Верная неверная - Владимир Колычев

— И очень хорошо, что ты свозил меня в больницу. Теперь я знаю, что ты благородный и великодушный мужчина.

Клим хотел сказать, что Юля вьет из него веревки, но промолчал. Еще подумает, что он жалуется.

— А ты затопишь сегодня баньку? — спросила вдруг она.

И его бросило в жар. Чувство было такое, как будто он оказался в натопленной парилке. Даже капли пота на лбу выступили.

Так и не вышло у них ничего с Юлей в первую брачную ночь, и вчера она продинамила его. Но может, сегодня случится чудо?

Они приехали домой, и первым делом он отправился готовить баню. Но париться отправился сам. Сначала должен был помыться он, и только затем Юля. Так она решила, и такую установку он принял.

Но Юля вдруг изменила решение. Клим уже заканчивал, когда открылась дверь. Он затаил дыхание в ожидании чуда, и оно произошло. Юла вошла в парилку полностью обнаженной, только распущенные по плечам волосы прикрывали скромных размеров, не сокрушительной притягательности грудь. Треугольник внизу живота она прикрывала ладошкой, но сквозь робкую улыбку на ее губах проклевывалось обещание, которое могло быть исполнено прямо сейчас.

— Я хочу лечь, — тихо сказала она.

Он освободил место, она легла на верхний полок, согнув ноги в коленях, чтобы не обжечь их о печку. Легла на живот, расслабилась, закрыла глаза. Он схватил веник, шлепнул ее по маленьким и таким нежным выпуклостям.

— Сильней! — с закрытыми глазами улыбнулась она.

А посильней он ударить не мог. Юля казалась такой нежной и хрупкой, к тому же под сердцем она носила ребенка. Его ребенка!

— Ты меня жалеешь? — догадалась она.

— Я боюсь сделать тебе больно.

— Ты как мой отец…

— Ты такая маленькая.

— Тогда не обижай меня.

Он кивнул. Нет, не мог он воспользоваться ее податливостью. Слишком уж она юная. И он очень боялся ее обидеть. Он вышел из парилки, так и не прикоснувшись к ней.

А ночью Юля сама пришла к нему и легла в постель. Сначала он обнимал ее в страхе форсировать события, но, в конце концов, природа взяла свое…

Живот стремительно увеличивался в размерах. Юля даже забила тревогу — если так пойдет и дальше, то уже к шестому месяцу она превратится в бочонок на тонких ножках. Но рост замедлился, и она успокоилась.

Клим кругами ходил вокруг нее, пытаясь предугадать каждое ее желание. Он даже запретил ей работать по дому, чтобы вдруг она не надорвалась. Но Юля не сидела на месте, она помогала женщине, которую он нанял. И еще она часто ездила к бабушке, убиралась у нее в доме. Говорят, это полезно: рожать будет легче.

Она была уже на восьмом месяце, когда Клим купил ей машину. Это была новенькая, малогабаритная «Ока», которую она очень быстро освоила. Но ездила Юля на ней без прав. Местный участковый об этом подозревал, но мер не принимал. А в райцентр она ездить не могла. Возможно, Клим потому и не пытался помочь ей с правами, чтобы она не уезжала из Семирадья далеко. Очень может быть, что Клим опасался их встречи с Димой.

Но с Димой она встретилась как раз в Семирадье. Она выходила из машины, а он — из сельпо, навстречу ей. Был мороз, с неба мелко сыпал сухой колючий снег.

Юля хотела пройти мимо, но Дима перегородил ей путь. Глянув на ее живот, выпирающий из-под цигейковой шубы, он приветливо улыбнулся, поздоровался. Юля ответила ему скупым кивком головы. Слишком уж здорово смотрелся Дима, чтобы сохранить благодушие. Более того, Юля вдруг почувствовала злость за то, что он не боролся за нее. Она могла бы вынашивать сейчас его ребенка, он мог быть ее мужем. Из них бы вышла прекрасная пара, не то что с Климом… Да и любила бы она Диму. Любила бы его гораздо сильней, чем Клима… С Климом ведь не любовь, так, скорее, привязанность. И тоска.

— В магазин? — спросил он.

— А ты не видишь?

— А чего так невежливо?

— А чего ты к замужним женщинами пристаешь?

Юля должна была уйти, но ноги как будто приросли к земле. Она хотела быть рядом с Димой.

— Не пристаю. Просто разговариваю… Давно не виделись.

— Как здоровье? — спросила она.

— Нормально все. Хожу вот, даже не хромаю. И машину сделали. — Он кивнул на свою «восьмерку», но Юля на нее даже не глянула. Все внимание на Диму.

