Боевой выход - Анатолий Гончар

– Ладно, хорошо, молодец, – Сергей одобряюще положил руку на плечо Юдина, – правильно сделали, что доложили. Иди к тройке. И не ломай голову, «чех» уже наверняка давно смылся.

Убеждая бойца, Ефимов пытался убедить в этом самого себя.

А Мухади, наконец поняв, что его «крепость» никто штурмовать не собирается, расправил поникшие было плечи и пальцами левой руки загнул усики чеки у лежавшей на столе гранаты. После чего уселся поудобнее и предался своим далеко отстоящим от войны мыслям, но автомат из рук выпускать не стал. Он сидел так до тех пор, пока не зашла луна, а колыхнувшиеся под окном тени не подсказали ему, что русские наконец-то уходят, покидая поросшую лесом песчаную косу, чем-то так приглянувшуюся им этой ночью. Надо было бы сообщить амиру о разведывательной группе русских, но радиосвязи у Мухади не было; бежать же среди ночи до ближайшего тайника не хотелось. Великим патриотом он себя не считал, да и особой ненависти к русским тоже не испытывал. А воевал… что ж, жить как-то надо. Посидев так еще несколько минут, Мухади положил оружие на стол и погрузился в сладкую дрему.

– Три минуты – начало движения, дистанция десять метров, – едва слышно бухтел рядовой Гришин, передавая по тройкам приказ группника о выдвижении. Сказав, контрактник бежал дальше, а за его спиной начиналась суетливая возня: кто-то подтягивал слегка отпущенную разгрузку, кто-то запихивал в рюкзак вынутый коврик, кто-то спешил в преддверии предстоящего движения слегка облегчиться.

Луна ушла за горизонт, но на воде по-прежнему играли блики никогда не гаснущего в Чечне электрического света, падающего из окон стоявших по левому берегу домов и разливающегося от повсюду развешанных уличных фонарей. Казалось, что чеченцы не знают даже такого слова «выключатель». А что выключать, если за электричество они не платят? А если оно даром, то пусть светит, освещая черную бесконечность ночи.

Ефимов посмотрел вдаль на темное в желтом электрическом свете речное русло, вздохнул и, накинув на плечи лямки рюкзака, взял в руки оружие.

– Пошли? – буквально из-под низко нагнутой ветки дерева вынырнул уже полностью экипированный Шадрин.

– Пошли, – согласился Сергей. И тут же отдал команду впереди стоящему Тушину: – Двигаем!

Перед этим БЗ Ефимов переставил Тушина и Довыденко, поменяв их местами. Довыденко, находясь в головном дозоре, слишком нервничал, и это сразу (еще на первом боевом задании) бросилось в глаза идущему за ним старшему прапорщику.

«В тыловой тройке ему будет поспокойнее, – решил Ефимов, – а если что, то и присмотреть за ним там кому тоже найдется. Командирская хватка у Шадрина крепкая. Бойцы его тройки разве что на цыпочках перед ним не ходят».

И рассудив таким образом, Сергей отправил рядового Довыденко в тыл и больше за него не переживал.

Все, людская цепь тронулась с места и вышла на открытое пространство речного русла. К счастью, опасения Ефимова оказались напрасными: электрический свет хоть и слепил глаза, но все же его мощности не хватало, чтобы подобно лунному осветить сразу оба берега реки. На правом, удаленном от села участке было относительно темно. Сергей почти упокоился и уже начал подумывать, что им все же удастся сохранить хоть какую-то скрытность, когда впереди идущий разведчик-пулеметчик рядовой Тушин остановился, и со стороны головняка послышались быстро приближающиеся шаги.

– Командир, – из темноты показалась широкоплечая фигура рядового Прищепы.

– Что у тебя? – Появление контрактника удивило, но не обеспокоило командира группы. Если бы было что серьезное, уже б стреляли.

– Там справа тоже дома, свет. – Чувствовалось, что Прищепа едва сдерживается, чтобы не разразиться отборной руганью.

– Плащ-палатку, – скомандовал Ефимов, садясь на колени, доставая из кармана карту, а заодно и черный прямоугольник джипиэса. По прикидкам старшего прапорщика, они уже почти закончили свой путь по реке, и где-то здесь совсем рядом должно было быть место впадения небольшой речушки. Именно по ее руслу, повернув вправо, и предстояло продолжить свое движение ефимовской группе.

Зашуршала разворачиваемая палатка, и темный полог, накрыв прапорщика, соприкоснулся краями с каменистой почвой. Подождав, когда разведчики обожмут края плащ-палатки, Сергей включил джипиэс, и пока светлые и темные точки на электронном экране, обозначающие летающие над миром спутники, собирались в достаточную для снятия координат стайку, он развернул карту и попробовал приблизительно определить точку своего стояния. Все правильно, до места слияния речных вод оставалось совсем ничего. Сняв координаты, Сергей соотнес их со своими соображениями. Судя по данным электронного прибора, до нужного поворота было еще ближе, чем ему думалось, то есть совсем ничего. Сложив карту и отключив джипиэс, Ефимов тихонько скомандовал:

– Убирай!

