Отборная невеста кн. 1 - Илона Волынская

У Пыри вытянулась физиономия, видно, сообразил, что мистрис в поисках добычи могла зайти весьма далеко.

— В трактире был Слепой. — вмешался обычно молчаливый Чуч. — Так что я на полу в кухне след оставил. Большого башмака… А еще вяленое мясо на постамент к статуе Крадущейся закинул, когда мимо рынка шли.

— Считаешь, трактирщик на нищих подумает? — хмыкнула Крыска.

Мелким воровством нищие тоже не брезговали, а при малейшей попытке стребовать украденное закатывали припадки, проклиная скаредов, жалеющих хлебную корку убогим, и обещая, что после смерти те всенепременно окажутся у Крадущейся под хвостом. Со своей покровительницей они всегда делились, оставляя хоть хлеба кусок, а иногда и что посущественней. Поэтому если кража и впрямь была мелкой, с ними предпочитали не связываться.

— Стратег. — без улыбки протянул Мартин. — Почти генерал Бардис в битве у Желтых Свистунов.

Чуч аж зарделся от удовольствия — после того, как ему на помойке попалась книжка об овернских войнах, хитроумный генерал Бардис был его кумиром.

— Ладно, поглядим, что там у нас. — Мартин с шиком облизал промасленные пальцы, раскопал набросанную на пол ветошь и вытащил из-под половицы маленький тугой сверток. Внутри обнаружилась горстка монет: по большей части медных сентаво, но было и немного серебра. Отдельно, тщательно завернутые в тряпицу, лежали три золотых соверна.

Медленно и сосредоточенно, Мартин принялся пересчитывать монеты. Он хмурил лоб и шевелил губам: медяшка за медяшкой с тихим бряканьем падали в общую кучку. Пока между пальцев у Мартина не остался зажат самый последний медяк.

— Ну? Ну что? — не выдержал Пыря, с надеждой заглядывая в лицо предводителю. — Мартин, не томи, ну!

Мартин с нарочитой небрежностью кинул медяк поверх кучки монет, помолчал мгновение, равнодушно глядя на изнывающего от нетерпения Пырю и отчаянно пытающегося сохранить хладнокровие Чуча… и расплылся в широкой торжествующей улыбке.

— Мы набрали? — восторженно и почти неверяще выдохнул Пыря. — Мы набрали пять совернов для толстого Андриса? Чуууч! — Пыря на радостях ткнул приятеля кулаком в плечо, так что Чуч покачнулся. — Быть тебе всамделешним капралом!

— Мастер-капрал Чуч! — Крыска изобразила неуклюжий реверанс, а вот Мартин умудрился поклонится с настоящим изяществом:

— Поздравляю вас, мастер Чуч! А может даже, сьер-офицер Чуч?

Кровь бросилась Чучу в лицо, он задышал часто и глубоко, смиряя волнение. Капральский лагерь для солдатских сирот был его мечтой. Жилось там, поговаривали, несладко, но отмучавшись год, можно было идти в армию не простым рекрутом, а самым настоящим капралом. Ходили слухи, что выходцы из капральских лагерей даже в офицеры выбивались. Чуч в такие чудеса, конечно, не верил, но мечтать — мечтал. Только вот приютскому отбросу попасть в эти лагеря не светило ни за что и никогда.

Андриса, сына солдатской вдовы, Мартин отыскал на рынке. Был Андрис толст, неповоротлив и добродушен, и ненавидел саму мысль об армии, зато мечтал поступить в ученики к пекарю, и готов был поменять мечту на мечту. Отдать свои бумаги Чучу в обмен на деньги, достаточные для ученического взноса в пекарскую гильдию.

Собрать деньги надо было не позже весны, когда толстяку исполнялось четырнадцать — мальчишек старше в лагеря уже не брали. Сам Чуч был старше, ему уже почти сравнялось пятнадцать, но от постоянных голодовок он оставался невысоким и худым, да и два года — не пять, если кто засомневается, он сумеет отбрехаться. Да и и дожидаться, что через год устройством его дальнейшей судьбы займется мистрис Гонория, Чуч не собирался. До нынешнего дня.

Он долгим, жадным взглядом посмотрел на собранные по монетке деньги, которые должны были открыть ему желанную дорогу в капральский лагерь, тяжко вздохнул… и аккуратно отодвинул сверток в стороны Крыски:

— Пусть, вон, Крысятина берет. К швеям ученический взнос заплатим, или еще куда ее пристроим. Убирать ее отсюда надо.

Глаза Крыски изумленно распахнулись, а Пыря поглядел на Чуча с недоумением:

— Ты чего? Совсем долбанутый, а, Чучело? А ты?

— А у меня еще несколько месяцев есть, пока из приюта выставят.

— Где мы будем тебе второго такого Андриса искать? — возмутился Пыря. — Мартин, скажи ему!

Мартин подался вперед, вглядываясь в лицо Чуча, и напряженно спросил:

— Что ты узнал?

— Услышал, когда мы с Пырей кухню обносили. Там трактирная стойка почти сразу за дверью из кухни, вот и слышно всё. Вышибала из «Мамы Заи» к трактирщику подходил, спрашивал, откуда наша Крыска взялась.

— А я-то думал, чего ты там торчишь… — потерянно пробормотал Пыря.

— Трактирщик ответил? — уточнил Мартин, хотя и так было ясно.

Чуч кивнул, и мальчишки посмотрели на Крыску. Та сидела, низко опустив голову, занавесившись давно не мытыми волосами, и только пальцы ее суетились, теребя край ветхого фартука.

— Он… вышибала… меня в трактире почти голой видел. — наконец выдавила она.

Мальчишки переглянулись совсем мрачно.

— Ну и что, и ничего такого, видел и видел… — нервно пробормотала Крыска. — Я же маленькая еще! Мистрис меня еще четыре года никуда отдать не сможет, я по закону дитё.

— А кто об этом знает? — тихо спросил Мартин.

Худая, бледная, низкорослая, ручки-веточки… больше восьми лет никто Крыске не давал. Вот соображала девчонка совсем не по-детски, так что Мартин был уверен, она старше. Но вот на сколько, не знал никто, включая саму Крыску.

— Запишут как четырнадцатилетнюю — и доказывай, что это не так! Кому-нибудь… — он скривился — понятно было, что отброску никто слушать не станет.

— Это если вовсе помершей не посчитают. — буркнул Пыря. — После мора-то — одной больше, одной меньше, Гонории даже на лапу в магистрате давать не придется. Маме Зае тоже выгода — за тех, кто на кладбище числится, спроса нет. Или не понимаешь, под каких клиентов такую мелочь как ты в бордель забирают?

Крыска в ответ только кивнула: все она понимала.

— Если я в капральские лагеря сбегу, мистрис точно захочет убытки покрыть. Я слышал, она меня к лету золотарям в артель сговорила. Ей за меня артельный целый соверн обещал.

— Ну да… небось, к лету у этого гов…ных дел мастера как раз половина мальчишек от миазмов перемрет. — потерянно пробормотал Пыря. — Вот же дерьмо!

— Оно самое. — кивнул Мартин. — И наш Чуч при нем с лопатой.

Ремесло золотаря в столице Овернии было не только грязным, но и изрядно опасным. Случалось, ученики и тонули в выгребных ямах, а еще все без исключения болели: то кожную гниль подхватывали, а то и вовсе костоеду, от которых за пару лет и сгорали. Был мальчишка — нет мальчишки.

— И так не хорошо, и эдак не ладно. — вертя пальцами, словно подсчитывая