История Древнего мира. От истоков цивилизации до первых империй - Сьюзен Уайс Бауэр

великана Хугенесса, разделался с Небесным быком, отверг романтическое предложение богини Инанны и проложил свой путь в сад богов, где запах его смертности испугал самого солнце-бога. Благодаря «Песни о Гильгамеше» (старейшее эпическое предание, о котором мы знаем) личность исторического Гильгамеша дошла до нас через пять тысяч лет после его смерти.

Связь между литературным и историческим Гильгамешем не похожа на связь между шекспировским Макбетом и Маормором Макбедой[46], который в 1056 году заплатил своей жизнью за убийство короля и родственника. Реальная жизнь служит чем-то вроде трамплина для предания, которое гораздо шире, чем жизнь; суть человека сохраняется, возвысившись и исказившись, но по существу оставаясь правдивой.

Значительно проще отделить вымысел от исторических реалий в «Макбете», так как подробности реальной жизни Маормора Макбеды описаны в других источниках – в то время как вне эпической поэмы существование Гильгамеша упомянуто по годам только в немногих записях, шумерском Царском списке и в паре поэм. Рассказ о безрезультатной мирной миссии Агги к Гильгамешу, изложенный ранее, – одна из таких поэм; она записана в Шумере и, похоже, несколько десятилетий (или веков) передавалась из уст в уста до того, как была записана на глиняных табличках. Найденные нами копии относятся примерно к 2100 году до н. э., когда царь Ура велел писцу записать предания о Гильгамеше. Этот царь по имени Шульги хотел сохранить запись о жизни великого героя, потому что объявил Гильгамеша своим предком (это, по всей видимости, означает, что Шульги был узурпатором, не имевшим вообще никакого отношения к Гильгамешу){50}. Поскольку указанные поэмы относятся к не столь уж далеким от жизни Гильгамеша временам, мы можем (конечно, с осторожностью) предположить, что они действительно сообщают некоторые исторические факты о деяниях царя. Эпическая поэма делает то же самое, но вычленить из них истину – гораздо более трудная задача.

Просмотрите любое издание эпической поэмы о Гильгамеше в ближайшем книжном магазине, и вы увидите, что она составлена из шести отдельных повествований, точно так же, как связанные содержанием отдельные главы вместе составляют роман. Первым преданием стоит «Повесть об Энкиду», в которой Гильгамеш делает своим другом чудовище, посланное ему богами; вторым – «Путешествие в кедровый лес», в котором он побеждает Хуваву; третьим – «Небесный бык», в котором Гильгамеш сердит богиню Инанну, а Энкиду расстраивается из-за этого; четвертым идет «Путешествие Гильгамеша», где он достигает земель бессмертного Утнапиштима, шумерского эквивалента Ноя, который живет там с тех пор, как пережил Всемирный потоп; пятым – «Рассказ о Наводнении», рассказанный Гильгамешу Утнапиштимом; шестым – «Поиски Гильгамеша», в которых Гильгамеш безуспешно пытается отыскать вечную жизнь (или хотя бы возможность вернуть юность) – и терпит неудачу. Краткий постскриптум оплакивает смерть Гильгамеша.

Эта изящная версия приключений Гильгамеша из шести глав вводит нас в заблуждение, и не слегка. Эпическая поэма множество раз переписывалась на глиняных табличках – которые, как это свойственно глине, легко бьются. Куски, разбросанные по всему древнему Ближнему Востоку, написаны на многих языках, от шумерского до ассирийского, и относятся к периоду времени от 2100 до 612 года до н. э. Самые древние шумерские копии, начиная с работ писцов царя Шульги, содержат только первые два повествования и заканчиваются оплакиванием. Невозможно выяснить, то ли другие четыре главы были частью древнего цикла, а затем оказались утеряны, то ли их добавили позднее. Третье и четвертое предания, «Небесный бык» и «Путешествие Гильгамеша», начали появляться на глиняных табличках вместе с двумя первыми примерно между 1800 и 1500 годами до н. э., переведенные на аккадский – язык, который сформировался после шумерского (на нем говорили люди, занявшие долину реки после падения городов Шумера).

