СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. БЕСЕДЫ (ОМИЛИИ). - Святитель Григорий Палама

А для других препятствием к тому, чтобы они пришли (к вере в Господа) служили имения и браки и заботы о житейских делах; все это отстранила и как бы отрезала от мыслей расслабленного присущая ему расслабленность. И посему иногда для грешников лучше болеть, чем быть здоровыми, когда болезнь содействует им к спасению. Ибо болезнь притупляет и врожденные побуждения у человека ко злу, и, тем, что человек переносит страдания, связанные с болезнью, она как бы уплачивая долг за соделанные грехи, делает человека способным к принятию сначала здравия души, а, затем, вот, и телесного здоровья. В особенности это бывает тогда, когда больной, понимая, что здравие зависит от Бога, доблестно переносит беду и с верою припадает к Богу и делами, насколько это позволяют его силы, умоляет о милости. Это и оный расслабленный делами, как мог, показал, и Господь и делом и подлинными словами явил это, хотя фарисеи, не будучи в состоянии понять, хулили и роптали. Ибо «видя», говорится, «Иисус веру их, — как спускаемого прикованного болезнью к одру расслабленного, так и спускающих его с кровли, — говорит расслабленному: чадо, отпущаются тебе греси твои». О, блаженные слова! — «Чадо», слышит он обращение к нему, и (этим) усыновляется Небесному Отцу вступает в тесную связь с Безгрешным Богом, тотчас же и сам став безгрешным, вследствие отпущения грехов; и чтобы последовало и обновление тела, он сначала воспринимает душу, возвышающуюся над греховностью, от Ведущего, что вследствие того, что сначала душа пала в сети греха, последовали, по праведному Его суду, болезни для тела и смерть.

Но книжники, услышав эти слова, «помышляли», говорится, «в сердцах своих: что Сей тако глаголет хулы? Кто может оставляти грехи, токмо един Бог?» Господь, как Творец сердец и Разумеющий скрытые помыслы сердец книжников, говорит им: «Что сия помышляете в сердцах ваших? Что есть удобее рещи разслабленному: отпущаются тебе греси твои: или рещи: востани, и возми одр твой и ходи?» Книжникам представлялось, что Господь, будучи не в силах исцелить расслабленного, прибег к тому, что не обнаруживается явно, именно — к отпущению грехов, которое единым словом сказать, и то в авторитетном и повелительном тоне, не только — хула, но и совершенно легко сделать всякому желающему. Посему Господь и говорит им: если бы Я желал произнести лишь странные слова, не имеющие на деле результата, то с равным успехом мог бы не связывать одно с другим, именно — исцеление расслабленного с отпущением ему грехов; но Я это намеренно делаю, чтобы вам было известно, что мое слово не бездейственно, и не потому что Я не в силах даровать исцеление от недуга, Я прибег к дарованию отпущения грехов, но Я обладаю божественной властью на земле, как Сын Единосущный Небесному Отцу, хотя по плоти Я стал единосущным и вам, неблагодарным. Тогда говорить расслабленному. «Тебе глаголю, востани, возми одр твой, и иди в дом твой. И воста абие, и взем одр, изыде пред всеми».

Эти слова и чудо явились опровергающим ответом на мысли книжников, но, с другой стороны, они как–то гармонируют с ними: ибо это — правда, что никто из людей не может своей властью отпускать грехи. Но в том–то и заблуждение и безумие фарисеев, что они считали Христа за простого человека, и не видели в Нем Всемогущего Бога. Ибо произошло то, что никто никогда не видел и не слышал ранее, именно: ныне явился Бог и Человек, имеющий сугубую природу и обладающий сугубым действием («энергией»): говорящий действительно, так как это свойственно нам, людям, творящий же елика хощет — словом и единым повелением, как — Бог, и Своими делами уверяющий, что Он — Тот, Кто в начале все создал, как говорится в псалме: «Рече, и быша, Той повеле, и создашася» (Пс. 32:9). Посему и в этом случае за Его словом немедленно последовало и дело. — «И взем одр, изыде пред всеми: яко дивитися всем». Ибо и среди людей прощение проступков, если кто обидел кого, часто производится словом, но чтобы болезнь, и то таковая болезнь, могла обратиться в бегство силою единого повеления и слова, это возможно — только Богу. Посему Евангелист говорит, повествуя, что все видящие (совершенное Господом исцеление расслабленного) удивлялись и прославляли Бога, т. е. Его, конечно, Творца сего неизреченного чуда, лучше же сказать, — Творящего славные и страшные дела, которым нет числа, — говоря: «Яко николиже тако видехом». Но те люди, действительно, таким образом словами воздавая славу и возвещая чудо, большее всех прежде бывших чудес, говорили: «Николиже тако видехом». Мы же не можем теперь так говорить: потому что мы видим многие и гораздо большие, чем это, дела, совершенные не только Христом, но и Его Учениками и бывшими после них преемниками, и то совершаемые единым призыванием имени Христова. Посему, братие, теперь уже мы Его будем прославлять делами, возвышенным умом воспринимая это чудо, как пример для добродетели: ибо всякий предающийся услаждениям, расслаблен душою, лежит на одре сладострастия с соответствующей сему расслабленной разнузданности тела. Но когда, убежденный евангельскими увешаниями, покаявшись, он восторжествует над своими грехами и над порожденной ими расслабленностью души, тогда он бывает приносим ко Господу сими четырьмя: презрением к себе, исповедью согрешений, обещанием на будущее воздерживаться от зла и молитвой к Богу. Но они не могут приступить к Богу, если только не раскроют крышу, разметав черепицы, глину и иной материал. Кровлей же в нас является мыслительная часть души, как все в нас покрывающая; заключает же она в себе как бы многочисленный, нагроможденный материал, имеющий отношение к страстям и к земному. И вот, когда это состояние станет расцеплено и уничтожено сими вышереченными четырьмя, тогда действительно мы сможем быть спущенными, т. е. истинно смириться и припасть и приступить ко Господу, и просить и получить от Него исцеление.