Брезентовый край плащ-палатки пополз вверх, впустив под себя струю свежего воздуха. После нагретого дыханием подпалаточного пространства он казался не просто свежим, а реально холодным.

– Командир, – первым, кого увидел Сергей, освободившись от брезентового полога, был старший сержант Шадрин. – Там два дома по сторонам ручья. Я, пока вы тут… вот… сходил, посмотрел. Бесполезно, скрытно не пройти. Светло как днем.

– Так. – Сергей, только что разглядывавший карту и вполне отчетливо представлявший окружающую местность, понимал, что другого пути нет. Пока они станут взбираться вверх по отвесным стенам речного берега, наступит утро, и на сам хребет придется подниматься уже днем. Если, конечно, вообще смогут подняться и при этом никто не сорвется и не переломается. – Предложения?

– А, мать ее греб! – не сдержался Шадрин. – А пошли они все нах! Мы, что ли, с вами планировали этот маршрут? Вот и путь идут… все… они… С-с-с-уки. Хотя бы на карту разок глянули, наверняка там вокруг ручья домики понатыканы.

Ефимов угрюмо хмыкнул и промолчал. Он-то эти домики видел, только не придал значения. Может, они давно нежилые? Доверился вышестоящему начальству. Оно-то ведь должно было знать обстановку, раз планировало этот маршрут?! Ведь думали, наверное, решали, куда и зачем, а не просто так ручкой в карту ткнули. Эх, блин, ну как же так-то, господа начальники? Впрочем, и сам хорош! Надо было не просто посмотреть, но и уточнить.

Появилось желание громко и матерно выругаться. На душе стало погано. Утешало лишь то, что о горящих в ночи огнях не подумал не только он. Увы, о них не вспомнил никто из присутствовавших на постановке задач офицеров. А ведь там были и ротный, и почти все группники второй роты. Хотя им-то что, это не их боевая задача, а значит, и не их головная боль…

Из провала безрадостных мыслей Сергея вывел поспешный шепот стоявшего рядом Шадрина.

– Пойдем, командир, где определили. В задницу их, и пусть все видят. Обстрелять, если повезет, не обстреляют, а что «чехи» к нам на засаду не придут, да и хрен с ними. Может, их тут и нет. А может, никто нас и не заметит; ночь ведь, спят.

– Может, – неохотно согласился Ефимов. По всему выходило, что Шадрин прав и выбора у них нет. – А, мать его греб! – повторил он вслед за своим сержантом и, махнув рукой, совсем по-никишински скомандовал:

– Алга!

Заглушаемые бормотанием реки, чуть слышно заскрипели камни, и группа, подгоняемая близостью наступающего утра, двинулась в направлении уже виднеющихся впереди зданий.

Идрис со своими людьми, заночевав в тайном схроне, расположенном сразу же за двором надежного человека, рассчитывал выйти в путь на рассвете. Дело, по которому его отправил амир, не предполагало рискованной спешки. Во всех его действиях не должно было быть места случайности. Все, что ему предстояло сделать, было поэтапно расписано на бумаге и тщательно выучено. Куда, во сколько, как, где. По часам, по минутам, в точности придерживаясь графика. Идрис спокойно спал, зная, что едва забрезжит – его разбудят, но его разбудили раньше. Во дворе остервенело брехала собака.

Все оказалось даже хуже, чем мог предположить решившийся на эту авантюру Ефимов. Дома стояли едва ли не у самого уреза воды… с обеих сторон. Бивший во все стороны свет уличных фонарей слепил. У Сергея появлялась идея расстрелять их из бесшумников, но он быстро отказался от этой мысли. Звуки бьющегося стекла и стук попавших в абажур или столбы пуль (гарантии, что этого не произойдет, не мог дать никто) разбудили бы хозяев почище, чем скрип камней под ногами разведчиков. Оставалась надежда, что в домах все спят и их никто не заметит. Эта надежда рухнула с первым звоном поднимающихся звеньев собачьей цепи. Сидевший на привязи пес, смесь среднеазиатской овчарки и какого-то местного волкодава, лениво поднял морду вверх и первый раз, так, чтобы только обозначить свое присутствие, негромко брехнул. Затем, видимо, недовольный, что потревожившие его сон никак не отреагировали и вместо того, чтобы повернуть назад, как ни в чем не бывало пошли дальше, сердито рявкнул и зашелся в долгом, неприличествующем такому большому псу лае. Спецназовцы, понявшие, что теперь уж точно терять нечего, подхватились и перешли на бег, спеша как можно быстрее покинуть освещенное пространство. Вскоре устье речушки осталось позади, и лишь сидевший на цепи пес продолжал обеспокоенно лаять, а головной дозор разведгруппы вновь перешел на шаг.