Войди в каждый дом (книга 1) - Елизар Мальцев

Правда, Коробин пока еще числился вторым секретарем и исполнял обязанности первого немногим больше месяца; однако после того, как слег Бахолдин, Коробин фактически нес ответственность за все дела в районе. Мало того, второй секретарь обкома Инверов, разговаривая два дня тому назад с ним по телефону, совершенно недвусмысленно намекнул, что если Бахолдин в ближайшее время не сможет вернуться к работе, то обком, по всей вероятности, будет рекомендовать его, Коробина, на пост первого секретаря. Сергей Яковлевич не подал виду, как его обрадовали эти слова, сдержанно поблагодарил за доверие и, положив трубку, долго сидел, сжав каменно губы, хотя его всего распирало от радости. Наконец-то он мог взять в свои руки целый район и показать, на что способен!

Он то присаживался к столу и начинал разбирать скопившуюся почту, то брался за непросмотренную свежую газету, но в конце концов вскакивал и снова расхаживал в своих скрипучих сапогах по травянисто-зеленой ковровой дорожке. Или надолго прилипал к окну, глядя на пустынную площадь. Ветер гнал и крутил оброненные с во-

зов клочки сена, у длинной коновязи важно прогуливалась старая ворона, около нее суетливо прыгали воробьи, то взмывая в воздух, то падая серыми комками на унавоженную землю. В разгороженном палисаде чья-то беспризорная коза деловито обгладывала посаженный нынешней весной молодой тополек.

Машинально барабаня пальцами по стеклу, Коробин подумал, что надо бы распорядиться прогнать козу, но тут же забыл об этом, пораженный новой, не лишенной приятности догадкой: а что, если секретарь обкома просто приехал к матери? Тогда он может никого и не ставить в известность!

Он тут же снял трубку и попросил соединить его с Лю-бушкиной. В трубке что-то потрескивало и шипело, потом в этот шум вплелось радио, и какой-то слащавый тенорок пропел ему прямо в ухо: «Хороши весной в саду цветочки, еще лучше девушки весной...» За Любушкипу ответил бухгалтер, и голос его был похож на комариный писк, хотя в жизни — если бы крикнул во весь голос — он мог бы оглушить любого. Несмотря на раздражающие помехи, Коробин все же узнал то, что его интересовало,— председательница пошла к матери Пробатова.

«Значит, секретарь там,— повеселев, заключил Коробин.— А Прасковья Васильевна вряд ли испортит ему настроение».

Он пригласил к телефону начальника районного отделения связи и, не слушая его объяснений, начал напористо и грубо выговаривать ему свои претензии: до каких пор райком будет терпеть такое положение, когда скорее сбегать в колхоз пешком, чем дозвониться до него? Он сам удивился, как легко умел вызывать в себе подступающий к сердцу приступ гнева. Стоило ему услышать возражения нерадивого работника, как он давал полную волю своему раздражению. Сколько раз можно уговаривать, нянчиться? Пока не пригрозишь, что можно расстаться с партийным билетом,— не прошибешь!

Как ни странно, но, сорвав злость на начальнике связи, Коробин почувствовал себя спокойнее. Он снова выглянул в окно, увидел ту же козу и застучал кулаком в стену помощника. Не дождавшись, решительно открыл дверь в приемную, но здесь почему-то никого не оказалось: ишь как распустились при старике Бахолдине, отлучаются на обед, даже не предупредив! Надо будет их призвать к порядку!

В коридоре слышались знакомые волочащиеся шаги истопника Сысоича. Вот он с грохотом вывалил у печки вязанку дров, и Коробин окликнул его:

—  Сысоич, зайди ко мне!

Тот остановился в раскрытых дверях и, наклонив голову, глянул на Коробииа поверх сползших с переносицы очков в светлой металлической оправе. Был он по-стариковски сутуловат, в драном ватнике и рыжих валенках с галошами, на лохматой, вечно не чесанной голове его торчало какое-то подобие шапки.

«Черт знает что! — подумал Коробин.— Вдруг этакое чучело попадется на глаза Пробатову? Вот не догляди, а потом хоть проваливайся со стыда!»

—  Что это ты решил печки топить?

—  Да я уж протапливал которые печки раза два, надо все опробовать, а то, может, дымит какая... В прошлом годе вот было загорелась сажа...

—  Я что-то не помню, чтобы у нас загорелась сажа.

—  Да не у нас, а у моего зятя...

—  При чем же здесь зять? — Коробииа начинала злить эта бестолковость,— Ты бы лучше сегодня отдохнул, а за свои печи взялся завтра...

—  Завтра мне некогда.— Сысоич дотронулся до чуть распухшей щеки.— Зуб буду дергать — терпенья нет!.. Говорят, хорошо чай распарить и на зуб ложить. Даве пошел в магазин, а его нету...

—  Кого нету?

