Ужас победы - Валерий Попов

Это, что ли, наш юный барабанщик с ангельским голосом? Я был потрясен! Во-первых, если он ангел, то почему в темных очках?

Во-вторых, на вид ему лет тридцать, да еще подозреваю, что он моложаво выглядит. Так что во чреве том, которое я защищал от сил реакции, он никак не мог быть – разве что находился там уже двадцатилетним. А главное… не мог я Это защищать!

– Ну! – уставясь на меня черными окулярами, шепнул он.

В смысле: рожай!.. ктой-то тут обещал мелкий дождичек?.. не я!

Однако я честно поднял очи горбе. На небе ни облачка! Жара и пыль! Все правильно. Ни малейшего дуновения – как и следовало ожидать! Я виновато глянул на Петю… провалился его, как теперь принято выражаться, “проект”! Ну ничего, у него еще все впереди.

Главное – огромная база данных! Откровенный уже свист на трибунах!

– Футбол давай!

– Уезжайте… быстро! – брезгливо глянув на нас с Петей, прошептал юннат, то есть, тьфу, бойскаут.

Ездунов, как опытный политик, тут же мгновенно откололся от нас.

Как говорят сейчас – дистанцировался.

– А теперь, – заговорил он, простонародно улыбаясь, как бы вместе со всем народом презирая только что опозорившуюся публично “торжественную часть”, пытавшуюся “впарить” простым людям непонятную заумь, – мы переходим к более приятной части… нашего мероприятия.

“Ну сука!” – подумал я.

– Футбол! – рявкнул Ездунов. – Долина против Гор!

Восторг на трибунах! Вот оно как с народом-то надо: сперва кислое, а потом сладкое! Пьян, да умен!

– И открыть сегодняшний матч имеет честь… – проорал Ездунов.

Что значит – “имеет честь”? Жоз рядом со мной азартно переступал с ноги на ногу, играл крепкими ягодицами в атласных трусах.

– …известный в прошлом футболист…

– Ну сука! – Жоз озвучил мою мысль.

– …Жора Золотов, известный в народе как Жаирзиньо, или Жоз!

Жоз вскинул вверх сомкнутые руки. Вот это овации – особенно на фоне меня!

– Уезжайте же скорей! – Распоясавшийся юннат уже откровенно спихивал нас с Петей с трибуны.

А я еще его, такого, во чреве защищал!

– Уезжайте же, пока…

Это верно – пока не закидали.

– Так на чем же? – пробормотал я.

– А вы не видите… Вот же!

Действительно – вот же оно! Прямо под трибуной юная полуобнаженная красотка держала под уздцы великолепную Букву.

Белую грациозную кобылку, нервно вздрагивающую тонкой кожей на крупе, с огромными темными глазами, почему-то испуганно косящими. Она-то чего боится? Что чует? Да у нее, видно, тоже проблемы! И почему белая Буква? Белую Букву не видно на листе!

Ладно: дареному коню…

– Ну… поехали! – Я взял за локоть Петра.

– Так не влезем! – засомневался он.

– Влезем!

Я спрыгнул прямо в седло, он примостился сзади на крупе. Буква испуганно покосилась: мол, начинаются ужасы?

– Н-но!

Под свист трибун мы протрюхали к воротам. Позор!

Надсадно екая селезенкой, Буква везла нас по каменистой тропке в гору, к “Горному гнезду”. Собираю манатки – и все!

Несколько раз я вырывал из ослабевших рук имиджмейкера портянку-полотенце и зашвыривал подальше в колючий кустарник.

Петр с воплем: “Да ты что? Это же реликвия!” – отчаянно кидался туда, вылезал все более разодранный и кровоточащий, но с неизменной портянкой в руках. Кстати, в ней с каждым разом добавлялось терний, ядовитых, возможно, колючек… К чему бы это?

Я сказал: завязал! Для чего все, собственно? Что у нас за паства? Футбол ей подавай!

Метров пятьдесят крутого подъема я терзал себе этим душу: что за жизнь у нас?! Пророки – кому нужны? Этим людям? Но тут вдруг пришла удачная мысль: сам-то хорош! Взяточник! Кобылу у детишек увел! Эта спасительная мысль о собственном низком моральном уровне как-то вдруг успокоила меня, сняла напряжение и даже сделала меня счастливым. Сам-то хорош! Гармония абсолютная!

“Неявление Не-Христа не-народу!” Я радостно захохотал.

Петр мрачно глянул на меня и пробормотал:

– А вдруг измена?

Я буквально похолодел в седле:

– …Чья?

– Разберемся.

Я испуганно оглянулся. Да, с таким имиджмейкером надо держать ухо востро!

– Ясно! – вдруг рявкнул Петр, спрыгнул с лошади и с треском стал падать с обрыва сквозь колючие кусты. К счастью, вместе с полотенцем. Буква пошла веселей.

– Ясно! – гулко донеслось со дна пропасти.

Я подъехал к ограде. Впервые обратил внимание на табличку с адресом: Гефсиманский тупик, дом 2.

