ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки - Владимир Муравьев

— Убей меня, Менелай, — сказала она, расстегнув пряжку на груди. — Вонзи мне в грудь твой меч, довольно из-за меня лилось крови.

И вдруг опустились руки у Менелая.

— Изменница родному городу, изменница мужу и дочери! Ты достойна смерти. Но ты слишком хороша для нее. Накинь на голову покрывало и иди за мной, Елена.

Закрыв лицо — от троянцев, а равно и от ахейцев, — Елена смиренно шла за Менелаем. А среди пожарищ и дыма спокойно стояла в венке из белых роз богиня Афродита и смеялась им вслед:

— Понял ты теперь, царь Менелай, что вся твоя сила и острая медь ничего не стоят перед нежной силой Афродиты!

Вскоре отплыл корабль Менелая, а на палубе его, на мягком ложе, возлежала Елена — причина гибели стольких героев. По прошествии недолгого времени они приплыли домой.

Прекрасная Пенелопа, супруга Одиссея, одиноко и печально сидела у окна своего дворца за ткацким станом, медленно перебрасывая челнок из руки в руку. Минуло уже почти десять лет, как ахейцы взяли Трою. Давно уже вернулись уцелевшие — и мудрый старец Нестор в свой Пилос, и Менелай мирно жил в Спарте с Еленой, а Одиссея все нет! Где-то странствует Одиссей вдали от родной Итаки. Да и жив ли он?

За окном сияли в свете Гелиоса-солнца скалистые берега острова Итаки. Более двадцати лет назад Одиссей привез сюда свою молодую жену. Под мерный стук ткацкого стана она вспоминала первую встречу с могучим кудрявобородым Одиссеем в доме Тиндара. А когда отец спросил ее: «Кто ей дороже: он или жених?», она только стыдливо зарделась и молча закрыла голову покрывалом. Потом родился сын Телемак… Однако ему было не больше года, когда приплыли Агамемнон и Паламед и вынудили Одиссея ехать под Трою.

Десять лет ждала она конца войны, вела хозяйство и растила сына. Но кончилась война, а мужа нет… все нет. И Телемак уже возмужал — ему двадцать один год…

Но медное полированное зеркало говорило Пенелопе, что она все еще прекрасна…

Если бы только она знала, каким за эти годы смертельным опасностям подвергался ее муж, она и вовсе лишилась бы покоя.

Однажды корабли Одиссея забросило на остров, где жили одноглазые великаны-циклопы. Один из них, Полифем, захватил Одиссея со спутниками в плен и каждое утро и каждый вечер двух из них съедал. Лишь хитростью, ослепив Полифема, Одиссей спасся. Однако Полифем был сыном Посейдона, и «колебатель земли» стал мстить. Не раз почти уж достигал Одиссей родной Итаки, но снова буря, посланная Посейдоном, отбрасывала его обратно, в чужие страны. Побывал Одиссей и в стране лотофагов, питавшихся лотосом, лишающим людей памяти о родине. Проплыл и мимо острова Сирен, сладкогласным пением заманивавших мореплавателей на острые рифы.

Побывал он и у волшебницы Цирцеи, которая опоила его спутников вином и превратила в свиней. Чудом избежал этого и сам Одиссей. В конце концов погибли все двенадцать кораблей Одиссея, и сам он нашел спасение на острове нимфы Калижо. Оттуда, снарядив плот, Одиссей один поплыл под парусом в Итаку. Но и здесь увидал его Посейдон, послал бурю и потопил утлый плот. Одиссей тонул, захлебываясь в горькой морской воде, и лишь морская богиня Левкотея спасла его, дав свое нетонущее покрывало. Достигнув земли народа Феоков, Одиссей был радушно принят их царем Алкиноем. Ему поведал Одиссей всю свою горестную историю.

Щедро одарив Одиссея, добрый царь Алкиной на своем корабле отправил Одиссея в Итаку.

Близко уж было свидание, но Пенелопа об этом не знала! Долгие дни и бессонные ночи коротала она в слезах и печали у своего ткацкого стана.

Через плотно закрытые двери в покои Пенелопы доносились шум пира, пьяные выкрики мужских голосов. Это пировали десятки буйных женихов, уже несколько лет добивавшихся согласия царицы Пенелопы на брак с одним из них. Они ежедневно врывались во дворец Одиссея, резали его скот на свои пиры, пили его вино и требовали, чтобы Пенелопа сделала между ними свой выбор. Но перед нею неотступно стоял образ Одиссея. До сих пор она еще не верила в его гибель. Она ждала его, а ткацкий стан выстукивал: «Когда же, когда же…» Этот стан был ее единственным защитником. Когда ей надоело ежедневно отвечать отказом женихам, Пенелопа пошла на хитрость: она объявила женихам, что сделает выбор лишь после того, когда соткет по обету новое покрывало с изображением защитницы семьи Одиссея богини Афины.

