Леди полуночи - Тесса Дэр

Правильно ли он поступил, когда сбил ее с ног?

Опять же он не жалел о своих действиях. Даже если бы ему заранее было известно, что это всего лишь арбуз, он наверняка поступил бы точно так же. Если бы «снаряд» оказался менее спелым, то мог бы и не разлететься от удара и в этом случае представлял бы серьезную опасность. У Торна, к примеру, голова гудела до сих пор.

Нет, все дело в том, что случилось позже. Удар словно перенес его в другое место. Там в воздухе висел запах гари и зловонный дух крови. От звуков ее голоса Торн пришел в себя, лежа на животе. Казалось, он мили прополз по-пластунски, пока не нашел источник – озерцо чистой холодной воды среди всеобщего уродства, в котором отразилось ее лицо вместо его собственного. Он наклонился к источнику, чтобы напиться, чтобы втянуть эту освежающую прохладу. Но этого было мало: ему захотелось окунуться в нее, утонуть в ней.

И этот поцелуй…

Даже придя в себя, он не отстранился – во всяком случае, не сразу, как следовало бы, – и никогда не простит себя за это. Он ведь действительно мог причинить ей боль!

Но господи: как она была нежна!

Торн поднес стакан к губам и залпом выпил виски. Не помогло. Даже вторая доза жидкого огня не смогла выжечь из памяти вкус ее губ и успокоить сумасшедшую пульсацию в висках. Откинув голову на шершавую каменную стену, он перестал сопротивляться и отдался во власть воспоминаний.

Она была такая нежная, такая податливая в его объятиях. Господи, она ведь лежала под ним, теплая, живая, какой и должна была быть. Гладила его по лицу, по волосам, шептала что-то ласковое.

От воспоминаний в груди у него заныло, а в паху стало тесно.

Боже! Боже праведный!

Все, с вожделением покончено. С появлением этих странных Грамерси она нуждается в его защите. Ему нужно держать ухо востро. Если он продемонстрирует свою близость к ней, то скомпрометирует ее и лишится возможности наблюдать за ними, поэтому никакого намека на близость, только необходимый минимум общения – подать руку при выходе из кареты, например.

И когда он твердо решил, что больше никогда не поцелует ее – никогда! – кто-то забарабанил в дверь.

– Капрал Торн! Выходите, капрал Торн!

Сердце учащенно забилось. Сунув ноги в сапоги, Торн вскочил, бросился к двери и, сорвав с крючка китель, выкрикнул:

– Ну что стряслось?

Распахнув дверь настежь, Торн увидел раскрасневшегося, с трудом дышавшего Руфуса Брайта, явно встревоженного.

– Сэр, вас немедленно требуют в деревню.

– Куда? Что за срочность?

– В «Бык и цветок». Я не могу описать, сэр: сами там все увидите.

Торну этого было достаточно. Не на шутку испугавшись за Кейт, он бросился бежать. Что могло там случиться? Она заболела? В опасности? Или до Грамерси дошли слухи о происшествии с арбузом и они уехали, оставив ее одну, с разбитым сердцем?

Черт, черт, черт!

От замка до деревни можно было дойти минут за двадцать, если же спуститься по склону, то быстрее, только в наступивших сумерках приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться.

Тем не менее Торн рискнул и уже минут через пять влетел в деревню, миновал лужайку перед таверной и толкнул входную дверь.

Ничего себе! Ему показалось, что здесь собрались все до единого обитателя Спиндл-Коув: и местные, и ополченцы, и дамочки из «Рубина королевы». Как у рыб в неводе, их тела извивались, рты были открыты, глаза – выпучены.

Как один, они повернулись в сторону двери и замолчали, стоило ему переступить порог. Да и понятно почему: он задыхался, пот лил с него градом, из горла вырывалось рычание.

С трудом сдержавшись, чтобы не разнести здесь все, он гаркнул:

– Где она?

Толпа заволновалась и отхлынула, вытолкнув мисс Тейлор вперед, будто зерно, отделенное от плевел.

Торн окинул ее цепким взглядом с ног до головы, внимательно изучил лицо: вроде цела и невредима, глаза излучают спокойствие и даже вроде улыбаются, следов слез не видно. Ах как же она хороша! Он таких в жизни не видел. И это желтое платье с низким вырезом ей так шло! Дай бог, чтобы мерцающий шелк не скрывал синяки на теле или, того хуже, раны.

– Сюрприз! – воскликнула Кейт. – У нас вечеринка.

– Ага… – Торн с трудом перевел дух. – Вечеринка.

– Да. Вечеринка по поводу помолвки. Для нас.

Он оглядел битком набитую таверну. Это могло начаться как вечеринка, а в конце превратиться в чьи-нибудь похороны.

