Танец над пропастью - Ирина Градова

Рита устроилась на пушистом ковре, обхватив руками колени и глядя на пляшущие язычки пламени. Ее затопило чувство умиротворения. Ощущение было обманчивым: отец погиб, расследование по делу зашло в тупик, дома ожидает масса дел, связанных с наследством и театром. Но сейчас, здесь, она могла на короткое время от всего этого отрешиться.

Внезапно Рита ощутила Митины руки у себя на плечах. Садясь к нему в машину по дороге с кладбища, она понимала, что рано или поздно это произойдет, но не представляла, как она это воспримет. Одно дело целоваться на лестнице в подъезде, другое… Все оказалось гораздо проще, чем она ожидала. Митя показал себя умелым и чувственным любовником, его руки ласкали ее тело, а губы не давали вздохнуть. Рита решила, что сопротивляться не имеет смысла. У нее было не так много опыта, однако она отнюдь не являлась девственницей, поэтому могла оценить способности Мити (если, конечно, секс вообще можно отнести к способностям). Тем не менее она еще не разобралась, какие именно чувства он в ней вызывает. Очевидно, о сумасшедшей страсти с ее стороны речи не шло, но Рита не могла не признать, что ей приятно и хорошо с Митей. Она давно не чувствовала себя желанной. Сжимая ее в объятиях, он нашептывал, какие красивые у нее волосы, губы, грудь, и она подчинилась его воле, позволив делать с собой все, что он хотел.

Потом Митя сходил в кладовую за вином, и они выпили целую бутылку каберне, а после – снова занялись любовью, и на этот раз Рита уже не чувствовала себя невольницей в его руках, а сама хотела близости сильнее, чем желала показать.

Проснулась она от холода. Камин погас, и тепло улетучилось. Девушка осторожно повернулась на бок, чтобы не потревожить спящего любовника, и обнаружила, что он не спит, а пристально смотрит на нее. Возможно, уже жалеет о том, что произошло и придумывает оправдания?

– Послушай, Митя, – начала она, чтобы ликвидировать возникшую неловкость. – То, что случилось, не накладывает на нас никаких обязательств. Мы прекрасно провели время, но…

– Пойдешь за меня замуж? – перебил он.

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что она на некоторое время лишилась дара речи. Митя заговорил очень быстро:

– Я не имею в виду, что ты должна решать прямо сейчас, я же понимаю, что Григорий Сергеевич… Но я готов ждать сколько скажешь, если ты… То есть, если мы…

Он окончательно запутался и замолчал.

– Хорошо, – произнесла она, выдавив из себя ободряющую улыбку. – Я… подумаю.

Глава 7

Она попросила Митю подвезти ее к театру. В данный момент Рите хотелось, чтобы никто не мешал ее размышлениям, а дома вся семья в сборе, и ей не удастся сосредоточиться.

На посту находился сменщик Сени по имени Олег. Он вежливо, почти подобострастно поприветствовал ее, и Рита с изумлением отметила, что это показывает, как изменился ее статус: раньше она была лишь дочерью директора, а теперь оказалась здесь главной. От нее зависело принятие решений, касающихся театра, а значит, и то, будет ли у Олега работа с приличной зарплатой или ему придется подыскивать новое место.

– Здесь Байрамов, – сообщил Олег. Рита поняла, что тихие звуки музыки вовсе не являются галлюцинацией. По мере продвижения по коридору в сторону зала они становились все громче. Рита узнала свою любимую музыкальную тему из «Камелота» – и одну из самых сложных с точки зрения хореографии. По сюжету Гвиневра по несправедливому обвинению приговорена к сожжению на костре. Артур видит единственный способ спасти жену и предлагает ей найти заступника, который согласится сразиться за жизнь и честь королевы с обвиняющей стороной. Никто из рыцарей не решается на этот шаг. Лишь Ланселот, изгнанный из Камелота, возвращается из ссылки, чтобы бросить вызов коварным обвинителям. Он побеждает в бою, и они с Гвиневрой навсегда покидают город.

Сложность исполнения отрывка в том, что музыкальная тема неоднородна с точки зрения темпа: то музыка играет медленно и плавно, то вдруг скорость нарастает, заставляя танцовщика двигаться чрезвычайно резко и быстро. Григорий Сергеевич долгое время пытался добиться от Игоря безупречного исполнения этого эпизода, но не получалось так, как он замыслил. Члены труппы в глубине души считали, что Синявский требует невозможного и только напрасно вытряхивает из Байрамова душу: никто не в состоянии исполнить то, что он хочет! В конце концов, после долгих споров и пререканий, первоначальный вариант пришлось изменить. Синявский пошел на уступки и заменил самые сложные элементы на менее замысловатые. На взгляд Риты, танец ничего не потерял, зато танцовщик мог чувствовать себя более раскованно, не боясь упасть каждую минуту. Она считала, что сложная акробатика, которую отец вплетал в классические элементы танца, не так уж и обязательна. В простоте есть своя красота, если она умело подается. Тем не менее Синявский остался при своем мнении и считал, что Игорь недостаточно старается.

