Дикий кoт - Бeлла Мэттьюз

маме было двадцать три, когда она была беременна нами. Я пойму, если это то, что заставляет задумываться, но Эви… не думаю, что дело в этом.

Ничего не говорю, потому что она права. Дело не в детях.

— Он поцеловал тебя на ночь? — Грейс продолжает свою игру в гляделки.

Я вспоминаю, как он провожал меня до нашей двери, потому что Кросс, конечно, не мог просто высадить меня на парковке.

Как его руки обхватили мое лицо, прежде чем его губы опустились к моим.

Мурашки пробежали по моей коже, как электричество по проводам.

Как я спросила его, не хочет ли он зайти, и что я почувствовала от его ответа.

— Нет, Золушка. Однажды мы уже поторопились. Теперь мы будем делать это медленно. Ты позволишь мне снова пригласить тебя на свидание, позволишь без споров встретить тебя у дверей и проводить обратно в конце вечера. Потому что это то, чего ты заслуживаешь, и то, что делает мужчина. Мы не будем торопиться, и, возможно, в следующий раз, когда захочешь быть упрямой, просто останешься, а не будешь отстраняться, пока не будешь готова двигаться вперед. Я терпеливый мужчина, Эверли, и что-то подсказывает мне, что ты стоишь каждой секунды ожидания.

Его тело прижало меня к двери, и он поцеловал меня. Он прикусил мою губу, а затем успокоил жжение языком, пока я не почувствовала боль и потребность, а затем он отступил.

— Увидимся позже, Золушка.

— О, ничего себе, серьезно? — щеки Грейс раскраснелись, вероятно, так же, как и мои, когда я рассказывала ей о конце ночи.

— О да, — если я плотно закрою глаза, то все еще смогу почувствовать его запах. Сандаловое дерево и мыло. Весь Кросс. — Грейси… Думаю, я действительно могу влюбиться в этого парня.

— Мне нужно, чтобы ты разъяснила мне, почему это плохо.

— Я думала, что уже сказала, — я перечисляю причины на пальцах. — Он Мистер Серьезность. Отец двоих детей. И профессиональный хоккеист, — я держу пальцы перед ее лицом. — Есть три большие и очевидные причины.

Грейс переплетает свои пальцы с моими и держит наши соединенные руки на коленях.

— По-моему, это больше похоже на оправдания, чем на причины. Он серьезен. Ну и что? Видела, что ты так же серьезна, как и все, если хочешь этого. Не слушай мальчишек и всех остальных, кто пытается сказать, что это не так. И бу-бу-черт-возьми-бу, он спортсмен. Как и папа, и дядя Брэйди, и дядя Мерфи, и дядя Бэш. Не говоря уже о дедушке. Наши братья — спортсмены. Каллен — спортсмен.

— Каллен, возможно, не самый твой удачный пример, — перебиваю я.

— И то верно. Ладно, не будем о мужчине-потаскуне… — она прикусывает губу и прячет улыбку. — Не обращай внимания на Каллена, но серьезно, папа боготворит маму. И ты не можешь сказать мне, что наши дяди не поклоняются нашим тетям. Дядя Брэйди и тетя Нэтти — вот на чем основана половина ее книг. О них есть целое телешоу, и они вместе еще со школы. Понимаю то, о чем ты вчера говорила про спортсменов. Но… что, если Кросс — исключение из этого правила, и ты упустишь шанс, потому что отнесла его к тем придуркам, с которыми встречалась раньше?

— Грейс… — прошу, но не уверена в том, что именно хочу услышать от нее.

— Ты никогда не узнаешь, если не дашь ему шанс.

— Но без этого шанса он никогда не причинит мне вреда, — тихо отвечаю я. Так тихо, что, если бы не Грейси, сидящая напротив меня, — Грейси, с которой, клянусь, у меня есть инстинкт двойняшки, — никто бы больше не услышал этих едва слышных слов. Но мы с ней понимаем друг друга на другом уровне. И всегда понимали.

— Всем нам когда-то бывает больно, Эви. Вот почему все хорошее в жизни так приятно. Если бы все было легко, как можно было бы сделать что-то удивительное?

— Ненавижу, что ты всегда права, — признаюсь я с досадой. — Вот почему ты хороший близнец.

— Нет. Они называют меня хорошим близнецом, потому что ты их пугаешь. Ты бесстрашный близнец. Ты всегда была такой. Ты все пробуешь первой, поэтому, когда я что-то делаю, мне легко, потому что я уже знаю, что это безопасно. Так было с тех пор, как мы были маленькими. А когда я не любила говорить, ты делала это за меня. Они говорили, что ты громкая, но это было не так. Ты защищала меня. Из-за этого ты казалась дикой и властной, а я — милой и застенчивой. На самом деле ты была храброй, а я боялась.

Она засовывает ноги под мое одеяло и выключает свет рядом с собой.

— Можно я сегодня буду спать здесь, сестренка?

Я щелкаю выключателем на лампе со своей стороны и натягиваю на нас одеяло.

— Всегда, Грейси.

* * *

— Ты уже закончила свой проект для финала, Эверли? — тетя Кэйрис смотрит через мое плечо на накидку, которую набрасываю за прилавком в «Le Désir»[xiv], и перелистываю предыдущую страницу, чтобы показать свой дизайн для осеннего показа мод.

— Нанесла последние штрихи сегодня утром. Осталось найти подходящее кружево, — я провела пальцем по образцам. — Ни одно из них не подходит.

Кэйрис позволила мне разработать дизайн трусиков, которые носим мы с Грейси. Остальное придумали она и Хлоя.

— Я все еще не могу поверить, что ты заставила Кингстонов согласиться на это, — добавляет Кэйрис, снова рассматривая варианты кружева.

— Моя лучшая подруга — одна из них. Как только я взяла ее на борт, мне не потребовалось много усилий. Никто не может отказать Линди.

Когда несколько месяцев назад мне пришла в голову эта идея, я подумала, что шансы невелики. Белье Кэйрис и Хлои такое нежное и сексуальное, но они хотели расширить границы своего маркетинга. Моя идея была связана со спортом. Этот городок и половина высококлассных клиентов из города крупнее, которые делают здесь покупки, имеют какое-то отношение к профессиональному спорту. Поэтому мы с подругами собираемся пройтись по подиуму в финале в самых дорогих кружевных и шелковых трусиках. Шортики, бикини, французские, хипстерские и стринги с местным спортивным укуклоном

До сих пор в шоке, что Бринли согласилась на стринги, но у нее действительно отличная задница, так что кто может ее винить? Бринн ежедневно тренируется в «Крусибл», тренажерном зале MMA ее отца. Эта девушка приседает так, будто от этого зависите жизнь, а ее тело просто безумие.

— А ты уверена, что твой отец не против? — подталкивает Кэйрис. Она уточняла это уже несколько раз, а я все