КОРОЛЕВА МУТАНТИКОВ - Дмитрий ЕМЕЦ

– Обещаю вам, друзья, – старый крылан приложил ладонь к груди и возвысил голос, – если вам будут угрожать карлики, мы с моими воинами поспешим на помощь, засыплем их стрелами и заставим отступить в реактор. А если на нас нападут терзуны…

– Мы устроим им колотилки-молотилки!  – пообещал Хорошист и поднял бокал с жигулевским пивом, в которое для пенистости добавили стирального порошка.

– Да здравствует союз двух могучих народов! Народа лесного и народа воздушного! – вскричал Отелло и, расчувствовавшись после пива с порошком, трижды поцеловался с Филином. Все прокричали «ура!».

Главный крылан вытер тыльной стороной руки усы и крякнул.

– В этом мире много зла и жестокости, и победить их можно только всем вместе, – решительно сказал он и начал произносить тост, затянувшийся на четверть часа.

Пупырь пошевелил губами, раздумывая, какое мудрое изречение ему произнести, но никакой подходящей цитаты не вспомнил и ограничился тем, что важно добавил:

– Полностью с вами согласен, коллега. С философской точки зрения, разумеется.

– Да здравствуют веселюшки и плясалки!  – закричал Хорошист и, не удержавшись, пустился в пляс с хорошенькой юной крыланкой, которая, танцуя, не касалась ногами земли, такая она была легкая и воздушная.

– Я предпочитаю женщин поощутимее. «Умри, несчастная!» – как говорил Вильям Шекспир, – пробурчал Отелло и опрокинул себе в глотку большую кружку пива.

Он был большой чревоугодник и, отличаясь в этом от своего брата, предпочитал дамам вкусную еду.

А Трюша весь вечер танцевала с Бормоглотиком, хотя ее наперебой приглашали молодые крыланы с завитыми усами и надушенными бородками.

Ночевать гости остались у крыланов. Нужно сказать, кровати у летающих мутантиков были неудобными, жесткими и без подушек, а все потому, что летающие мутантики, опасаясь помять крылья, спали только на животах.

– Никогда не думал, что с ними может быть столько неудобств, – проворчал Отелло, который за ужином переел и по этой причине не мог лежать на животе.

– Неудобства, конечно, есть, но зато сколько преимуществ, – возразил Бормоглотик. – Например, можно сидеть с возлюбленной на скале и обнимать ее крыльями, или летать вдвоем, паря у самых звезд, или взмывать высоко над лесом…

– Без болталок, пожалуйста! Если хочешь, можешь устроить шепталки, но тихие, чтобы я мог подзаняться храпелками!  – прервал кошачьего мутантика Хорошист, прерывая его разыгравшееся воображение.

Влюбленные засмеялись и стали говорить тише, воркуя как голубки, а лобастики отвернулись от них и заснули.

Пупырь подошел к Трюше и Бормоглотику, долго смотрел на них, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь что-то сказать. Его переполняли чувства, которым не было названия на языке философии, и поэтому он мог с трудом их выразить.

– Ну, это того… Как вы? Мумуня волнуется. Надо бы ее… того… как-нибудь успокоить, – произнес наконец Пупырь.

Но это была лишь часть того, о чем он хотел им сообщить. Ведь так трудно иногда просто сказать: «Я вас люблю!»

Утром путешественники попрощались с крыланами и отправились в обратный путь.

 Глава 13  Волшебные камни пробуждаются

Иногда мне хочется сделать что-нибудь хорошее, но не получается.

Не делать зла – не значит еще делать добро. Это только первый шаг к добру.

В тронном зале на страже стояли знакомые нам карлики Чпок, Кука, Жлоб, Цыкающий Зуб и Оболдуй. Их товарищи отправились покорять Странный лес, а этих оставили охранять Магический Кристалл, чем они были очень довольны. Ведь куда приятнее находиться в тронном зале рядом с самой королевой, чем таскаться по болотам и зарослям, изгоняя оттуда шерстюш и лобастиков.

Пока Рыжая Карла была в тронном зале и проводила военный совет с Пупом и Требухой, охранникам приходилось помалкивать и по приказу Пупа зажимать уши пальцами, чтобы случайно не подслушать какой-нибудь секрет государственной важности.

Но сейчас, кроме охранников и любимой собаки королевы Нерпы, которая спала под троном, в зале никого не было. Карла с Пупом и Требухой поднялись на крышу реактора, чтобы оттуда наблюдать за покорением Странного леса и с помощью сигнальных дымов управлять войсками.

– Фефото мне фрать фофется! – пожаловался Цыкающий Зуб.

– Фрать – это в каком смысле? Драть? Брать? Врать? – спросил любопытный Кука.

