Вчерашний шпион - Лен Дейтон

Я одобрительно кивнул в знак полного понимания его озабоченности, сделал несколько глотков кофе и, глядя прямо ему в глаза, спросил:

— Простите, инспектор, а вы давно работаете в отделе общей разведки?

Чуть не поперхнувшись, он с мученическим видом проглотил-таки свои таблетки. Это несомненно придало ему большую уверенность в себе, и он сурово произнес:

— Не задавайте мне таких вопросов! Мне поручили доставить вас к месту лишь потому, что здесь не оказалось никого другого…

Я бросил взгляд по сторонам в поисках Принцессы, но ее нигде не было видно. Тогда я сам залез рукой за кассовый аппарат и достал оттуда расчетный бланк с надписью «Чарльз». К уже набежавшей сумме я прибавил еще немного и расписался.

— Действительно, не стоит держать номер… Хотя очевидно, что они и не ждут скорого наплыва туристов!

Инспектор сочувствующе окинул взглядом стены бара. Пробивающийся сквозь входную штору свет хорошо высвечивал облезлые обои и вздувшийся линолеум. Когда наши взгляды вновь пересеклись, он широко и дружески улыбнулся. Я ответил ему тем же. Затем мы вместе поднялись наверх, в мой номер, чтобы собрать вещи.

Как ни странно, но в моей комнате инспектор Фабр оказался более доверительным.

— Вы, должно быть, очень важная птица, — располагающим к себе тоном начал он, — если судить по поступающим телетайпам и по тому, как наш шеф на повышенных тонах разговаривал с кем-то в Лондоне.

— Послушайте, зачем вы мне обо всем этом говорите? — поинтересовался я.

— Ну-у… потому, что люди нашей профессии должны доверять друг другу. Держаться вместе, что ли… — достаточно громко, но как-то не особенно убедительно произнес Фабр. Затем он, не спрашивая моего разрешения, открыл залапанный платяной шкаф и какое-то время внимательно разглядывал свое отражение в дверном зеркале. — Знаете, в прошлом году мне удалось сесть на хвост одному подозреваемому, по нашей линии, в Германии. Когда же я взял его и перевез в своей машине через границу, то шум по этому поводу поднялся просто невообразимый! Для меня запахло жареным, но ребятам из отдела уголовной полиции Аахена, к счастью, удалось увести своих начальничков в сторону от моих следов. Тогда этим бюрократам достались лишь обрывочные материалы, не больше того! Да-а… люди нашей профессии обязательно должны доверять и помогать друг другу!

Затем он вытащил из шкафа мой костюм и принялся аккуратно его складывать, помогая мне тем самым упаковывать чемодан.

— Я думаю, что вас в конце концов отправят в Париж, — сказал он и, немного подумав, добавил: — Если вам нужно накоротке куда-нибудь позвонить, то я… то я не стану мешать вам это сделать.

— Благодарю, но в этом нет никакой необходимости, — ответил я и направился к туалетной комнате, чтобы убрать в несессер свою бритву. В этот момент до меня вновь донесся его голос, более громкий и четкий. Я мог бы поклясться всеми святыми — это от того, что инспектор Фабр заглотил очередную порцию таблеток.

— И это… Если у вас есть оружие, то очень советую побыстрее от него избавиться. В противном случае вы сами дадите им веский довод для задержания, — тем же упредительным и сочувствующим тоном заявил он.

— У меня нет никакого оружия, — спокойно отозвался я. По едва различимым звукам я понял, что мой инспектор не теряет времени даром и активно шерстит по полкам и ящикам шкафа. Стараясь не отвлекать его от этого достойного занятия, я, тихо прикрыв за собой дверь туалетной комнаты, осторожно с помощью перочинного ножа приподнял боковую пластиковую панель. Запустив руку по самый локоть в темную нишу, наполненную мусором, дохлыми тараканами и прочей мерзостью, я извлек оттуда полиэтиленовый пакет. Мне не понадобилось проворачивать барабан на моем револьвере 38-го калибра — в тусклом свете комнаты из его отверстий на меня смотрели овальные головки увесистых пуль. Все было в порядке. Уверенным движением я запихнул его за ремень брюк и быстро поставил панель на прежнее место. Спустив воду в унитазе, я выждал еще немного и вышел обратно в комнату. Вся эта операция не заняла у меня и десяти секунд.

— Дело в том, что если они найдут у вас оружие, то будут иметь по нынешним правилам законное право удерживать вас под арестом на срок до одного месяца! Понимаете? — неизменным тоном произнес Фабр и несколько громче обычного задвинул последний ящик. Этим он, видимо, хотел более четко выделить свою мысль.