Стоя в конце зала под прикрытием портьеры, Рита не верила своим глазам. На тускло освещенной единственным прожектором сцене Байрамов исполнял первоначальный вариант, задуманный Григорием Сергеевичем. Его движения были уверенными и отточенными, за все время он не сделал ни единой ошибки!

Внезапно Игорь остановился. Он повернулся лицом к залу и, прикрывая глаза рукой, громко, перекрикивая музыку, спросил:

– Это ты, Жак?

Значит, он ожидал Жаклин!

Рита вышла из тени и стала спускаться к сцене. Байрамов тем временем подошел к музыкальному центру, стоящему в правой кулисе.

– Привет, – поздоровался он, спрыгивая вниз и срывая со спинки кресла в переднем ряду полотенце. Его волосы намокли, словно он только что вышел из ванной. – Я хотел еще раз сказать, что мне очень жаль твоего отца. Каким бы он ни был, но такой смерти не заслуживал!

– Я думала, ты подойдешь к нам во время похорон, – с упреком произнесла Рита.

– Я хотел, – Игорь снова избегал смотреть ей в глаза. – Но ты ведь понимаешь, что, будучи едва ли не единственным подозреваемым в убийстве Синявского, я странновато смотрелся бы на фоне скорбящей семьи? Ты видела, сколько понаехало журналюг с камерами… Я не хотел давать им лишний повод для сплетен.

Рита в глубине души понимала, что Байрамов прав, но обида все равно никуда не делась. Сейчас, когда он стоял так близко, она снова почувствовала, как внутри все сжимается и становится трудно дышать. Так всегда происходило в его присутствии. С Митей ей хорошо, но такого щемящего чувства, когда хочется обладать кем-то, ни на минуту не выпуская из своих объятий, Рита не испытывала ни с кем, кроме Игоря. На мгновение ей показалось, что ее близость так же подействовала на него.

– Эй, там, внизу! – раздался веселый женский голос с акцентом из тени зала. Она увидела, что Жаклин резво сбегает по ступенькам к сцене. – А я слышу – тихо, думала, что ты меня не дождался! – обратилась она к Игорю, походя чмокнув в щеку Риту.

Та не могла не признать, что вместе они выглядят гармонично – стройный жилистый Игорь с крупными завитками волос, падающими на лоб и шею, и маленькая, хрупкая француженка с шапкой пушистых кудряшек и милым, хотя и несколько кукольным, личиком.

– Мы замечательно укладываемся в график! – восторженно продолжала девушка, обращаясь к Игорю. – У нас осталась неделя на шлифовку, так что, я думаю, все пройдет просто удивительно!

Удивительно, замечательно – Рита ощутила прилив раздражения, хотя, в сущности, Жаклин ничего особенно не сказала.

– Ты решил танцевать первоначальный вариант? – спросила Рита у Байрамова, просто чтобы не молчать.

– Он гораздо лучше, – кивнул тот. – Думаю, я смогу довести его до ума в оставшееся время.

На лице Жаклин отразилось удивление, и Рита с некоторым злорадством поняла, что Байрамов не поставил свою новую пассию в известность об изменениях, которые он решил внести в шоу.

– Но ведь тот вариант очень сложный! – попыталась возразить француженка. – Ты уверен, что справишься?

– Никогда не чувствовал себя более уверенным.

– Но…

– Хореограф теперь я, и только я буду решать, как надо это танцевать! – сухо перебил он и, развернувшись, направился к выходу из зала. Рита почувствовала, как по спине побежали мурашки: ей показалось, что это сказал отец, и она даже огляделась, словно ожидая увидеть парящее в воздухе довольно ухмыляющееся лицо покойного директора театра.

Приблизившись к кабинету отца, она с трепетом открыла тяжелую дверь и вошла. Уборщица продолжала прибирать помещение, хотя его хозяина не было в живых: на столе и полках – ни пылинки, бумаги лежат аккуратными стопками. Рита присела в отцовское кресло с высокой спинкой. Синявский любил добротную, громоздкую мебель, и это кресло больше походило на трон, чем на рабочий стул. Но ведь он и был здесь королем, если не богом! Отец правил театром единолично, и его «подданные» с трепетом ожидали каждого решения Великого и Ужасного.