Но когда же совершаются эти дела покаяния? — Когда Иисус пришел «в Свой град», т. е. во плоти пришел в мир, который является Его собственностью, как Его создание, как и Евангелист говорит о Нем: «Во Своя прииде, и Свои Его не прияша. Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его» (Ин. 1:11–12). Посему и расслабленный духом, с верою таким образом припадающий, немедленно же слышит от Него: «Чадо», и воспринимает и отпущение грехов и исцеление, и не только это, но и силу приемлет к тому же, чтобы взять свой одр, на котором он лежал прикованный к нему, и нести. Под «одром» же разумей — тело, в котором покоится ум, следующий плотским стремлениям, и который, подавленный телом, придерживается дел греховности. Но после выздоровления, наш ум является теперь ведущим и носящим тело, как подвластное ему, и им являющий плоды и дела покаяния, так что видящие прославляют Бога, видя сегодня Евангелистом того, кто вчера быль мытарем, Апостолом — гонителя, Богословом — разбойника, сыном Небесного Отца — того, кто незадолго перед тем обитал со свиньями, — если же хочешь, — и (не просто сыном Небесного Отца, но и) восхождение в сердце полагающего и идущего от славы в славу и простирающегося изо дня в день к большему.

Посему Господь и говорит Своим: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже на Небесех» (Мф. 5:16). Говорится же это не в том смысле, будто бы Он заповедует нам показывать себя; но Он заповедует богоугодно жительствовать; но как свет, не имея отношения с внешним миром, однако притягивает к себе взоры зрящих, так богоугодное жительство привлекает к себе вместе с очами и души людские. И еще: как при свете солнца, мы восхваляем не воздух, участвующий в сиянии, но — солнце, обладающее светом и подающее озарение его; и если даже мы и восхваляем эфир, как светящийся, то насколько больше восхваляем солнце? Так и в отношении человека, являющего добродетельными делами, сияние Солнца Правды: ибо такой человек, как только становится замеченным, возвышает людей к славословию Небесного Отца, Солнца Правды — Христа. И не говоря уже о больших добродетелях, скажу, что когда вместе с вами предстоя Богу в священной Церкви, обернувшись, я посмотрю на тех, которые с разумением и с сокрушением воссылают Богу песнопения и моления, или же вижу кого в молчании и в погруженности стоящего и внимающего, то и этот единый вид меня окрыляет и я исполняюсь довольством и славлю Отца, Иже на Небесех — Христа, без Которого никто не может сделать ничего благородного и чрез Которого всякое успешное действие производится в людях.

Но что нам сказать о тех, которые не в молчании предстоять, не участвуют в воспевании славословий, но разговаривают друг с другом, и нашу словесную службу Богу смешивают с какими–то праздными разговорами, и сами не слушают священные и боговдохновенные слова, и желающим слушать — мешают? Доколе, о, вы — такие люди! — будете хромать на оба колена, как сказал бы Фесвитянин Илия, — желающие одновременно участвовать и в молитвах и в неблаговременных, земных разговорах, и не исправляющие друг друга, как это подобало бы, но взаимно всячески губящие друг друга, лучше же сказать — сами друг другом уничтожаемые? Доколе не удержитесь вы от суетных слов, но Дом Молитвы будете делать домом торговли или вести страстные разговоры, Дом, в котором произносятся и воспринимаются слухом словеса жизни вечной? Эту вечную жизнь мы, с нашей стороны, просим у Бога с непостыдной надеждой; а, со стороны Бога, она даруется тем, которые всей душою и всем помышлением молят о ней, — но не тем, которые даже, так сказать, и не полный язык подвигают к молитве. Ныне у нас, братие, жертва приносится не чрез огонь, как при Моисее, но словом совершается. Посему, в то время как огнем возносимая Богу жертва воспринималась, приносившие вне чуждый огонь, вместе с Кореем восставшие против Моисея, были сожжены священным огнем, возгоревшимся против них.