Магия крадет - Илона Эндрюс

деть? Не в шкафчик, мама найдёт его. Не в холодильник, он запачкает мои продукты…

Я распахнула деревянную крышку большой хлебницы, запихнула туда доску со стейком, захлопнула крышку и помчалась к двери.

Мама вскинула руки:

— Опять?

— Я спала.

— Я уж решила, что ты гоняешься за тем бродячим котом, которого ты приютила, — она вошла и три женщины последовали за ней.

— У тебя есть кот? — спросила тётушка.

— Он бродячий, — отозвалась моя мама. — Она его подобрала.

Я вздохнула, закрыла дверь и проследовала за ними на кухню. Мы сели за стол.

— Насчёт твоего парня… — начала мама.

— Нет никакого парня, — сказала я. — Это кое-кто из Стаи. Он помогал мне. И он просто дурачился. Он тот ещё шутник.

Команг раскрыла рот. Аулия выпучила на неё глаза и Команг сомкнула губы и села обратно.

— И всё же, я разузнала о дженглотах, — я рассказала о проклятии и недвижимости. — Этот маг очень опасен и силён. Одно дело призвать мифическую страшилку, вроде ведьмы. И совсем другое — призвать машину-убийцу. Люди верят в синдром сонного паралича, но большинство из нас признает машину-убийцу полной ерундой. Ему или ей не нужны мифы для призыва. Если кто-то боится призраков, то этот человек призовёт убийственного призрака, хотя они даже не существуют.

— Выходит, этот кто-то попытается убить бабушку снова? — спросила Аулия.

— Я так думаю, — сказала я. — Но он или она сначала придут за парнями из магазина комиксов, курьером или мной. Этот человек нацелился на всех в том здании, а я сильно его разозлила. Они должны были пожертвовать чем-то личным, а благодаря мне эта жертва оказалась напрасной. Они очень хотят убрать меня с дороги.

Мама нахмурилась:

— Что такого особенного в этом здании?

— Я не знаю. Я проверяю это. Похоже, что…

Джим вошёл в кухню. Из одежды на нём было только бело полотенце вокруг бёдер и больше ничего. Его кожа блестела от влаги — очевидно, он только что принял душ.

Я в ужасе уставилась на него.

Он кивнул моей тёте, маме и двум другим женщинам:

— Дамы.

Затем он подошёл к ящику для столовых приборов, взял вилку, вытащил тарелку из шкафчика, подошёл к хлебнице, наколол стейк на вилку, переложил его на тарелку, развернулся и вышел.

Этого не было только что. Этого не было.

Аулия посмотрела на меня глазами размером с десертные блюда и одними губами произнесла:

— Ого.

Все четверо уставились на меня.

Я должна была что-то сказать. Я открыла рот:

— Как я уже говорила, я полагаю, что следующими жертвами станут парни из магазина комиксов и владелец курьерской службы. Похоже, что их проклятия уже на месте. Ещё я, потому что сильно его разозлила. Так что, Эйанг Ида пока в безопасности.

— Рада это слышать, — сказала Команг. — Спасибо за всё, что ты для нас сделала. Мы пойдём.

Она встала. Аулия также подскочила.

— Я тоже ухожу, — проговорила тётя не своим голосом.

Я проводила их до двери. Аулия была последней, кто выходил. Она развернулась, указала наверх, наиграно нагнулась, показала большой палец вверх и убежала. Я сделала глубокий вдох, вошла в кухню и села.

— Я знала, — призналась мама.

Что?

— С каких пор?

— Он пришёл ко мне сразу после того, как ты спасла его от той паучихи.

И почему я не знаю об этом?

— Он сказал, что хочет с тобой встречаться и поймёт, если я против, потому что он — не индонезиец, но это его не остановит. Я сказала ему, что ты особенная и если он хочет попытаться завоевать тебя, то пусть сам себя вырубит. Более красивые мужчины пытались и у них не вышло.

— Что он ответил?

— Сказал, что его устраивает, и твоей красоты достаточно для вас двоих. Вот тогда я узнала, — мама улыбнулась. — Истинная красота не в пышной груди, или больших глазах, или милом носике. Это всё временное. Грудь обвисает, кожа покрывается морщинами, талия становится шире, а сильная спина сутулится. Я пыталась научить тебя этому, когда ты была моложе, но, похоже, у меня не вышло, потому что ты так и не поняла. Истинная красота в том, как ты себя чувствуешь с этим человеком. Если мужчина любит тебя, то чем больше времени вы проводите вместе, тем прекраснее ты становишься для него. Когда вы смотрите друг на друга, вы видите не только оболочку. Вы видите всё, что разделили, всё, через что прошли вместе, и каждое мгновение счастья, на которое надеетесь.

На её глаза навернулись слёзы:

— Твой отец умер лысеющим мужчиной среднего возраста с округлившейся талией. Но когда я на него смотрела, для меня он был красивее, чем в нашу первую встречу, когда ему было двадцать и все девицы увивались за ним, — её голос дрожал. — Через тридцать два годы мы были больше, чем любовники. Мы были семьёй.

Я смахнула слезинку.

— У тебя либо есть эта связь, либо её нет, — сказала моя мать. — Если связи нет, то, несмотря на всю вашу красоту, вы пойдёте разными путями. Милая, ты изменилась с тех пор, как вы начали встречаться. Ты реже выходишь из себя. Раньше было достаточно одного неверного слова, и ты выпускала когти. Наверное, он делает тебя счастливой. Поэтому. Если он тебе нравится, он нравится и мне. Если ты ненавидишь его, я тоже его ненавижу. Но мне кажется, он тебя любит. А это то, на что надеется любая мать.

Мама встала и ушла.

Какое-то время я сидела за столом и плакала. Не знаю, почему. Примерно через пять минут после того, как хлопнула входная дверь, Джим спустился по лестнице и обнял меня. Я облокотилась на него и позволила себя обнимать.

***

Магия была на подъёме всю ночь, но телефон всё равно зазвонил. Это не меня, а Джима. Он долго слушал, пока я готовила нам завтрак и удивлялась, почему не напугана тем фактом, что в Стае знали, где именно находится Джим.

— Погоди минуту, — Джим отодвинул трубку от уха. — Дали, у меня есть свой парень в суде. Хочешь послушать, что он узнал?

— Да! — я замахала кухонным полотенцем в его сторону.

— Юридическая фирма, которая разослала письма, существует только на бумаге, — сказал Джим. — Она была активна около восьми лет назад, но пять лет назад Ширли вышел на пенсию и переехал, Садловски умер вскоре после этого, а Эббот умер около года назад. Но фирма всё ещё существует как юридическое лицо. Оно зарегистрировано в Ассоциации адвокатов Джорджии под руководством Джона Эббота.

— Того, который умер?

— Нет, другой номер