Любовь может все - Мэрили Андерсон

— Похоже, что эту черту она передала своей внучке.

Вероятно, он был прав, и Селия не стала с ним спорить.

— У меня грандиозные планы на вечер.

— Вычеркни меня из этих планов. Я и так уже без всякой пользы потратила большую часть дня.

— Но она вовсе не прошла без пользы.

Селия удивленно взглянула на него.

— А я думала, что военные все делают по расписанию.

— Но не в отпуске. Неужели ты никогда не действуешь под влиянием минуты?

Она подумала о круизе.

— Однажды такое было.

— Но ты должна сделать что-нибудь опрометчивое, а то жизнь пройдет мимо, а ты и не заметишь.

— Я провожу свои дни, помогая людям, которым в голову не приходило планировать собственное будущее. Почти все женщины, попадающие к нам, никогда не думали, что их бросят мужья и на них сразу свалится множество проблем.

— Я не предлагал тебе слепо бросаться в другую крайность. Существует золотая середина.

— Меня удовлетворяет жизнь такой, как она есть.

Селия подумала, что кривит душой. Так она рассуждала до поездки в круиз.

Положив покупки на пол, он подвинулся к ней.

— Как ты можешь это знать, ведь ты никогда не жила по-другому? — сказал он, дотрагиваясь пальцем до ее холодной, покрасневшей от мороза щеки.

Машину тряхнуло, и их бросило друг к другу. Невероятно, подумала она, что в этом старом такси, пропахшем табаком, ее тело, закутанное во множество одежд, будет так трепетать от желания.

— Мы должны где-нибудь остановиться, чтобы купить ветки шелковицы.

Она взглянула на него, пытаясь понять смысл слов.

— Прости, что?

— Ветки шелковицы. Мы будем бросать их в огонь — когда они горят, то источают чудесный аромат.

Очень трогательно, но сегодня вечером ей, похоже, не хватало только ароматотерапии!

— Не будет никакого сидения у камина, — напомнила она, — и никаких эггногов тоже.

От улыбки морщинки в уголках его глаз стали заметнее.

— Как тебе нравится портить людям настроение.

Отвернувшись, она посмотрела в окно. Иногда, когда делать было нечего, Селия любила предаваться фантазиям, как она занимается любовью на кровати с простынями из алого атласа в комнате, освещаемой только пламенем из камина.

Немного вина, немного сухих шелковичных листьев в камине — да, можно было представить, чем должен закончиться вечер, начавшийся таким образом.

Она помотала головой, чтобы избавиться от этих мыслей.

Такси остановилось перед домом. Когда Селия вышла на морозную улицу, здравый смысл вновь вернулся к ней.

Компьютер Шеннон был напичкан всевозможными замысловатыми играми, заставлявшими гостей мужского пола забывать обо всем на свете, кроме светящегося экрана монитора.

Сначала чай. Потом нужно заказать пиццу. После обеда она пошлет Марка наверх и постарается заинтересовать его какой-нибудь очень сложной игрой. Тогда остаток вечера будет в ее распоряжении.

Сидя на кухне, Марк наблюдал, как Селия заваривает чай. Кажется, напряженность, не покидавшая девушку со времени его приезда, исчезла.

А теперь самое удобное время признаться в том, что он все-таки получил ее телеграмму. Конечно, Селия поймет, почему он не рассказал раньше, и они вместе посмеются над этой маленькой хитростью.

Он начнет рассказ с того, как поднялся на борт круизного теплохода, полный решимости встретить свое будущее, но еще не зная, каким оно будет. И в этот момент он увидел ее. Он скажет, как его поразила ее улыбка стоимостью в миллион долларов. Он не думал, что это выражение обретет подлинный смысл, пока не прилетел в Бостон и не узнал от Шеннон, что Селия принадлежит к семейству тех самых Харгрейвов.

Чтобы показать, что ему безразличны ее деньги, он будет настаивать на составлении брачного контракта.

Он уже раскрыл рот, чтобы все рассказать, но Селия заговорила первой.

— Возможно, я выглядела лгуньей, когда не призналась, что я та самая Харгрейв, но надеюсь, ты понимаешь, почему мне пришлось сделать это. Моя семья не имеет к этому никакого отношения. Просто я реалистка, а не мечтательница.

«Как ты». Хотя слова не были произнесены, он ясно услышал конец фразы.

— Но это не беспокоило тебя в тот вечер, когда я сделал тебе предложение, — напомнил он.

Чашка в руках Селии звякнула о блюдце.

— Мысль о том, что можно сделать что-то, не рассуждая, повинуясь импульсу, довольно привлекательна. На поездку меня подбила Шеннон. Она большая любительница нарушать правила и эпатировать окружающих.

Селия подумала, что на ее месте должна была быть Шеннон, веселая, красивая, длинноногая.

— А ты разве не любишь нарушать правила?

— Я всегда знала, чего от меня ожидают. Шеннон родилась ниспровергательницей устоев и бунтовщицей. Как только ей стукнуло восемнадцать, она сбежала из дома.

— Должно быть, ты тоже делала что-то, не укладывающееся в правила.

— Да, например, я не вступила в «Харгрейв интернешнл» после того, как меня приняли в коллегию адвокатов, чего все ожидали. Бабушка была в шоке, она уже приготовила на дверь золотую табличку с моим именем.

— У нас гораздо больше общих черт, чем ты думаешь. — Он знал, что хватается за соломинку, но сейчас это был единственный выход. — Я уехал в Аннаполис вместо того, чтобы остаться на ранчо отца. Он никак не мог понять, почему я предпочел военное училище ловле гремучих змей.

Селия поежилась, и он усмехнулся.

— Я чувствовал то же, что и ты. К несчастью для отца, его попытка со змеями провалилась. То же самое случилось и с планом по выращиванию экзотических кактусов. Сейчас он разводит шиншилл, хотя движение в защиту животных скоро приведет к концу и это начинание. Но я не сомневаюсь, что тогда он затеет что-нибудь другое. Возможно, он наконец решится сделать то, о чем мечтал долгие годы, — поедет на Юкон, чтобы заняться мытьем золота.

— Ты сказал, что вырос в семье среднего достатка.

— Я просто не хотел тебя пугать. В то время я не знал, что под Декларацией Независимости стоят подписи двух твоих предков. В отличие от тебя я не имею таких глубоких корней. Насколько мне известно, никто из моих предков не принадлежал к миру бизнеса. Кроме того, я даже не знаю девичьей фамилии моей бабушки. Она утверждает, что ее родители были цыгане, которые оставили ее на ступеньках дома для сирот в тот день, когда она родилась. Подобные прискорбные случаи сильно подкосили мое фамильное древо.

Селия расхохоталась.

— Мне кажется, что легче создать себе имя, чем пытаться жить и работать, когда оно давит на тебя, — сквозь смех произнесла она, — ведь тебе никто не напоминает каждый день, что твой дед произвел революцию в автомобильной промышленности, предоставив своим рабочим оплачиваемые отпуска, а твой прадедушка запатентовал процесс очистки, который до сих пор используется при производстве стали, что хлопковые склады прапрадедушки стабилизировали экономику Новой Англии после Гражданской войны. Скучно, когда постоянно напоминают, что нужно быть достойной их.