Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

Забота о служилом сословии, о его численном увеличении и экономическом укреплении диктовалась потребностями государства, постоянно воевавшего с внешними врагами, и потому была приоритетной для московского великого князя — царя. Особое значение эта проблема приобрела при Иване Грозном. Чтобы всегда иметь под рукой надежную, преданную военную силу, Иван повелел набрать в различных местах тысячу лучших детей боярских и расселить их вокруг Москвы, наделив землей. В зависимости от разрядов переселяемых, им выделялось земли по 200, 150 и 100 четвертей. В тысячной книге, содержащей списки переселенцев, говорилось: «А который по грехом из той тысячи вымрет, а сын его не пригодится к той службе и в то место прибрати нового. А за которыми бояры и за детьми боярскими вотчины в Московском уезде или в ином городе близ Москвы верст за пятьдесят или за шестьдесят и тем поместья недать». Очевидно, имелось в виду, что уже живущие близ Москвы служилые люди должны довольствоваться тем, что у них было. В целях обеспечения мобилизации нужного числа воинов в 1550 г. была установлена норма — с каждых 100 четвертей «доброй» земли — один «человек на коне в доспехе». Все дворяне, не только московские, сводились в сотни под командованием голов.

Новые подмосковные землевладельцы получали земли, уже имевшие хозяев, которых, в свою очередь, переселяли в провинции. Таким образом, Иван добивался того, что наследники бывших удельных князей отрывались от своих корней, лишались опоры (социальной базы) для противостояния центральной власти.

Служилым людям предоставляли земли и на периферии. В этом ничего нового не было — по существу, продолжались процессы, начатые при Иване III и Василии III. Но все дело в количестве. Накопившись, эти явления вызывали качественные изменения в положении земледельческого населения. Все увеличивающаяся потребность в служилых людях привела к тому, что в их число принимали без особого разбора кого угодно — от детей боярских до холопов, от элементов сомнительного происхождения, называвшихся казаками, до инородцев, в частности литовцев, татар, как принявших православие, так и оставшихся мусульманами. Лишь бы они могли быть воинами. И всем требовалась земля, поместье, причем с крестьянами-хлебопашцами, которые бы содержали их и платили подати государству, поскольку денежное содержание служилым людям выдавалось во время войны, да и то нерегулярно.

О потребности в земле можно судить по тому, что, по свидетельству Флетчера, только вооруженных всадников насчитывалось в царской армии более 80 тысяч. Хотя в некоторых источниках называется и цифра 400 тысяч. Кроме того, было 12 тысяч стрельцов, а также иностранные наемники. Правда, последние находились на полном денежном довольствии, а остальным требовалась земля.

В результате земли центральной и южной частей Московского государства оказались в распоряжении служилых людей (помещиков) или монастырей. Ну и конечно, крупных феодалов. И лишь небольшая их доля оставалась во владении царского двора.

Тягловый люд становился, таким образом, зависимыми уже не от самоуправляющейся общины, а от землевладельца. Тот был ответственен перед государем за исправную уплату крестьянами податей. Государство и помещики были заинтересованы в том, чтобы крестьяне закреплялись на землях, имели как можно меньше возможностей для перемещения.

Распространение опричнины, о которой речь пойдет впереди, более чем на половину территории государства, вывоз потомков князей и бояр с их уделов и наследственных имений, массовая передача земель служилым людям вели к частой смене владельцев и, следовательно, управляющих над крестьянами. Ключевский оценивал ситуацию таким образом: «Населенные имения переходили из рук в руки чуть не с быстротою ценных бумаг на нынешней бирже».

Жизнь крестьян, и без того трудная, становилась непредсказуемой. Среди них возрастало брожение, желание найти лучшее место. У Платонова мы читаем: «Крестьяне, таким образом, переживали разом две беды: с одной стороны, государевы земли, которыми они владели, быстро и всею массою переходили в служилые руки ради нужд государственной обороны, с другой стороны, этот переход земель, благодаря опричнине, стал насильственно-беспорядочным. На мало понятные для крестьянства ограничения его прав и притеснения оно отвечало усиленным выходом с земель, взятых из непосредственного крестьянского распоряжения. В то самое время, когда крестьянский труд стали полагать в основание имущественного обеспечения вновь образованного служилого класса, крестьянство попыталось возвратить своему труду свободу — через переселение».