– В смысле жрать,  – перевел Оболдуй. – Цыкающий Зуб говорит, что, если ты сейчас же не сбегаешь на кухню и не принесешь чего-нибудь вкусненького, он треснет тебя палицей по лбу.

Оболдуй был хитрый карлик, если ему чего-нибудь хотелось, он никогда не говорил это прямо, а сваливал на кого-нибудь. К примеру, если ему хотелось выпить, он шел на кухню и говорил, что Требуха умирает у него на руках и просит стаканчик ртути. А через полчаса толстуха, живая и цветущая, проходила мимо кухни, отвешивая пинки поварятам, и трудно было поверить, что она при смерти. Случалось, за такие штучки Оболдуя поколачивали, но чаще проделки сходили ему с рук.

Хитрец дружил с Цыкающим Зубом из-за того, что тот всегда говорил невнятно, а вдобавок был глуховат, поэтому на него легко можно свалить все, что угодно.

– Я бы, конечно, сходил на кухню, но если Карла узнает, что я покинул свой пост, она прикажет бросить меня в пруд, – задумчиво сказал Кука, которому очень хотелось есть.

– Фифефо я не фофарил! Он фее фофинил! Фе флушай фефофо фуфака! Не фифкун! – поддержал его Цыкающий Зуб.

– Он велит тебе немедленно идти! Говорит, что мы покараулим камни за тебя! – перевел Оболдуй, хотя в действительности Зуб сказал совсем другое.

– Ладно, была не была. – Кука передал ему свое копье, а сам сбегал на кухню.

Минут через пять он вернулся с большой шишкой на лбу и жареным восьминогим поросеночком на вертеле.

– В меня поварята сковородой запустили, – объяснил он, дотрагиваясь до шишки. – Мерзавцы! Не любят делиться!

– А кто любит-то? Пойди найди дурака! – усмехнулся Жлоб, жадно втягивая ноздрями запах поросеночка.

– Ненавижу пустую болтовню! А ну отдай! – заявил Чпок и попытался отобрать у Куки вертел.

Не успели карлики наброситься на поросенка, как занавеска секретного хода за троном отодвинулась и оттуда выглянула Требуха. У толстой карлицы была потрясающая интуиция, безошибочно подсказывающая ей, где можно поживиться. Находясь на крыше, Требуха почувствовала щемящее беспокойство в желудке, которое привело ее к поросеночку так же точно, как нос гончей собаки чует добычу.

– Ага! Вот вы где! – торжествующе завопила толстуха, подскакивая к стражникам. – Решили умять поросенка втайне от тетушки Требухи, которая ночи не спит, только и думает, чтобы всем было плохо!

– Это наша еда! Мы ее честно украли! – возмутился Кука, пряча вертел за спину.

– У кого украли? У нашей любимой королевы? И как вам не стыдно, молодые люди! – всплеснула жирными ручками карлица. – Значит, так, или вы делитесь со мной, или отправляетесь в пруд принимать гигиеническую ванну! Хе-хе!

Стражники огорченно переглянулись.

– Фафое нафальство! Фросто фамство! – подбоченился Цыкающий Зуб.

– Он говорит: добро пожаловать к нашему столу, тетушка Требуха! – Хитрый Оболдуй, понимая, что ссориться с советницей королевы опасно, незаметно толкнул Зуба ногой и галантно протянул карлице одну из восьми поросячьх ножек, надеясь откупиться.

– Большое спасибо!

Толстуха решительно вырвала у него всю свинью и сказала:

– А эту жалкую ножку вы можете оставить себе!

И, держа перед собой вертел, Требуха важно удалилась в секретный ход, чтобы сожрать отвоеванный трофей в гордом одиночестве.

– Ваши тусклые рожи будут портить мне аппетит! – добавила она со смехом и исчезла.

Стражники уныло разделили между собой единственную оставшуюся у них ногу и, поминая тетушку Требуху незлым тихим словом, съели ее.

Жадному Чпоку, как всегда, показалось, что его обделили, и он полез драться, размахивая булавой, но после того, как ему поставили синяк под глазом и выбили восемь зубов (которые спустя двадцать минут отросли снова), карлик утихомирился и стал бродить по тронному залу, разглядывая светящиеся радиоактивные сосульки на потолке.

Цыкающий Зуб повернулся к камням, чтобы проверить, целы ли они, и удивленно вытаращил глаза.

– Фотрите, фони сфетятся!

Магический Кристалл сиял, сверкал, блестел, горел ровным золотистым светом, лучи его рассеивались по залу, а лежавший рядом с ним Лунный камень на ощупь был горячим и пульсировал.

– Че он, а? – поразился Жлоб. – Ниче не понимаю!

– Нужно позвать королеву! – вскричал Оболдуй, самый сообразительный из всех. – Раз волшебство камней пробуждается, значит, затмение солнца вот-вот произойдет!