Роза на зимнем ветру - Шэна Эйби

Воспоминания ожили с новой силой. Ее смех. Заразительный смех, который словно щекотал Дэймона, щекотал до тех пор, покуда он сам не начинал смеяться вместе с ней. Ее чистая радость, ее детский восторг перед красотами природы...

Улыбка Соланж. Она излучала тепло, ослепляла. Ее волосы – длинные шелковистые локоны.

Как она любила бегать по лугам. Как усердно трудилась – рисовала, читала, помогала Дэймону в его опытах...

Запах Соланж... Чистый и нежный аромат пряных цветов. Аромат кожи, а не духов и благовонных притираний. В этом аромате было нечто волшебное. Он напоминал о лунном тумане и добрых феях из сказок, которые любила рассказывать Соланж.

Память об этом запахе сводила с ума Дэймона по вечерам, когда он разводил костер и сидел у огня, жуя копченое мясо или подстреленную днем дичь.

Терзаемый этим призраком, он скакал на коне по сжатым полям чужой, французской земли.

Но хуже всего было ночью, когда Дэймон лежал на твердой земле. Соланж приходила к нему вместе с порывом ветра, прогоняла сон.

Дэймон знал множество цветов и трав, но ни одно из этих растений не могло сравниться сладостью с губами Соланж.

В этом путешествии память о ней преследовала его даже сильнее, чем в первые годы разлуки. Измученный этим призраком, он стискивал зубы с такой силой, что ныли челюсти.

Отчаяние сменялось в нем надеждой, надежда пре вращалась в ярость. Дэймон злился на Соланж, на ее отца, но больше всего – на самого себя. Ему было так хорошо без нее! Он почти сумел все забыть.

В тот самый миг, когда Дэймон вновь увидел Соланж, он понял, что ничего не забыл и никогда не сможет забыть.

Не успел Дэймон появиться у ворот замка Редмонда, как его тотчас впустили внутрь. Это произошло слишком быстро. Он думал, что успеет подготовиться к встрече, хотя бы переодеться до того, как предстать перед Соланж. Но слуги провели его в холодную залу, и Соланж, сидевшая на возвышении, поднялась ему навстречу, чтобы приветствовать его. Она нисколько не удивилась при виде Дэймона, словно они расстались пару часов назад.

Соланж...

Вот она стоит перед Дэймоном – взрослая женщина, вдова... Разум Дэймона отказывался поверить во все это. Но сердце трепетало от радости, дыхание перехватывало от страстного желания обладать ею.

Только гордость и чувство оскорбленного достоинства не позволили броситься к ней и заключить в объятия. Нет! Сначала он узнает, наконец, почему она отреклась от него, от отца, от родного дома.

Соланж отвернулась и, как слепая, неуверенно пошла к помосту, на котором стояло похожее на трон кресло. Однако она не села, а просто встала рядом, скрестив на груди руки. Ее била дрожь.

– Госпожа моя... – начал Дэймон.

– Мой отец мертв? Я... – Голос ее сорвался, задрожал, но она взяла себя в руки. – Я не могу сейчас. Мне нужно отдохнуть.

И, словно угадав ее желание, служанки подхватили Соланж под руки и повели вниз с помоста. Дэймон растерянно наблюдал, как они уходят. Он проделал такой путь... Не может все кончиться так быстро! Нельзя, что бы Соланж сейчас исчезла.

– Графиня! – окликнул он.

Соланж остановилась и обернулась.

– Я устал, – спокойно и четко проговорил Дэймон. – Я проделал долгий путь. Мне нужно поесть и выспаться.

– Конечно. Прости меня за плохой прием. Я распоряжусь, чтобы тебе подали ужин. Боюсь, время обеда прошло, но в кухне всегда найдется еда.

Она сказала что-то одной из дам. Та присела в реверансе и поплыла прочь.

– За тобой скоро придут, – сказала Соланж. – Доброй ночи.

Окруженная дамами, она вышла – золотая искорка в водовороте серости.

Дэймона разбудила чья-то рука, зажавшая ему рот. В мгновение ока выхваченный из-под подушки кинжал оказался у горла нападавшего. При тусклом свете он не сразу разглядел Соланж. Она спокойно смотрела на Дэймона, не обращая внимания на лезвие, приставленное к ее шее.

Он убрал кинжал, потом оттолкнул ее руку.

– Ты с ума сошла?

– Ш-ш-ш. Говори тихо, иначе тебя услышат.

Дэймон сбросил одеяло и вскочил с постели.

– Что это значит? Тебе не место здесь.

– Дэймон, умоляю, тише. Нас не должны обнаружить!

Дэймон озадаченно смотрел на нее. Ее осторожность была понятна. Если овдовевшую графиню найдут с другим мужчиной на следующую ночь после смерти мужа, ее репутация будет погублена навек.

– Уходи, – сухо сказал он.

Соланж медленно приблизилась, умоляюще протянула к нему руки.

– Больше всего я хочу уйти. Именно потому я и здесь.

– Что?..

– Я хочу уйти с тобой. Вернуться в Англию. Этой же ночью.

Дэймон тихо рассмеялся.

– Твой разум помутился. Ступай к своим дамам.

Она раздраженно фыркнула.

– Никогда. Я еду с тобой. Сегодня. Сейчас же! – решительно заявила Соланж.

Она была такой тоненькой, прекрасной и беззащитной – и такой серьезной! Тяжелый черный плащ распахнулся, когда Соланж шагнула к нему, и Дэймон с изумлением увидел, что одета она по-мужски: в тунику, штаны и сапоги козьей кожи.

– Нам надо уехать, как только ты соберешься, – продолжала она. – Я помогу, если хочешь. Я умею собираться очень быстро.

В темноте ее можно было принять за девочку – так по-детски трогательно звучал ее голос. Дэймон покачал головой.

– Ты никуда не поедешь со мной, графиня. Я не охотник до подобных приключений.

Соланж молчала, словно язвительный ответ Дэймона и впрямь задел ее. Черт подери, что бы она там ни заду мала, ей не удастся использовать его! Он, Дэймон, этого не допустит.

– Ты не понимаешь, – тихо сказала Соланж. – Я должна уехать.

– Это почему же?

Она прикусила нижнюю губу – еще одна привычка, оставшаяся с детских лет.

– Что ж, если ты не желаешь помочь мне, я поеду одна, – спокойно сказала она и шагнула мимо Дэймона к отверстию в дальней стене, которое он заметил только сейчас.

Он успел остановить ее прежде, чем она растворилась в темноте.

– Что это такое, мадам? Вы нарочно поместили меня в комнату с потайной дверью, чтобы пробраться сюда под покровом ночи? Ты так развлекаешься, Соланж?

– Разумеется. Я же знала, что ты непременно запрешься на ночь. Как иначе я могла бы войти сюда?

Взгляд ее был таким ясным, что Дэймон почти поверил в невинность ее замыслов. Поразительно, каких вершин лицедейства могла достигнуть эта женщина! Иметь в своем распоряжении комнату, где можно укрыть от назойливых глаз любовника! Куда смотрел Редмонд, если позволял жене подобные вольности, да еще в стенах собственного дома? Дэймон сожалел, что не мог задать ему этот вопрос.

– Жаль, что он мертв, – пробормотал Дэймон себе под нос, но Соланж услышала его слова.

– О чем ты?

– О твоем муже. Я вспомнил, что он скончался. Ты овдовела и потому, как видно, лишилась разума.