Апостол в пятнистой форме открыл ворота. Мое появление на Букве встретил равнодушно, зевнул даже – видимо, спал.

– Извините, – сказал я.

Он солидно кивнул: хорошо, мол, что хоть вину осознаете!

Зацокали по асфальту. Нигде ни души. Видимо, все спали? Сиеста.

“Послеполуденный отдых фавна”.

У террасы я спрыгнул с Буквы, расседлал ее, вытер вспотевший круп рубашкой за неимением лучшего, снял уздечку и уздечкой стреножил ей ноги – а то ускачет.

– Пасись! – Я подтолкнул ее в сторону газона. Благо его давно не брили. Говорят – безвременье.

Пошел к себе, завалился. Глубокий, освежающий сон!

…Движение началось с вечерней прохладой, слетевшей с гор.

Движение, причем бурное.

Протопал внизу, пробегая, ножками в крохотных, словно детских, кроссовках быстрый МБЧ. Увидев меня в окне, почему-то победно вздел руки:

– Молодец!

Кто – молодец? Не в курсе провала нашего?

Он показал на бегу пальчиком на Букву.

– А…

Буква, надо отметить, все время шарахалась и глядела на окружающее почему-то все с большим ужасом. Видимо, все еще впереди.

Только я выкатил из-под кровати обои, чтобы поклеить на них буквочки, как дверь вдруг с грохотом распахнулась, ввалился

Ездунов, абсолютно пьяный, да еще с бутылкой в руке.

– Ты мужик! Ты меня понял!

Со вторым тезисом можно поспорить, да и с первым тоже. Но зачем?

– Давай выпьем?

– А почему нет?

– …У меня папаха есть, – через четверть часа лопотал он, – ягненок, поседевший от ужаса в чреве матери!

Ужас, видимо, он организовал.

– Все у меня есть!

Я глядел на него.

Что? Идем к провалу? А для чего же мы тут уродуемся, ночей не спим? С грозной песней Ездунов убыл.

Потом вдруг явилась Соня – вся на босу ногу, на голое тело.

– Надоело все! – плюхнулась на мою лежанку.

Поглядел на нее… нет, видно – не все! Не все надоело ей, судя по поведению!

– Сколько можно тут париться?! И зачем, главное?! – спросила она.

Я, что ли, тут главный энтузиаст?

– Да нет… Все вроде нормально, – бодро сказал я.

– Идиот ты! – проговорила она ласково. – За это я тебя и люблю.

…Мария Магдалина? Я глядел на нее с ужасом, как Буква глядела на меня.

– Ты даже самого главного не заметил!

– Чаво?

– …Ты не почувствовал даже, что вторую ночь проводишь в моей койке!

– Как?

– А так! – Она расстегнула верхнюю пуговку.

– А где же ты ночевала? – пролепетал я, отводя глазки.

Да, нога-то богата!

– Везде! – ответила она, швыряя халатик в кресло.

Буква под окном ревниво заржала.

– Погоди! Я поглядеть должен! – к окну метнулся.

– Стоять!

– Ладно.

– Теперь мы будем спать с тобой в одной кровати.

– Не понимаю, – пробормотал я. -…По очереди, что ли?

Снова ржанье!

– Нет! – Глаза Сони разгорелись. – Лучше не так! Швыряем матрас на пол!

Швырнула.

– Не понимаю… – Я почесал лоб. – А сами без матраса, что ли, будем спать?

– Сволочь ты! Но от меня не уйдешь. Ты как любишь?

– …Что?

Буква ржала уже с всхлипываньем и визгом. Видно, сбывались ее худшие опасения. Угоняют?

– Извини! – Я кинулся вниз.

Угнали-таки! Круп Буквы был пока виден в темноте, далеко внизу – потому что белый… А мне еще не нравился ее цвет! Говорил -

Буква-Невидимка. Но кто скакал на ней – кто-то темный, – было уже не видать… Впрочем, какая разница? Тут на это способен любой.

Я вернулся. Соня улыбалась цинично, но халатик не надевала.

Впрочем, никакого “но” тут и нет. Красавица, увлекающаяся конокрадством. Это бывает. Видимо, тут у них крупнейшая конекрадческая ферма.

– Я думаю, спорт учебе не помеха? – Она взялась за следующую часть туалета, но… с грохотом распахнулась дверь (хорошо, что она оказалась в этом помещении!). Жоз – как ангел, отводящий от греха Святого Евстрахия:

– Кыш!

И Соня, подхватив халатик, обиженно вышла. А нога-то богата!

– Дело есть! – стукнул о стол бутылкой.

Вот это – дело!

– …Опротестовали, суки! – выпалил Жоз.

– Что?

– Матч!

– А…

– Признали голы мои недействительными, матч не засчитали.

– Кто?

– Комитет.

– Какой?

– …Сам знаешь!

– А, – понял я. Видно, Жоз знал все. Как мальчик на печке из романа “Война и мир”, который подслушал знаменитый кутузовский

“Совет в Филях”.

– Хотят, чтобы Горы с Долиной покруче сошлись. Чтобы дружба победила – но с кровью. И ты завтра – снова участвуешь!