за добравшихся до нее грызунов, нежели стухнуть. Правда, соли на подобный метод требовалось куда больше, да и вымачивать мясо перед приготовлением блюд приходилось подолгу, дабы вымыть из него излишки соли. А брали у Ивана рыбу в немалых количествах и с удовольствием по той причине, что просил он куда меньше цены, что обычно держалась на подобный товар. Сперва подсуетились японцы, следом за ними забили свои загашники корейцы, потом навалились гурьбой китайцы, которым было все равно, что покупать, лишь бы подешевле и при этом не отраву. Иван же сбывал считавшуюся элитной рыбу по цене той шелухи, что вылавливали на своих утлых суденышках местные рыбаки, так что умевшие считать деньги китайцы смели всю рыбу бочковой засолки. И лишь под самый конец проснулись владельцы русских харчевен и ресторанов, изрядно ворчавшие при торговле, что всю недорогую рыбу успели умыкнуть другие, отчего им всем поголовно грозило непременное разорение. Но даже после подобной распродажи на борту «Понто-Кэси» оставалось почти пять тонн лосося, который был продан по сходной цене наиболее расторопному из купцов 2-й гильдии. Все же этот год по решению их веселой компании отдавался разведке местных реалий и нарабатыванию первых связей, чтобы впоследствии не попасть в разорение из-за глупых ошибок, что не совершил бы ни один из старожил.