Чёрный хребет. Книга 4 - Алексей Дроздовский

Однако шансы на победу всё ещё велики: Вардис двигается медленнее и тяжело дышит. К тому же, без щита я смогу перемещаться по стадиону ещё быстрее.

– Продолжаем, – говорю и делаю ложный выпад.

Вардис взмахивает мечом, не давая мне подойти.

Он снова бросается вперёд, стараясь достать меня, но как ему поспеть за человеком, который легче и быстрее его. Когда перемещаешься с помощью подшага, ты жертвуешь скоростью, но взамен всегда остаёшься в боевой стойке. Он физически не может настигнуть меня, пока находится в ней. А перейдя на нормальные шаги – теряешь равновесие и возможность быстро двигать корпусом, играть коленями. К тому же перемещение становится слишком предсказуемым.

Поскольку у меня теперь только одна рука, я больше не сохраняю стойку. Я отбегаю назад, когда Вардис подходит слишком близко. Делаю заградительные взмахи, прерывая его атаки. Вынуждаю его самого выйти из стойки и бегать за мной. Чем меньше он сосредоточен на бое и больше на перемещении, тем хуже его оборона.

– Что так медленно? – спрашиваю. – Не можешь побить однорукого?

– Ха-ха, смешно.

Вардис запыхался, он теперь ходит за мной, измождённый затянувшимся боем.

Когда-то очень давно я удивлялся, почему боксёры к десятому раунду двигаются как две черепахи и постоянно норовят пообниматься. Теперь я сам позанимался боевыми искусствами и понял, как быстро оно расходует силы. Приходится думать не только о сражении, но и контролировать его темп, чтобы не выдохнуться раньше времени.

– Хватит уже танцевать, – говорит Вардис.

– Мы с тобой столько раз сражались, – говорю. – А ты каждый раз удивляешься, что я использую свою сильную сторону – скорость и выносливость.

Из-за разницы в телосложении я не могу взмахнуть мечом и разрубить противника от шеи до пупа. Зато я могу двигаться очень и очень долго. И внезапно всё преимущество в силе у Вардиса пропадает. Ходит за мной, уставший, а я остаюсь на таком расстоянии, чтобы он не мог расслабиться и отдохнуть.

На одно моё движение ему приходится делать два, поскольку его защитная тактика строится на обоих мечах.

Останавливается, уперев руки в бока.

Вот он, момент, которого я так ждал. Сохранял резервы организма для финальной драки.

Подскакиваю к нему в упор, нанося удар сверху, затем тут же сбоку, снизу и снова сверху. Несмотря на преимущество двух рук, брат двигается вяло, поэтому его движения слишком медленные и предсказуемые. Легко уклоняюсь от пролетевшего у живота меча, а затем снова атакую.

Мои движения кривые и неуклюжие из-за хватки левой рукой, но они всё равно достаточно быстрые, чтобы выматывать Вардиса всё больше.

Наношу колющий удар в живот, который брат отбивает в сторону, но кончик коснулся кожи, засчитываем порез. Бью справа, издали, по широкой дуге. Брат парирует мой меч одной рукой, а другой пытается достать до моего плеча, но я отскакиваю раньше, чем наши мечи скрещиваются. Как только его удар пролетает мимо, я снова приближаюсь и бью его по локтю, запрещая ему пользоваться левой рукой, но не успел он отбросить меч, как я бью его в живот, выпуская наружу воображаемые внутренности.

Бой окончен.

Я победил.

– Никакого удовольствия с тобой драться, – произносит Вардис, тяжело вздыхая.

– Хочешь удовольствия, – говорю. – Иди за стол и набей пузо. А тут у нас битва насмерть.

– Победил Гарн! – кричит Клифтон.

Окружающей толпе плевать.

Они жаждали зрелищного сражения, игру мышц, яростных криков и угроз. Всё то, что давали им бойцы из других деревень. Дарграг же сражается скучно: всё слишком размеренно и холодно. Слишком мало эмоций. Должно быть, именно поэтому нас осталось так много среди участников. Те, кто кричал громче всех, давно повыбывали, столкнувшись с молчаливым искусством фехтования.

– Пойдём, – говорю. – Перекусим чего-нибудь.

Вардис уходит вернуть мечи на стойку, а я накладываю на широкую тарелку мяса с овощами. Стоим среди зрителей и смотрим, как Буг сражается с Хубертом. Несколько минут сражение проходило на равных, но затем Хуберт достал Буга и вот уже оба моих брата выбыли из состязания. Отправились на скамейку для зрителей. Как оказалось, Хуберт весьма опытный воин и шестнадцатилетнему Бугу просто чуть-чуть не хватило практики. Было бы ему на пять-десять лет больше, результат был бы ровно противоположным.

Зитрус выбил из состязания сначала Браса, а затем, в пятом этапе, его отца – Чемпина.

И на этот раз толпа аплодировала. Лысый мужчина из Орнаса умеет устроить шоу!

– Эй, смотри, – шепчет Вардис.

Я поворачиваю голову в указанную сторону и мы видим Естура, стоящего неподалёку с куском вяленого мяса.

– Нет, ты посмотри на этого красавца, – продолжает брат. – Не могу понять, как Илея могла его проигнорировать.

– Согласен, – говорю. – В нашей деревне нет никого, кто бы мог с ним сравниться.

– Ещё и характер замечательный.

– Подарок просто, а не человек.

Поворачиваю голову к брату, он поворачивается ко мне. Киваем друг другу. Происходит тот самый миг, когда два человека думают об одном и том же. Без каких либо слов мы расходимся в разные стороны. Я подхожу к Естуру, беру его под локоть и веду к Илее, сидящей неподалёку. Вардис подходит к матери и забирает у неё из рук малыша Холгана.

“Я с ним посижу”, – произносят его губы.

– Эй, помнишь Естура? – спрашиваю у Илеи.

– Э... да, – отвечает она.

– Наш новый друг из Фаргара спросил у меня, как мы делаем такое замечательное вяленое мясо. Я ответил ему, что для этого нужен человек, который умеет превращать его в изысканный деликатес. Не могла бы ты уделить ему минуту и рассказать, в чём его секрет.

Не успевает она даже ответить, как я ухожу прочь, оставив мужчину с женщиной наедине.

– Хорошо, – отвечает Илея.

Отходим с Вардисом в сторону и краем глаза наблюдаем, как Илея, усиленно жестикулируя, объясняет Естуру, каким образом в нашей деревне обрабатывают мясо скорпионов. Она выглядит очень увлечённой рассказом, а он – ей.

– Поверить не могу, что нам приходится всучать силой такого красавца, – говорит Вардис. – Половина деревни за него драку бы устроила.

– А другая захотела бы его избить, чтобы не существовало в мире настолько привлекательных людей, – говорю. – Чтобы не чувствовать себя уродом на его фоне.

Младенец на