Храм Фемиды. Знаменитые судебные процессы прошлого - Алексей Валерьевич Кузнецов

близкого родственника первой супруги Алексей Михайловича, подьячих Никифора Кренева, Игнатия Бубнова и Кузьму Рудеева, а также дворцовых крестьян, братьев Ивана и Романа Посошковых. Арсенал следственных действий тогдашнего УПК, помимо разнообразной пытки, включал в себя «постановку на очи» (очную ставку), обыск по месту проживания и расспросы возможных свидетелей. Подьячие сознались, им присудили ещё кнута и отправили в ссылку в свежевзятый Азов; боярин и братья Посошковы выкрутились (одному из них, Ивану, предстояло стать одним из первых российских экономистов, автором «Книги о скудости и богатстве»), их вина была сочтена недоказанной. «Прилетело» и монаху-переписчику (не донёс!): его били палками и сослали в отдалённый монастырь.

Подьячий – административный чин в Русском государстве в XVI – начале XVIII в., помощник дьяка.

Что же касается автора возмутительного сочинения, то с ним поступили не по эпохе милостиво: всыпали «горячих» и отправили на покаяние в Голутвин монастырь в Коломну. Обитель богатая, библиотека роскошная, речка, леса, тишина – курорт! Читай, лови рыбу и замаливай рвение своё государственное, неуместное. Но не таков был наш старец, чтобы рыбу ловить…

«И того ж числа против вышеписанных старцовых речей те люди, на которых он сказал, сысканы, и против тетратей и ево, старцовых, розпросных речей розпрашиваны порознь, а в спорных речах даваны очные ставки».

Из протоколов сыскного дела

Не прошло и пяти лет, как он с верным человеком прислал царю письмо с просьбой о новом рассмотрении его дела. Царь был занят на редкость неказисто начавшейся Северной войной, письмо опять попало к «монстре», тот только крякнул, и велел… Нет, всего-навсего навести порядок в монастыре. Что и было учинено: добровольного гонца высекли, настоятеля в крепких выражениях предупредили о неполном служебном соответствии, у Авраамия отобрали бумагу и письменные принадлежности. Больше о нём ничего не известно.

Мы никогда не узнаем, почему Пётр его, в сущности, не тронул – и за меньшие дерзости в то время ломали на колесе. Сумасбродный и жестокий, он, вероятно, тем не менее почувствовал, что перед ним не ругатель, не насмешник, не фанатик-призыватель кар на грешную царскую голову, а простая искренняя душа, почти ребёнок, руководствующийся намерениями глупыми, но добрыми.

И – умилился.

10. Холера тебя забери…

Военные суды по делу о бунте в Севастополе, вызванном противохолерными карантинными мероприятиями, Российская империя, 1830 г.

Любая большая напасть – стихийное ли бедствие, эпидемия, война – неизбежно вскрывает пороки системы, при которой случается. Из школьного учебника мы помним, что Крымская война в середине XIX в. предъявила России и миру организационные и технические недостатки армии и флота, экономические и социальные пороки государства и общества. В наиболее знаменитом эпизоде этой войны – героической обороне Севастополя – всё это проявилось особенно отчётливо.

За четверть века до этого в том же Севастополе ситуация была похожая, пусть и в гораздо меньших масштабах, причём в отсутствие даже малейшего намёка на внешнего врага. Хватило обычной холеры.

На юге России эпидемии инфекционных заболеваний случались регулярно: климат, нехватка воды, активные миграции населения – всё это способствовало их возникновению и затрудняло борьбу с «моровыми поветриями», как принято было казённым языком называть эпидемии. В 1826 г. в Индии началось то, что сегодня принято называть второй пандемией холеры. К 1828 г. она через Иран добралась до Азербайджана, а также проникла в Бухару. С Ираном Россия как раз в ту пору воевала, с Бухарой – активно торговала. Дальнейшее распространение заразы было неизбежно, в 1829 г. первые заболевшие появились в Оренбурге (заболело 3500 человек, из них около 850 умерло), летом следующего года болезнь уже привольно гуляла на всём пространстве от казахских степей до Черноморского побережья Кавказа. Император распорядился создать комиссию во главе с министром внутренних дел гр. Закревским и уполномочил её «действовать с совершенною властью и предпринимать решительные меры, каких только потребуют обстоятельства и надобность».

Xолера (от др. – греч. χολή «жёлчь» и ῥέω «теку» – острая кишечная инфекция, вызываемая бактериями вида Vibrio cholerae. Xарактеризуется поражением тонкого кишечника, водянистой диареей, рвотой, быстрой потерей организмом жидкости и электролитов с развитием различной степени обезвоживания. Заражение происходит через рот, чаще всего при употреблении загрязнённой воды.

Разумные меры…

При этом на противоположном, западном побережье Чёрного моря как раз в эту пору свирепствовала чума, а Россия – так уж вышло – как раз в очередной раз воевала с Турцией, и потому в Севастополе, оказавшемся между двух огней, неизбежно предстояло принять удар не одной, так другой напасти. Нельзя сказать, чтобы военное начальство не осознавало опасности или не приняло превентивных мер: вокруг города были выставлены заставы, прибывающие в город помещались в карантин, корабли выдерживались на рейде (одна из бухт по сей день носит название Карантинной), людей с подозрительными симптомами быстро изолировали, было с военной тщательностью организовано окуривание всего и вся. Всё это было в высшей степени разумно, и даже бесполезное окуривание оказывало свой мобилизующий психологический эффект. Но то ли климат виноват, то ли печенеги с половцами, то ли место проклято – но среди родных осин даже глубоко продуманные мероприятия нередко порождают самые разрушительные последствия.

Дело в том, что нижние чины гарнизона и экипажей снабжались централизованно, а всё остальное население города – офицеры, семьи (в том числе и солдат с матросами – старослужащим разрешалось их заводить), отставники, рабочие доков и прочих мастерских, всякий «малый бизнес» – закупали съестное и сопутствующие товары в лавках и на базарах. С началом противохолерных (а точнее – противочумных, ибо готовились именно к чуме) мероприятий крестьяне быстро смекнули, что в Севастополь лучше не соваться, и продовольственное снабжение города с населением около 30 000 человек полностью легло на нехрупкие плечи армейских и флотских интендантов. Те, истово возблагодарив Создателя, рьяно принялись за дело.

…и их последствия

Результаты их трудов не замедлили сказаться: качество питания (и до того по старой армейско-флотской традиции не больно высокое) резко упало, возник дефицит, цены выросли в разы, равно как и благосостояние гг. интендантов, и ранее не бедствовавших. В городе начался голод; рабочие, матросы и солдаты роптали, офицеры писали «куда следует». Слухи о ситуации достигли высочайшего уха Николая I, управлявшего страной, как известно, «в ручном режиме». Государь распорядился.

«При свободном сообщении многие извлекают что-нибудь для дневного пропитания. Но что с этими многими станется, когда город запрут и прекратят сообщение? А об этом уже начали поговаривать, что город по обнаружившимся неблагоприятным обстоятельствам