К 1000 году до н. э. или около того куски всех четырех преданий появляются в Средиземноморье и распространяются по Передней Азии. История о потопе, которая существовала во множестве разных версий задолго до 2000 года до н. э., была вставлена в виде пятой главы, вероятно, лет через тысячу после смерти Гильгамеша; она явно не связана с остальным эпическим преданием. («Сядь и позволь мне рассказать тебе одну историю», – приказывает Утнапиштим Гильгамешу, а потом заводит свой рассказ, словно у него никогда не было возможности никому рассказать о потопе после того, как он покинул корабль.) А о предании «Поиски Гильгамеша», в котором он находит и теряет Древо Юности, мы можем сказать только то, что его добавили к остальным частям эпической поэмы примерно к 626 году до н. э.

Это дата самой древней копии всех шести эпических песен. Она пришла к нам из коллекции Ашшурбанапала, ассирийского царя с душой библиотекаря. Ашшурбанапал стал царем в 668 году до н. э. За тридцать лет своего правления он разрушил Вавилон, убил собственного брата (который был вавилонским царем), разозлился на иудейского пророка по имени Иона, который без конца возглашал, что Ниневея, столица Ашшурбанапала, обречена. Ко времени своей смерти Ашшурбанапал также собрал в первой в мире настоящей библиотеке двадцать две тысячи глиняных табличек. Двенадцать из них содержали эпическую «Поэму о Гильгамеше» в ее наиболее распространенной форме.

Только первые два предания можно с некоторой долей достоверности отнести к той страшной дали, когда жил Гильгамеш. Обращает на себя внимание то, что необыкновенная энергия Гильгамеша отражается в сюжетах о нем – в его путешествии на север в кедровые леса, и в погребальных оплакиваниях: к ним можно относиться как к отражению, хотя и искаженному, исторической правды. Более того, они служат несомненным источником появления первого в мире эпического повествования, в котором смерть приходит и как опустошение, и как освобождение.

В первом предании, «Повести об Энкиду», царь Урука не считается со своим народом, и тот начинает роптать:

Война – развлечение для Гильгамеша,

Надменность его не знает границ,

и днем он, и ночью верит себе лишь:

Сыновей отбирает у отцов безутешных,

хоть обязан, как царь, свой народ он беречь{51}.

Царь, данный Шумеру богами, сильная власть, которая помогала городам выжить, переросла в тиранию. Горожане Урука обратились к богам с просьбой об избавлении. В ответ боги создали из глины существо по имени Энкиду и поселили его в пустынной местности Шумера. Энкиду

не знает о том, как возделывать землю,

о том, как живет человек в наши дни,

ничего не знает он о городах, обнесенных стенами, о центрах шумерской культуры. Он выглядит сильным, похожим на бога, но ведет себя как животное – бродит по равнинам, ест траву и живет рядом со зверями; он является карикатурой на кочевников, которые всегда не ладили с горожанами.

Когда Гильгамеш узнает об этом пришельце, он посылает на пустошь проститутку, чтобы та соблазнила Энкиду и приручила его. («Она разделась догола», – повествует нам поэма.) Побежденный такой довольно прямолинейной стратегией, Энкиду проводит шесть дней и семь ночей в плотских утехах. Когда он наконец поднимается и пытается вернуться к своему образу жизни среди животных, те убегают от него: он превратился в человека.

Меньше стал Энкиду и намного слабее,

и дикие звери умчались вмиг прочь;

но он поумнел, пришла к нему мудрость,

теперь обладал он умом человека.

Теперь, когда Энкиду наделен умом человека, он должен отправиться в город, где ему и положено жить. Проститутка предлагает взять его с собой «за прочные стены Урука, где Гильгамеш правит людьми, как дикий бык».

Когда они прибывают в Урук, Гильгамеш как раз прерывает бракосочетание по праву властителя,