— Повторяю вам, у меня нет и не было никакого оружия! Ведь вам должно быть известно, что английские полицейские не носят при себе оружия, — не менее спокойно ответил я.

— А-а, да-да! Действительно, я как-то запамятовал… Этот ваш «хабеас корпус» — закон о неприкосновенности личности и прочая чепуха. Черт побери, что за жизнь настала для полицейских! — самым неподдельным образом возмутился он, но, довольно быстро справившись со своими чувствами, в очередной раз вкрадчиво переспросил:

— Так вы не хотите никуда позвонить? Скажем, в Лондон?.. Решайте, только быстро!

— Инспектор, а вы, случаем, не из автодорожной службы?

— Из автодорожной службы? С чего вы это взяли?! Я же вам уже сказал, что я из отдела общей разведки.

— Просто такая вот учтивость и обходительность свойственна только сотрудникам этой службы!

Видимо, поняв свою оплошность, инспектор Фабр мило улыбнулся и, оправдываясь, пролепетал:

— Да я в нашем деле недавно… И кроме того, стараюсь не придерживаться строгих мер, если в них не возникает серьезной необходимости.

— У вас здесь машина? — спросил я, не обращая внимания на его слова.

— Да, разумеется. И водитель есть… Нам нужно будет по дороге заехать еще во Дворец правосудия в городе, чтобы проделать кое-какие формальности, — начал было инспектор, но заметив, что я надеваю перчатки, как-то вдруг забеспокоился и ни с того ни с сего предложил: — Стоит ли вам их надевать, ведь на улице совсем не холодно…

— Руки у меня мерзнут, — буркнул я в ответ и направился к двери.

На улице стоял черный «ситроен», за рулем которого находился здоровенный, мрачного вида негр. На вид ему было около пятидесяти. Когда мы подошли к машине, он молча взял мой саквояж и положил его в багажник, который затем запер на ключ. Одет он был в мятый, затасканный плащ, а на его голове сидела засаленная фетровая шляпа. Из-под приспущенных век нас обоих прощупывал тяжелый, подозрительный взгляд.

Пока мы усаживались на свои места в машине, мой молодой «друг» безостановочно продолжал рассуждать на самые отвлеченные темы.

— …Так на чем я остановился? А, да… Вот я и говорю, что в один прекрасный день нас всех обязательно назовут евреями Западной Европы!

К сожалению, его экстраординарная идея непосредственного развития не получила, так как ему пришлось дать указание шоферу. Несколько разочарованный этим обстоятельством, инспектор скороговоркой бросил негру:

— …Ахмед, давай ко Дворцу правосудия!

— Кем, кем? — переспросил я его, удивленный своеобразным ходом его мыслей.

— Евреями Западной Европы! Ведь нас, полицейских, кроют, как и евреев, на каждом углу по всякому подходящему случаю. Разве не так?! Вся наша работа, начиная от автокатастроф и кончая разгонами демонстраций, — все это постоянно находится под постоянной критикой!

— Хм-м, — произнес я, пораженный глубиной его идеи, ибо по-другому выразиться было затруднительно.

— Ахмед, машину поставь на наше обычное место, — распорядился Фабр, когда мы уже подъезжали к площадке перед зданием Дворца правосудия. — Я постараюсь сделать все как можно скорее. Вы же побудьте в машине с Ахмедом. Хорошо? — добавил он, обращаясь уже ко мне.

В ответ я только утвердительно кивнул головой.

Он уже собирался уходить, но, взглянув на меня, остановился и спросил:

— Вам что, нездоровится? Что-нибудь с желудком?

— Да, что-то мутит… Вы не могли бы оказать мне небольшую услугу? Там, дальше по этой улице, должна быть аптека…

Было видно, что моя просьба застала его врасплох. Еще целая минута прошла, пока он меня внимательно рассматривал и о чем-то соображал. Затем инспектор запустил руку в карман своего пальто и извлек из него небольшую пластмассовую коробочку.

— Вам следует проглотить пару вот этих таблеток. Я их всегда с собой ношу, ведь я ипохондрик. Берите-берите, не стесняйтесь! — любезно предложил он.

— Благодарю вас, — поспешил ответить я на его завидное внимание к моей персоне, но не успел — в моей ладони уже лежали две разноцветные капсулы.

— Они растворяются в желудке в разное время и в сочетании с небольшой дозой аспирина оказывают продолжительное успокаивающее действие, — со знанием дела пояснил Фабр. — Да вы наверняка видели по телевизору рекламу этого…

Не дослушав его до конца, я одним взмахом руки отправил пилюли себе в рот. При этом моя правая рука вполне естественно соскользнула к «больному» месту, но с той лишь единственной целью, чтобы проверить, на месте ли мой револьвер.