Женихи согласились. А Пенелопа начала свою сложную работу. Почти весь день раздавался стук ее ткацкого стана. Но как только опускалась на Итаку ночь и женихи расходились по своим домам на покой, Пенелопа зажигала дымный факел и при его колеблющемся свете распускала свою дневную работу. Утром же начинала вновь! Уже три года длился этот обман.

Тем временем Афина возбудила в сердце Телемака отвагу и гнев против буйных расхитителей отцовского добра, и он сказал:

— Вы, женихи! В своем доме я повелитель, пока не вернулся отец! Поэтому завтра вас всех я приглашаю на площадь. Там всенародно я потребую, чтобы вы очистили мой дом. Если же вы не послушаете меня, я призову на помощь богов, и Зевс покарает вас!

Утром удивленные смелостью юноши женихи пришли на народное собрание. Собралось много итакийцев, созванных глашатаем.

— Два у меня горя! — сказал народу Телемак. — Одно: я утратил отца, а другое: жадные и буйные женихи, ежедневно врываясь в дом, истребляют мое достояние и принуждают к браку мою мать. Помогите же мне!

Тогда поднялся один из женихов, Антиной, и сказал:

— Три года Пенелопа ссорила нас, подавая надежду всем нам, а сама обманула! Три года ткет она свое покрывало, но мы с Эвримахом ночью застали ее за тем, что она распускала работу. Пусть же теперь приневолена будет закончить его. А мы никуда не уйдем, пока она не выберет одного из нас!

Тогда вещий старец Галиферд напомнил женихам свое предсказание:

— В исходе двадцатого года Одиссей возвратится, и горе вам будет, если сами вы не смиритесь!

Но грубо ответил ему Эвримах, и женихи самовольно разогнали собрание.

Тогда Телемак решил отправиться на поиски отца. Тайно от женихов нанял он корабль, собрал гребцов и отплыл в Пилос, к старому Нестору.

Женихи узнали об этом и решили подстеречь и убить его на обратном пути.

А Пенелопа продолжала ткать покрывало, орошая его слезами. Страшное горе объяло ее, когда она узнала об отъезде сына и умысле женихов. Ни еды, ни питья не могла она принимать. И тогда ночью, когда Пенелопа, обессилев, задремала, ей явилась Афина:

— Не тоскуй, Пенелопа, — сказала она. — Боги тебе запрещают плакать и сетовать. Твой Телемак возвратится невредимый, а вскоре увидишь и мужа.

Пенелопа спокойно заснула. Афина же полетела к Телемаку и внушила ему:

— Возвращайся скорее домой! Ты бросил отцовский дворец в жертву дерзким грабителям. А уже отец и братья Пенелопы принуждают ее к браку с Эвримахом, — он не жалеет даров и хочет стать царем Итаки.

Корабль женихов отплыл и, подстерегая Телемака, стал в засаде между Итакой и островом Замом. Однако, руководимый Афиной, юноша миновал их, и вот утром он уже дома! Однако он не спешил войти в дом и зашел сначала к верному слуге отца — свинопасу Эвмею. У Эвмея он увидел у очага старого странника в ветхом и грязном, почернелом от дыма рубище. Старик ел похлебку и мясо. Послав Эвмея тайно предупредить Пенелопу о своем возвращении, Телемак подошел к страннику, надеясь у него что-то выведать об отце. И вдруг странник, встав со скамьи, превратился в сильного чернобородого мужа. (Это незримая Телемаку Афина вернула Одиссею его облик.)

— Не пугайся, Телемак! — сказал он. — Я не бог, а всего лишь твой отец Одиссей! Я возвратился из странствий в свой дом. А мое превращение было делом Афины.

В несказанном волнении сын и отец обнялись, зарыдали.

— Меня сюда привез корабль феакийцев, а их богатые дары скрыл я в глубоком гроте у берега. Ты же назови мне имена женихов, и мы вместе обдумаем, как их нам одолеть.

— Всех мне и не перечислить, — сказал Телемак. — Их двадцать с Итаки, пятьдесят два с других островов, а еще приезжают из дальних земель.

Вскоре в пиршественном зале, где пировали женихи, появился старый нищий в рубище и с котомкой, приведенный туда свинопасом Эвмеем. Старик попросил у женихов милостыни. Телемак передал для него Эвмею хлеба и мяса. Антиной же швырнул в нищего скамейкой. Старик даже не пошатнулся от удара.

— Вы, женихи многославной царицы, — мрачно сказал он. — Если бы за свое добро Антиной заступился, я бы стерпел злые побои. Но он за чужое нанес мне удар! Смерть, Антиной, а не жену ты здесь получишь!