Какой же он красивый!.. С Климом она ложилась по собственной воле, но без всякого желания. Можно сказать, она принуждала эту свою волю. А с Димой было бы все по-другому. С ним бы она не вылезала из постели. С ним бы она поняла, что секс — это прекрасно… Но Дима чужой, и своим уже никогда не станет. Она замужем, ждет ребенка, и этим сказано все.

— Работаю в Поречье. Директором автозаправки. Скоро кафе работать будет, если хочешь, приезжай.

Юля едва не кивнула в знак согласия — так ей вдруг захотелось заглянуть к Диме на заправку.

— Я, можно сказать, король бензоколонки, — сказал он. — Но мне нужна королева.

— У тебя есть королева, я видела.

— Где ты видела? В больнице? Нет у меня с ней ничего…

— Мне все равно, — пожала плечами Юля.

Она могла влюбиться в Диму. Возможно, это уже даже произошло. Но ревности не было. Ей действительно все равно, с кем он встречается… Это даже хорошо, что у него есть девушка. Женится на ней, заведет потомство. И когда это случится, Юля окончательно вычеркнет его из своей жизни.

— Не все равно. — Он не хотел верить ей.

— Все равно. — На этот раз Юля закрыла глаза, чтобы казаться более убедительной.

— А мне вот не все равно, с кем ты. Я постоянно думаю о тебе…

Юля не хотела этого слышать. Она боялась урагана чувств, который мог подняться у нее в душе.

— Мне пора.

И она сбежала от Димы. Обогнула его и быстрым шагом зашла в магазин. Преследовать ее он не стал. Это хорошо, что у него была гордость.

Весна цвела пышным цветом, но только сейчас Юля почувствовала ее возбуждающее дыхание. Чувство у нее было такое, как будто она освободилась от бремени, которое мешало ей дышать, чувствовать вкус жизни. Но это не удивительно, она родила, и теперь она одна в своем теле. Теперь она снова может распоряжаться собой на свое усмотрение.

Она уже оправилась от родов и могла стоять у окна. И даже ребенок перестал вызывать у нее отторжение, как в первый день. Так вдруг захотелось заорать от отчаяния, когда ей впервые подали этот закутанный в пеленку живой комочек. Ей всего восемнадцать лет, вся жизнь впереди, а она уже мама. Столько мучиться, страдать, и в конечном итоге получить камень на шею… Но так она думала только в первый день, сейчас же на душе спокойно. И она больше не чувствует себя утлым суденышком посреди бушующего моря. Может, потому что рядом — надежный причал.

Клим стоял внизу, он казался гранитной глыбой, а взгляд его сиял, как огонь на путеводном маяке. Он стоял непоколебимо, в нем чувствовалась сила, которая и защитит ее, и проведет по жизни верным путем.

Юля махнула рукой раз, другой, прогоняя его, но Клим не уходил. Он готов был стоять под окном ночи напролет, лишь бы не терять ее из виду. Но Юля не могла похвастаться такой стойкостью, поэтому сама отошла от окна.

— Муж? — спросила немолодая женщина, стоящая у соседнего окна.

Она считалась старородящей, но в Подреченском роддоме была только одна комфортабельная палата, и ее туда поместили. Вместе с Юлей. Клим готов был заплатить любые деньги, лишь бы жена ни в чем не нуждалась. Но при этом он не рассматривал такой вариант, как Ярославль, или того круче — Москву.

А Ирина Павловна собиралась рожать в Москве, только вот доехать не успела. Впрочем, она и здесь родила без осложнений. И ребеночек у нее такой же хорошенький, как у Юли.

— Муж. — Юля косо глянула на нее.

Обычно Клим не вызывал восторгов со стороны тех, кто видел его впервые. И она уже привыкла к нелестным о нем суждениям. Но Ирина Павловна думала сейчас не только о Климе, она насмехалась и над самой Юлей, которую угораздило выйти за такого замуж. Она могла думать о ней как об ущербной дуре.

— Что это у него за шрам? — без всякого отвращения спросила женщина.

— Эхо войны.

— Чечня?

— Афган.

— А моего по Чечне носило.

Юля видела мужчину, который приходил к Ирине Павловне. Лет тридцати пяти, степенный, представительный, он совсем не был похож на боевого офицера. И уже тем более на солдата. Но может, он работал там…

— Клим в плену был, еле выбрался.

— Да уж, война — не мать родна… Кто у тебя муж?

— Фермер.

— Кулак.

— Кулаки в прошлом остались.

— Твой из настоящего, — усмехнулась Ирина Павловна. — Типичный такой кулак. Крепкий, как мельничный жернов… Как с ним в постели? — В ее вопросе чувствовался настоящий, неподдельный интерес.

— Что? — смутилась Юля.

— Ты прямо как девочка! — глянув на нее, усмехнулась женщина.