– Правда, прекрасная идея? – Кейт через силу улыбнулась. – Это ваши ополченцы придумали.

– О, неужели?

Торн повернулся в сторону бара, где столпились его люди, и увидел, что они едва сдерживаются, чтобы не рассмеяться в голос.

Ему захотелось убить их всех на месте. К несчастью, свой пистолет он оставил в замке, хотя тут наверняка имеются ножи.

Кейт подошла к нему так близко, что он ощутил исходивший от нее восхитительный аромат – лимона и цветущего клевера. Это остудило его гнев, но в то же время подхлестнуло иные чувства.

– Это не моя идея. Простите, что напугала и заставила волноваться.

– Ничуть и не напугали! – вспылил Торн, не желая, чтобы на него смотрели с такой болью. Иначе он развернется и пробьет кулаком стену.

Из кухни появился Фосбери – хозяин таверны и кондитер в одном лице – в расписном фартуке и с огромным подносом в руках.

– Заходите, капрал. Даже вам иногда не повредит поразвлечься. Посмотрите, какой торт я испек.

Торн мельком взглянул на поднос и едва не зарычал от злости.

Торт в форме арбуза покрывала зеленая сахарная глазурь, а поверх было что-то написано: какие-нибудь поздравления с пожеланиями, скорее всего, – но от душившего его гнева Торн никак не мог сложить буквы в слова. Он чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Этого последнего удара по его гордости было достаточно для того, чтобы глаза у него налились кровью.

– У тебя на торте муха сидит!

Фосбери ощетинился.

– Неправда!

– Правда-правда. Приглядись получше: в самой середине.

Стоило хозяину таверны склониться к своему произведению, как Торн схватил его за волосы и с силой ткнул лицом в глазурь. Едва Фосбери выпрямился, отфыркиваясь от зеленой сахарной массы, капрал поинтересовался:

– Теперь увидел?

Ото лба Фосбери отлепился большой ошметок глазури и шлепнулся на поднос. В зале воцарилась тишина, и все присутствующие ошеломленно уставились на Торна. «Что это с тобой? – говорили их испуганные взгляды. – Мы ведь соседи и друзья. Ты разве не знаешь, как веселятся на вечеринках?»

Он не знал, потому что никто никогда не устраивал вечеринок в его честь. Ни разу за всю жизнь. И судя по этим взглядам, вряд ли кто-то осмелится сделать это впредь.

И тут началось это… Легкий, какой-то музыкальный звук донесся до него со стороны мисс Тейлор. Звук становился громче, набирал силу и, наконец, разразился в полную мощь.

Она смеялась – нет, хохотала – над ним, над этим идиотским тортом, над Фосбери с его зеленой физиономией. Звонкий и мелодичный, как колокольчик, ее смех отражался от голых потолочных балок и буквально вонзался в него.

Пока сердце Торна вспоминало ритм, в котором обычно билось, все присутствующие тоже принялись хохотать. Даже Фосбери. Настроение мигом переменилось с грозового на радужное, и все вокруг словно окрасилось в цвета, которые можно увидеть либо на небе после дождя, либо на морских раковинах. Вечеринка снова стала вечеринкой.

Вот дьявол! Если бы только его было за что любить, если бы он мог дать ей то, в чем она нуждалась, Торн заявил бы на нее свои права и постоянно держал возле себя. Пусть бы Кейт шутила над ним, поцелуями возвращала из царства теней и просто смеялась, когда он терроризировал своих друзей, каждый раз заставляя его чувствовать себя человеческим существом.

Если бы только…

– Ради бога, – выдавила Кейт, закрыв лицо ладонями и покатываясь со смеху, – кто-нибудь дайте бедняге полотенце.

Хохочущая служанка протянула ей через стойку тряпку, и она забрала у Фосбери поднос, чтобы тот смог вытереть лицо. Бедняга принялся приводить себя в порядок, а Кейт, ткнув пальцем в месиво из глазури и затем облизав его дочиста, едва ли не промяукала:

– Восхитительно! – протянула поднос Торну. – Хотите попробовать?

Ни один мужчина не нашел бы в себе сил отказаться от такого предложения. Не нашел и Торн.

Только взял он не поднос, а ее руку и, окунув ее палец в глазурь, поднес к своему рту, слизал густую тягучую сладость, а потом еще и пососал, одновременно работая языком, который двигался вверх-вниз и вокруг кончика пальца. Точно так же он ласкал бы ее сосок или тот самый бугорок, что прячется в нежных складках у нее между бедрами.

Она тихонько ойкнула, и Торн почувствовал себя на седьмом небе: ей понравилось! Если бы Кейт принадлежала ему, то такие звуки он слышал бы каждую ночь.

Торн отпустил ее руку и громогласно объявил:

– И правда – восхитительно!

Толпа отреагировала криками восторга.