Обширные территории на Востоке, ставшие доступными для освоения русскими хлебопашцами после ликвидации Казанского и Астраханского ханств, стали быстро заселяться. Государство было чрезвычайно заинтересовано в этом и вначале поощряло переселенческий процесс. Правительство перемещало людей на новые земли и способствовало тому, чтобы этот процесс принял стихийный характер. Но бесконечно долго так продолжаться не могло. Массовые переселения привели к запустению пашен в центральных и южных районах страны, обнищанию служилых людей, основы военной силы государства. В результате возникло противоречие. С одной стороны — нужно осваивать новые земли, иначе зачем их было завоевывать, с другой — требовалось поддерживать по крайней мере на сложившемся уровне хозяйствование в центре страны.

Такая альтернатива будет постоянно присутствовать в политике российских руководителей — царей, императоров, генеральных секретарей. И всегда предпочтение будет отдаваться вложениям в новые территории в ущерб российскому центру, включая такие беспрецедентные кампании в истории страны, как столыпинское переселение в начале XX в. и целинную эпопею в его середине.

Обнищавшим служилым людям не с чем было явиться на службу, и они сами приставали к какому-нибудь боярскому двору, попадая в зависимость от его хозяина.

Государство разрешало землевладельцам селить на опустевшие земли свободных крестьян, не являвшихся государственными податными (тяглыми) людьми. За крестьянами буквально охотились, заманивая их разного рода льготами и обещаниями. Этим занимались отказники, своего рода агенты крупных землевладельцев по вербовке рабочей силы.

Переходя к новому хозяину земли, крестьянин получал от него все необходимое для организации хозяйства, но при этом попадал в зависимость, так как не мог уйти, не рассчитавшись. А поскольку заплатить долги оказывалось все труднее, то свободное перемещение крестьян становилось редкостью. Переход к новому хозяину оказывался возможным, только если таковой найдется и заплатит долги за него прежнему хозяину. Как отмечает Платонов, имело место «перерождение крестьянского „выхода“ в крестьянский „вывоз“. Охудалая и задолженная крестьянская масса неизбежно должна была отказаться от самостоятельного передвижения: для выхода у нее не было средств. Крестьянам, задолжавшим хозяину и желавшим уйти от него, оставалось или „выбежать“ без расчета с владельцем, или ждать отказчика, который бы их выкупил и вывез».

Согласно источникам, в тверских владениях великого князя Симеона Бекбулатовича в 1580 г. числилось 2060 жилых и 332 пустых крестьянских двора. За несколько лет имело место 333 крестьянских перехода. Пришло новых крестьян только 27 человек, зато ушло совсем от этого князя или переместилось внутри его землевладений около 300 крестьян. В том числе ушли сами, выплатив все задолженности, 53 человека; убежали 55 человек; было вывезено 188. Вывезенный попадал в полную зависимость от нового хозяина. А сам «вывоз» мало чем отличался от купли-продажи крестьян после их полного закрепощения.

На годы царствования Ивана Грозного приходится и массовый переход крестьян в холопы к землевладельцам через продажу себя в кабалу. Такая возможность была закреплена в новом Судебнике 1550 г. Это вело к сокращению тяглового, а следовательно и податного населения, что опять же наносило урон государству и мелким землевладельцам, служилым людям.

Поскольку основной доход служилые люди получали от своей земли, сложилось так, что все они жили в сельской местности. Туда же перемещалось и трудоспособное население. В результате города, городские посады не росли, промышленность, ремесла не развивались. Каждый помещик, не получая нужных товаров из городов, заводил у себя их кустарное производство. Все это способствовало натурализации отдельных хозяйств, сковывало развитие торговли, товарно-денежных отношений.

Происходившее закрепощение крестьян усугубляло ситуацию. Если же кто из отчаянных голов решался бежать от хозяина, то он устремлялся не в город, где его могли легко найти, а на юг или восток, на свободные земли.

В этом заключалась еще одна негативная сторона милитаризации жизни страны при Иване Грозном и комплектования армии столь специфичным путем.