—  Да чаю. Соли спросил — одна, говорят, крупная... — Послушай, ты что дурака валяешь?

—  Правду говорю. Чай тоже привезли, но еще не распечатали... Заведующий сказывал. Он ведь на Маньке Халютиной женится.

—  Ну и что? — К сердцу Коробина подкатывала знакомая тошнотворная озлобленность.— Ты зачем все это плетешь?

—  И не думаю даже — кого хоть спроси! Манька небось без ума от радости. Где птица оседает и гнездо вьет, там она и пух теряет...

—  Какая птица? — Коробин еле сдерживался, чтобы не заорать на истопника и не вытолкать его из кабинета.

—  Привезут шерстянку или еще чего — вот добро и будет к Маньке в первую очередь липнуть, а через нее и к другим... Она же племянница Козлову нашему.

—  Какому Козлову? — несмотря на всю бестолковщину, разговор вынуждал Коробииа поддерживать его и даже задавать вопросы.

—  Вот те и раз! Как будто не знаете — да нашему заведующему райсельпо... Он ведь в Москву укатил...

—  Ну довольно! — Коробин сцепил пальцы рук, он был вне себя.— Иди приведи себя в порядок, переоденься, а то мы секретаря обкома ждем — неудобно будет, если он увидит тебя в таком виде. Да прогони вон козу из палисада.

—  Ее прогони, а она опять залезет, такая уж тварь, спасенья от нее нету... А наряжаться я не буду — не замуж меня выдавать, глаза мозолить не стану в случае чего... Говорят, водка на зуб тоже пользительна, особо ежели с перцем. Вот у нас тут давно жил купец...

—  Ступай, ступай,— выходя из-за стола, проговорил Коробип и, проводив истопника, прикрыл за ним дверь. «Уф! И где это Бахолдин откопал такой экземпляр? С ума можно свихнуться от старика! Наплел такого, что и с помощью всего аппарата не разберешь! Стоило за все три года один раз заговорить с ним, как прямо-таки завяз в старческом вздоре!»

Похрустывая сцепленными пальцами, Коробин несколько минут вышагивал по кабинету, стараясь обнаружить, что же все-таки встревожило его в бестолковой болтовне истопника. Да! Старик вовремя напомнил о магазинах!

Вызвав к себе Вершинина, секретаря, ведающего вопросами торговли, Коробин связался по телефону с Лузги-ным. Но тот стал пороть несусветную чушь. Из его слов выходило, что главным событием в колхозе был не визит Пробатова, а козни и интриги Егора Дымшакова, опозорившего его перед большим руководителем.

—  Не разводи панику, Аникей Ермолаевич! Ну чего ты раскис, как баба? — сурово прикрикнул на председателя Коробин, зная, что на того лучше всего действуют не утешения и уговоры, а грубоватый окрик.— Разве ты завалил заготовки или у тебя массовый падеж скота? Нет! Ну и не хнычь, раз все в порядке! А демагогов мы к ответу призовем. Авторитет твой всегда поддержим! Бывай!

В сердцах он бросил трубку на рычаг. Ну что за люди! Как будто крепкий мужик, способный и живо откликнуться на любую инициативу, и держать в руках других, а вот достаточно легкого щелчка по самолюбию, и он как размазня!

Предусмотрительно постучав, вошел Вершинин и, печатая ровными шагами ковровую дорожку, приблизился к столу. Было заметно, что он жаждал казаться представительным, солидным, но, несмотря на непреклонное жела-

ние выглядеть старше своих лет, говорить внушительным баском и без нужды строго хмурить брови, ему никого не удавалось обмануть и сркрыть свою молодость. Синие глава Вершинина, вастенчиво прячущиеся в густых ресницах, светились помимо его воли здоровой и чистой радостью человека, жизнь которого пока ничем не омрачена. Впрочем, было одно обстоятельство, которое не на шутку беспокоило молодого секретаря,— он нравился многим девушкам, и они открыто и подчас довольно бесцеремонно вы-сказывали ему свои чувства. Когда он проходил в парке или в районном Доме культуры мимо озорной девичьей стайки, стараясь изо всех сил не обращать на них никакого внимания, вслед ему неслось: «Какой симпатичный молодой человек, правда, девочки?» Работники райкома, передававшие Коробину эти веселые подробности, от души смеялись и предлагали срочно женить Вершинина в целях спасения его авторитета.

И все же, хотя Вершинин был молод и явно неопытен, он обладал завидной способностью — выполнять то, что ему поручали, с дотошной скрупулезной точностью, стараясь докопаться до малейших подробностей. Обычно, когда он докладывал о каком-либо деле, ни у кого не возникало никаких сомнений, что он в своем анализе предельно исчерпал проблему. Вот почему, когда Бахолдин слег, Коробин остановил свой выбор на Вершинине и перевел его с должности секретаря по зоне МТС в аппарат райкома.